Тим Пауэрс - НА СТРАННЫХ ВОЛНАХ Страница 47

Около двадцати пиратов, оставшихся в живых, толпились на палубе «Кармайкла» – в крови, в лохмотьях, израненные; они обратили взоры на Шэнди.

Тот кивнул.

– Все на «Дженни», – сказал он, стараясь придать голосу уверенность и не дать прорваться горечи, которую он испытывал. – Я скоро присоединюсь к вам.

Пока матросы, шатаясь и хромая, добирались до борта, с которого все еще свешивались абордажные крючья, Шэнди сделал глубокий вдох и направился, понимая, что действия его бесполезны и скорее всего опасны, к каюте Бет.

Харвуд молча следил за ним. На его губах играла легкая улыбка.

Шэнди остановился перед запертой на засов дверью и, несмотря на то, что чувствовал всю нелепость этого, постучался.

– Бет! – позвал он громко. – Это Джек Шэнди… то есть Джон Шанданьяк, – поправился он. Собственное имя прозвучало как чужое и странное. – Идемте со мной, и я обещаю, что высажу вас в ближайшем крупном порту.

– Но как же я, – донесся из-за двери на удивление спокойный голос Бет, – как же я могу доверять человеку, который убил офицера королевского флота, дабы спасти убийцу от заслуженной кары, а позже приставил нож мне к горлу, чтобы разлучить меня с моим отцом?

Шэнди откинул волосы со лба и поднял взгляд на Харвуда, который улыбнулся и с насмешливым сочувствием пожал плечами.

– Этот капитан корвета, – сказал Шэнди, пытаясь сохранить спокойствие, – намеревался убить Дэвиса, убить его без суда и следствия. У меня не было выбора. А что касается вашего отца, – он умолк, понимая всю безнадежность своей попытки в чем-то убедить ее, но заставил себя продолжить, бросая слова, как экипаж тонущего корабля сбрасывает в воду пушки и бочки, – ваш отец намерен изгнать вашу душу из тела и заменить ее душой вашей матери.

Внутри каюты было тихо.

– Пожалуйста, покиньте мой корабль, – сказал Харвуд вежливо.

Шэнди схватился за дверной засов, но мгновением позже он беспомощно барахтался в воздухе, отлетая прочь от двери каюты. Сердце у него замерло, он зажмурился, испытывая сильнейшее головокружение. Шэнди перелетел через планшир, затем на какое-то мгновение завис над водой в тридцати футах от носа «Дженни», а потом неведомая сила исчезла, и он рухнул вниз, с головой уйдя в прохладную воду.

Он вынырнул в облаке воздушных пузырьков, устало доплыл до борта «Дженни» и, ухватившись за протянутые руки, выбрался на палубу.

– Это все вонючая магия, кэп, – сказал Скэнк, когда Шэнди обессиленно навалился плечом на мачту, тяжело дыша. Под ногами растекалась лужа. – Нам еще повезло, что мы сумели унести ноги.

Шэнди скрыл свое удивление, услышав, что его назвали капитаном. В конце концов Дэвис мертв, и Шэнди был его старшиной.

– Да, пожалуй, ты прав, – пробормотал он.

– Чертовски рад, что ты уцелел, Шэнди, – заверил его Веннер с широкой улыбкой, которая не скрывала холодок в серых глазах.

Двое пиратов отцепили абордажные крючья и прыгнули в воду. Когда они взобрались на борт «Дженни», то тут же потребовали рому.

– Да, дать всем выпить, – сказал Шэнди, опять отводя волосы со лба. – В каком состоянии шлюп?

– Ну, – протянул Скэнк, – он и до огненного шара был не в лучшем виде. Но до Нью-Провиденс мы должны добраться без труда.

– Нью-Провиденс, – повторил Шэнди. Он бросил взгляд на «Кармайкл» и увидел, как по вантам ползет труп мистера Берда. Он забрался на самый верх, вставил ноги в петли и принялся, словно автомат, развязывать крепления паруса. Мертвецы на палубе потянули за канаты, парус наполнился ветром, и, поначалу медленно, большой корабль принялся отдаляться от «Дженни».

– Ныо-Провиденс, – в задумчивости повторил новый капитан «Дженни».

А в каюте «Кармайкла» заклинание перестало действовать на Бет Харвуд, и она выдохнула:

– Я верю вам, Джон. Да! Да! Я согласна плыть с вами! Заберите меня отсюда, ну пожалуйста!

Но к этому времени парус «Дженни» уже превратился в крохотный белый лоскуток на сверкающей поверхности моря. И если не считать Харвуда, ее слова слышал только мертвый экипаж «Громогласного Кармайкла».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

– Который час?

– Вот-вот пробьет двенадцать.

Нас завтра ожидает судный день.

Шестеро мужчин выбрались из шлюпки, ткнувшейся носом в песчаный берег. Стид Боннет выглянул из-за кизилового дерева, росшего на вершине склона, защищавшего его лагерь от холодного ветра. Он облегченно перевел дух, когда узнал их предводителя. То был Уильям Ретт, тот самый британский полковник, который взял Боннета в плен месяц назад и вот сейчас явно явился сюда снова захватить его после недавнего бегства из здания гауптвахты, которая служила городу Чарлстон тюрьмой.. Слава Богу, подумал Боннет, меня опять, похоже, запрут, а если очень повезет, быть может, меня здесь сегодня убьют.

Он отошел от дерева и поспешил на другую сторону холма, прежде чем кому-нибудь из его спутников пришла в голову идея отправиться за ним. По пути он пытался подавить в себе радостное возбуждение, поскольку чернокожий мог улавливать чувства почти так же, как и сам Тэтч.

Он нашел всех троих по-прежнему сидящими вокруг огня: индеец и черный с одной стороны, Дэвид Хэрриот – с другой.

– Что ж, Дэвид, – сказал он, стараясь говорить весело, – погода заметно улучшается. Сдается мне, ты с нетерпением ждешь того дня, когда мы сможем наконец убраться с этого проклятого острова и заполучить новый корабль.

Хэрриот, бывший исполнительным помощником Боннета с того дня, когда «Возмездие» спустили на воду, и до захвата корабля полковником Реттом возле устья реки Фир, лишь пожал плечами. Его детский восторг по поводу того, что они сумели сбежать из Чарлстона, поугас и уступил место суеверному страху, когда необъяснимо отвратительная погода заставила их искать убежища здесь, на острове Салливан, и совсем впал в черную депрессию с того дня, как к ним присоединились индеец и этот странный негр.

Индеец и негр объявились неделю назад, утром. Они просто стояли у палатки Боннета, и хотя ни он, ни Хэрриот их никогда раньше не видели, они приветствовали тех по именам и объяснили, что пришли помочь завладеть новым судном. Боннету показалось, что он видел индейца в мае на борту «Месть королевы Анны», когда Тэтч осадил Чарлстон, чтобы заполучить колдовскую травку. А у негра были подозрительно белые десны – примета настоящего бокора. И даже для простодушного Хэрриота стало ясно, что Тэтч их наконец нашел.

Почти полтора месяца после того ужасного путешествия к Фонтану юности Боннет не имел никакого влияния на свои собственные поступки. «Возмездие» сопровождало «Месть королевы Анны» в плавании на север, к Вирджинии, и хотя Боннет отдавал приказы и управлял кораблем, на самом деле его голосом командовал Тэтч. Словно во сне Боннет принял амнистию из рук губернатора Северной Каролины, Эдена, и намеревался отплыть на юг, на Барбадос, где собирался вернуться в привычный круг богатых плантаторов, насколько это было возможным. Тэтч, планировавший оказаться убитым, чтобы потом возродиться в новом теле, явно чувствовал, что было бы неплохо иметь под рукой богатого джентльмена или пусть даже экс-джентльмена – в качестве послушной марионетки.

С момента получения амнистии Боннет все больше и больше становился самим собой. Тэтч явно полагал, что Боннет больше всего на свете мечтает вернуться к своей прежней жизни, и поэтому не слишком давил на старика.

На самом же деле Боннет страшился возвращения на Барбадос больше, чем смерти. В свое время он был там уважаемым гражданином как вышедший в отставку армейский майор и как зажиточный плантатор. И потому мысль о возвращении в родные края в качестве бывшего пирата, да еще такого, который предпочел спрятаться от правосудия под юбкой королевской амнистии, была ему просто невыносима.

Всякие надежды, которые он мог питать, что обитатели этого отдаленного острова останутся в неведении относительно его пиратской карьеры, рухнули, ибо второе судно, которое он захватил в свое время, было «Торбет», корабль с Барбадоса. Хоть он и знал, что ему не следует оставлять свидетелей, у него не хватило духу отдать приказ перебить всех пленных, а кроме того Дэвид Хэрриот не остался бы в стороне, если бы людей, с которыми он плавал всю свою жизнь, убивали у него на глазах.

Вдобавок ко всему прочему при мысли о встрече с женой он едва не терял сознание от ужаса. Она была сущей мегерой, и до сих пор он частенько просыпался весь в поту, и в ушах звучал ее пронзительный голос:

«Убирайся, ты, дрянной слизняк! Свинья вонючая!», и всегда он бежал из собственного дома, пылая желанием убить и ее, и себя заодно.

Будущее обещало лишь одно: возвращение на Барбадос и к жене, если только… если только он не сумеет расстроить планы, которые Тэтч вынашивал на его счет. И вот четырнадцатого сентября он отправил Хэрриота в город отыскать и собрать как можно больше членов старого экипажа – он не хотел брать с собой ни одного, кто плавал с Тэтчем или Дэвисом, – а потом собрать их на борт «Возмездия». Этот корабль не был пиратским призом, захваченным в бою, Боннет оплатил каждую дощечку, каждый ярд канатов, и чиновники порта не имели ничего против его отплытия на «Возмездии». Выбравшись в открытое море, он тотчас же велел соскрести старое название «Возмездие» и написать новое: «Король Джеймс».