Стальная империя - Сергей Александрович Васильев Страница 47

Электротехники, химики, металлурги, турбинисты, механики, фармацевты… Более сотни опытных мастерских и лабораторий вместе с оборудованием и архивами, более пятнадцати тысяч инженеров и техников с чадами и домочадцами. Все, кто согласился, были рассажены по отдельным «монастырям особого назначения» и продолжали конкурировать друг с другом, но уже в рамках одного государства.

А среди оставшихся в Европе и не принявших предложение императора прошло моровое поветрие. Нападения с целью ограбления, пьяные драки, бытовое насилие, внезапные скоропостижные заболевания серьёзно проредили научный и производственный потенциал Старого и Нового Света, а безбашенные дашнаки и связанные с ними американские мафиози, ирландские фении и прочие маргиналы, не имеющие никакого отношения к государству Российскому, получили серьезное финансовое подспорье от таинственных доброжелателей и готовы были к новым свершениям на хулиганском поприще…

Упавшая указка щёлкнула по полу, как пистолетный выстрел. Император вздрогнул, вскинул голову и с удивлением глянул на знакомое лицо нового докладчика… Да это же тот самый Барсуков, только моложе и упитаннее, чем во время их последней встречи в 1944-м, когда Сталин провожал заслуженного генерала-артиллериста на пенсию…[54]

Капитан ГАУ Барсуков тоже заметил взгляд монарха и откровенно стушевался.

– Продолжайте, Евгений Захарович, – желая поддержать офицера, широко улыбнулся император, – мы вас все внимательно слушаем, даже если делаем вид, что спим…

Сдавленные смешки и шуршание вернули капитану некую уверенность, и, подобрав упавшую указку, хоть и слегка заикаясь, он произнёс:

– Таким образом, введение дополнительного ведущего пояска на снарядах хоть и удорожает его приблизительно на два процента, снижает количество кувыркающихся в полете боеприпасов в десять раз.

– Это хорошо, Евгений Захарович. Но что у нас с фактически выпущенным утяжелённым боекомплектом?

– К сожалению, переделка сопряжена со значительными трудностями…

– Эти трудности… Я думаю, мы на них пойдем, – кивнул император. – Тот, кто рискует жизнью, должен быть полностью уверен в своем оружии. Кроме того, эта стоимость ничтожна в сравнении с ценой проигранного сражения или проигрыша войны. Что можно – переделывайте на месте, во Владивостоке, что нельзя – везите на ближайшее специализированное производство и затем обратно. Мы должны успеть до марта.

– Но это невозможно! – вздёрнул брови докладчик.

– Трудно, – возразил император. – Но мы обязаны сделать это. К тому же утяжелённые снаряды нового образца пока потребны исключительно на Дальнем Востоке и на Чёрном море, я имею в виду «Потемкина»… Что у нас, кстати, с «Потемкиным», Алексей Николаевич?

Крылов неторопливо поднялся, уткнулся красными от недосыпа глазами в исполинского размера тетрадь, произнёс, пробегая взглядом по столбцам цифр в своих записях:

– Будет готов в середине февраля, государь. А вот три остальных…

Император вопросительно посмотрел на инженера.

– Согласно требованию довести длительную боевую скорость до пятнадцати узлов, на «Екатерине» и «Синопе» завершается монтаж машин того же типа, что и на «Потемкине»… Думаю, к концу апреля успеем.

– В конце марта, Алексей Николаевич, никак не позже. Хотя бы один из них. Британцы завершат развертывание к началу весны, а их наследник престола вместе с первым морским лордом прибывает в Стамбул в конце февраля. Не думаю, что на окончательную утряску всех деталей англичанам понадобится больше двух недель…

Крылов понял, что спорить бесполезно. «И еще хорошо, что монарх не спросил…»

– Что же касается «Двенадцати Апостолов», – как будто прочитав мысли докладчика, продолжил император, – то здесь мы можем несколько задержаться. У минной позиции на выходе из Босфора нам нужны хотя бы два броненосца. Вторая пара может сменить их через месяц.

– Сделаем все возможное, государь.

– И невозможное тоже, – разрешил император. – И раз уж мы заговорили… Что у нас с минами заграждения, Федор Федорович?

– Господин Верховный Главнокомандующий, – жилистый, с серыми от въевшейся в них металлической пыли руками поручик по адмиралтейству, явно из унтер-офицеров, чувствовал себя неловко, – на шестнадцать часов сего дня переделаны под тележный ход четыреста двадцать три мины на Балтике, сто двадцать одна – на Черном море, шестьдесят семь – в Персиянском заливе, двести восемь – во Владивостоке, из коих в Николаев и Петропавловск отправлено по восемьдесят штук.

Император грозно зыркнул на попытавшихся улыбнуться офицеров.

– Испытали?

– Так точно. Постановка с рельсовых путей возможна на скорости до десяти узлов силами экипажа и не вызывает трудностей. Переделка миноносцев занимает не более недели.

– Отлично. Ну что ж, – император вздохнул, – торпеды? Иван Ильич…

– Проведенные испытания, – поднялся молодой для своего чина кавторанг, – к сожалению, разочаровывают. Дальность хода в двадцать пять кабельтовых достичь не удаётся, максимум двадцать два, причем на последних пяти кабельтовых удержание курса не гарантировано из-за выбега гироскопа. Однако мокрый подогрев осуществляется уверенно, и с применением дополнительного дутья на диск прибора проблема может быть решена. Но понадобится еще два месяца…

– К сожалению, этих двух месяцев у нас нет. Можем ли мы прямо сейчас приступить к переделке имеющегося запаса торпед?

– Да, государь. Врезка подогревательного отсека с керосиновым и водяным баками и коммутацией труб отработана, пуск мин из строенных аппаратов производится надежно, перелома корпусов при входе в воду не наблюдается. Но есть опасность…

– Давайте, я буду бояться за вас, Иван Ильич. А вы приступайте к модернизации немедленно. Пускать мины придется не с двадцати, а с пятнадцати кабельтовых. А что с другими типами торпед?

– Электрические мины с питанием от аккумуляторов повышенной ёмкости испытаны, но их дальность хода еще меньше и едва достигает двенадцати кабельтовых, – отрапортовал кавторанг. – Они обладают серьезным преимуществом в виде полного отсутствия пузырькового следа. Кроме того, поскольку эти мины выделывались заново, а не являлись переделками мин образца девяносто восьмого года, они успешно применяются и из подводных аппаратов, установленных как на крейсерах, так и на подводных миноносцах.

– Полагаю, в первую очередь следовало бы снабдить такими минами именно наши подводные лодки, – предложил еще один капитан. – К сожалению, на лодку Александровского такие аппараты не поставишь, но вот на «Сома»…

– Разумное мнение, – кивнул император. – Полагаю, вы с капитаном Назаровым договоритесь о производстве и поставках электроторпед… Назовем их, к примеру, «38-02э», в отличие от парогазовых «38-02п»… Надеюсь, вы разрешите этот вопрос сразу после совещания. А что по другим предложениям, Иван Ильич?

– Пороховая турбинная торпеда не показала хороших результатов, – вздохнул Назаров. – Перекисная, на топливе из перекиси водорода и керосина, прошла сорок кабельтовых на тридцати двух узлах. Это просто невероятный результат, но мы потеряли шесть человек при взрыве. Еще один взрыв, к счастью, обошелся без жертв. И это не говоря о том, что само производство перекиси водорода весьма опасно и пока еще с трудом покрывает даже испытательные потребности.

Император задумался. В той жизни он вдоволь наслушался жалоб конструкторов, как ракетных, так и торпедных, на своенравный характер этого весьма многообещающего топлива. Концентрированная перекись взрывалась от контакта с цветными металлами, кроме чистого алюминия, от повышения температуры на считанные градусы и даже просто от