Акула пера в СССР - Евгений Капба Страница 47

— Хреновые друзья, раз ты с ним остался, а Цапля твой — нет.

— Дерьмо он, а не человек, этот Цапля. Только заводской он, а мы на Гидролизном друг за друга горой! Но после того, как он первый по тапкам дал — лучше бы ему самому уйти, а то жизни не дадут.

Моя сволочная натура уже потирала руки: что может быть лучше, чем обязанный мне молодой-перспективный инженер-технолог с Гидролизного? Какая удача для ловкого прогрессора! Вот он, будущий великий новатор, орденоносец и грамотополучатель, обитатель досок почета и слетов юных талантов! Кэ-э-эк запатентует схему по утилизации лигнина с пользой для общества и выработкой неимоверного количества тепловой энергии — сразу все про нашу Дубровицу в самых восторженных выражениях заговорят! А я буду первым. Они даже рацпредложение в дирекцию выдвинуть не успеют, как я уже статью накатаю про талантливую смену заводчан! И кочегар Саша тоже очень кстати — вот вдвоем они и станут у меня рационализаторами-героями…

Тася сидела на лавочке вместе с девочками.

— Гера! — вскочила она.

— Вот, пациенты. Подрались с местными… Их бы в больничку…

— Поехали! Сейчас я Пантелевну попрошу с детьми посидеть.

Мы погрузили двух бедолаг в "Волгу", и, пока Таисия бегала в дом, Василиса подошла ко мне и с опаской поглядывая на заводских и жутко смущаясь, спросила:

— А грибочки еще остались? Ну, которые шоколадные?

Доктор Тиханович — моложавый хирург-травматолог с усталым интеллигентным лицом оказался в приемном покое буквально через три минуты. Он просто жил работой — из своей квартирки в двухэтажном доме неподалеку быстрым шагом добирался до больницы как раз за эти сто восемьдесят секунд. А если дело было срочное — то в три раза быстрее.

Одна медсестра подала ему халат, вторая — плеснула на руки спирту. Резиновые перчатки нынче тоже были в дефиците…

— Так, что у нас тут… Ага… Ну это — зашьем. А тут… Ага. Справимся. Так, Лидочка держи ему правую руку, а вы, Валентина Петровна — левую. Как вас?

— Белозор, Гера, — спохватился я, поняв, что кумир моего детства и юности, этот супермен в белом халате, обращается ко мне.

— А вы, Гера Белозор, держите ему ногу… Да, больную ногу. А второй пациент подержит здоровую. Валентина Петровна…

— Да-да, язык не прикусит, меры приняты.

— Ну, три, два… — на счет два что-то хрустнуло, инженер Сережа взвыл и обмяк на кушетке.

А потом спросил:

— Что — всё?

— Чего это — всё? "Всё" будет, когда на вас наденут деревянный макинтош, и будет играть музыка, которую вы не услышите, — улыбнулся Тиханович, — А вывих мы вправили. Наложим тугую повязку, походите с тросточкой, побережете ногу несколько дней. На прием приходите ко мне, скажем, в четверг… Посмотрим вашу ногу. Но думаю — помажете противовоспалительным, и всё пройдет. Я вам выпишу рецепт. Да-да, отпускать его уже можно.

— А я? — спросил кочегар Саша.

— А тобой я щас займусь. Лидочка, будем накладывать швы…

— Доктор, а анестезия? — пропищал заводчанин.

— В качестве анестезии могу попросить этого вашего мощного товарища, как бишь его… Геру Белозора! Стукнуть вас по коленке. Получится у него сильно, я уверен. И болеть будет коленка, а не рана. Хотите?

— Н-нет… — Саша покосился на меня с опаской.

Доктор зашивал, Саша попискивал.

— А скажите, Гера Белозор, почему в последнее время о вас так часто говорят мои пациенты? Сначала — какие-то лесные разбойники, потом — парнишки с Болота, неудачливый велосипедист, и теперь вот…

— Доктор, — сказал я, — Я не виноват. Оно само!

— Ну-ну… Вы ведь в "Маяке" работаете? Статья про Деражню — ваша?

— Моя.

— Заходите ко мне после работы, скажем… В четверг! Или на прием приходите вместе с этим вот… Как бишь его? Сергеем Капинским. Точно! Приходите вместе, я посмотрю ему ногу, а с вами мы побеседуем, и отдам вам кое-какие материалы… Я ведь тоже краевед, знаете?

— Знаю, Михаил Федорович, и мечтаю с вами детально пообщаться, сделать большое интервью…

— Работа, видите? — он кивнул на рассеченный лоб Саши, — Некогда беседовать. Разве что так…

— А отдых? Как же отдых? — спросил я, кажется, зная, каким будет ответ.

— Отдохнем, когда на нас наденут деревянный макинтош… — начал доктор.

— И будет играть музыка, которой мы не услышим, — понятливо кивнул я.

Оуэн был бы в шоке. А мой дед бы одобрил.

Глава 18, в которой заседают в меру упитанные мужчины в самом расцвете сил

Я стоял в магазине "Хозтовары" и смотрел на вафельницу. Ну такая тяжеленькая, из двух створок, с формочками внутри, которые могут оставлять на вафлях или печенюшках оттиски в виде Буратино и золотого ключика. Прямо на металле была выбита цена — 4 рубля 80 копеек. Не то, чтобы культурный шок, но что-то около того.

Было у меня в прошлой/будущей жизни правило — я не брал кредит больше суммы, которую мог отдать единовременно. Например, двести долларов на смартфон — да. Двадцать тысяч на квартиру — нет! Пользоваться тем, что, по факту тебе не принадлежит — это было очень в духе моих сверстников и тех, кто помладше. Живи здесь и сейчас! Возьми под бешеные проценты гаджет, который расколошматишь даже до того, как выплатишь за него дикие деньги! Приобрети в кредит машину, которая сломается через пять лет — потому что хитрые производители изначально вложили в нее дефект для стимулирования потребления!

Накопить и купить — это было бессмысленное словосочетание в двадцать первом веке, инфляция пожирала практически любые сбережения, а экономическая нестабильность могла просто взять — и спровоцировать заморозку депозитных счетов. Были деньги в банке? Деньги? Какие деньги?