Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков Страница 47

и не делал ничего такого, вроде все как всегда. Ну, целый день провел, подсчитывая фураж да корм для части дружины, что вскоре должна была отправиться к Рюрику, на Городище у Нова-города. Все в точности рассчитал, даже перестраховался, кабы чего не вышло. Пересчитал по-ромейски, для пеших воинов – мало ли что река, так ведь там и пороги, и обходы-обносы, и прочее. Средняя походная скорость тяжелой пехоты – чуть больше десяти ромейских миль в день, если больше – тогда считалось, «как птицы летели», значит, от Ладоги до городища понадобится: муки – столько-то бочонков, вяленого мяса да рыбы в мешках, к этому добавить корм для лошадей, да не забыть еще списать на потери – мало ли, протекут насады – в общем, голова кругом… Когда же он и появился-то, мелкий мозглявый мужик, чернявый, с головой словно бубен? На двор княжий заглянул… Или нет, Борич у себя во дворе считал. Покойно так, хорошо… Надоест – можно девку кнутом постегать слегка. Да, дома он и был. Девка щи варила, а он на скамейке во дворе сидел, считал… Чернявый через плетень заглянул… Нет, сам он, Борич Огнищанин, на улицу выглянул – шум там какой-то сладился, будто били кого аль скандалили, вот и не выдержал, выглянул любопытства ради. И что увидел? А ничего интересного, обычную драку – валялись в пыли какие-то парни, мутузили друга дружку да за волосы таскали.

А потом как-то чернявый рядком оказался. Спросил чего-то, слово за слово – разговорились, вечерком решили в корчме встретиться. У Ермила Кобылы. И что ж тут такого странного? Наоборот, хорошо даже. Чего ж плохого в том, чтобы с новым знакомцем пива выпить? Борич напряг мозги… А плохо то, что, кажется, он этого чернявого еще раньше в Киеве видел! Или у ромеев. Ну, точно ведь, видал где-то. И чернявый, выходит, его видал, да что-то не признался. Может, в корчме разговорится? Да и вообще – а ну как показалось? И не видал никогда Борич этого мужика, просто тот на кого-то смахивает. Так что же тогда на душе неспокойно? А наверное, из-за корчмы! Ну да, из-за нее. У Ермила Кобылы заведенье особое, туда одному идти – себе дороже. Вон не так давно парня какого-то порезали в драке, кажись, до смерти. Может, не ходить туда? Да нет, надо бы. Чувствуется, необычный человек чернявый, такой и пригодиться может, а чем – никогда уж не угадаешь заранее. Надо, надо пойти. Только не одному, жаль вот, слуг нет, одна девка, а ее ж не возьмешь с собою. Найдена-тиуна позвать? Нет, больно уж умен тот да ухватист. Мало ли о чем разговор зайти может? Эх, нет верной челяди – вот незадача… Борич вздохнул и тут же закашлялся. Постой-ка! А тот парень, что помог ему со мздою у пристани? Кажется, он явно не прочь заработать. Взять его? А почему бы и нет? Пусть явится отдельно, вроде как бы и незнакомы, а ежели что, можно за него и вступиться. А пожалуй, так и следует сделать. Знак-то, ветку на березине, за амбаром сломанную, не забыл, поди, парень? Как хоть его зовут-то? Не вспомнить… Ну, да леший с ним, лишь бы пришел. Там ведь, в корчме, с ним и встретиться договорились. Специально зазывать не надо. Ишь… Борич усмехнулся. Эвон как вышло-то – парню ушлому заранее у Ермила встречу назначил, ничего не боясь, хотя и тогда знал – опасно вечерами в корчме. Опасно, да зато неприметно – народищу набивается – сонмища, вот и выбирай, что тут лучше. Впрочем, чего уж и выбирать-то? Звать, звать парня надо. Самолично оседлав каурого – не доверял девке, – Борич Огнищанин поехал к пристани, мимо кузницы Лося, мимо избы Вячки-весянина, мимо высоких, рубленных в «обло» хором Торольва Ногаты. Около усадьбы стекольных дел мастера Твердислава свернул к воротам, по левую руку засветился недавно построенной стеною детинец, из ворот выехал отряд гридей, помчался куда-то по княжьим делам, сияя кольчугами и разноцветьем плащей. Ржали злые воинские жеребцы, поджарые да рысистые, разбрызгивали копытами лужи. Впереди скакал варяг Снорри – ближний княжеский воевода, совсем еще молодой парень, а вот поди ж ты – в важных начальниках ходит. Соскочив с каурого, Огнищанин низко поклонился. Снорри приметил его, кивнул – узнал, мол, – и понесся себе дальше с самым довольным видом. Набежавшая синяя тучка закрыла солнце. Капнуло.

Борич поплотнее закутался в плащ – старый, тонкошерстный, – давно бы пора и новый плащ справить, да нет, не время – зачем излишнее внимание привлекать? Люди злы, завистливы к чужому успеху – а успех у Огнищанина на новом поприще немалый. Ум – он везде ум. Вот и продукты с фуражом для отправляемой к Рюрику дружины кто б, кроме него, рассчитал? Снорри, что ли? Ну, тому только мечом махать. Сам князь мог бы, конечно, – умен изрядно. Да и странный узколицый боярин, что ходит в зеленом плаще, – Ирландец. Вот уж змей! Побаивался его Борич, и не напрасно. Не раз и не два ловил на себе брошенные искоса взгляды. В такие минуты работал, как никогда, ревностно, так, чтоб не к чему было придраться. Тем не менее чувствовал – не доверяет ему Ирландец, следит. Попытался было Огнищанин выспросить про Ирландца у Найдена – да узнал лишь то, что и без того все знали. Приехал узколицый вместе с Хельги-князем, сам не варяг, из иных заморских земель, оттуда же, кажется, смуглый монах Никифор, что часто захаживал к князю. Земляки, видать. Однако отношения меж Никифором и Ирландцем не очень, прямо сказать – холодны, Борич такие нюансы хорошо научился улавливать еще во время службы у мерянского князя Миронега.

Погруженный в мысли, Огнищанин и не заметил, как подъехал к амбарам. Вот и береза. Борич огляделся – дождь припустил с новой силой, – подъехал поближе, не слезая с коня протянул руку… Надломленная ветка повисла безжизненно. Еще раз оглянувшись, Огнищанин обтер руки и поскакал обратно в город.

Вечером, сменив плащ и натянув на самые глаза круглую, отороченную беличьим мехом шапку, Борич вновь взнуздал каурого. Оглянулся в воротах, погрозил кулаком девке – ужо покажу тебе, подлая! – и, ежась от дождя, неспешно потрусил в корчму Ермила Кобылы.

Девчонка глядела на него со страхом, но, едва хозяин уехал, страх в ее темно-серых глазах сменился ненавистью. Малена – так на самом деле звали девушку, нареченную Огнищанином Естифеей – уселась под навес у корыта. Взяв в руку