Павел Дмитриев - Время собирать камни Страница 48

– Верусик, вот ты сейчас говоришь совсем как Хрущев. А он или в людей верил больше, чем нужно, или в свои же речи на митингах. Вспомни, все его выступления пронизаны ожиданием, еще немного, еще чуть-чуть… Чуть поднажать с выплавкой чугуна, решить вопрос с мясом и молоком, наладить ситуацию с хлебом, добавить ткани и станков, да так, чтобы ракет хватало от поганого империализма защититься, и вот он, настоящий коммунизм при жизни нашего поколения. Да он в него до сих пор искренне верит!

– А ты? – Из голоса жены начисто пропал налет фальши. – Саша, я прекрасно помню, до рассказов Петра ты верил почище Никиты!

– Попробуй тут не поверь после Гагарина, – проворчал супруг. – Капитализм-то шатается, как гнилой зуб, только Вьетнам с Кубой чего стоят! Хотел любой ценой переломить ситуацию, радовался цэковской аналитике по негритянским бунтам в США, нашей удачной переигровке в Чехословакии, чуть не созвал внеочередной Пленум ЦК из-за начала студенческой революции в Париже, но тогда де Голль чудом удержался у власти![223] И только потом напросился в несколько неофициальных поездок по миру, все своими глазами посмотреть, тебе показать…

– Реальная картина оказалась куда более сложной, чем отчеты бумагомарателей из иностранного отдела, – закончила мысль Вера Борисовна. – Европейские компартии тихо и очень культурно разворовывают наши субсидии, в Африке воюют все против всех, и представители «народно-освободительных движений» за грузовик автоматов признают себя последователями хоть тау-китайцев. Ну а чем закончится поддержка арабских террористов, Россия будущего хорошо прочувствовала на Кавказе.

Вместо ответа Александр Николаевич вытащил из ведерка со льдом успевшую опустеть бутылку шампанского и демонстративно перевернул ее вверх дном:

– Опять ты переборщила со своим здоровым образом жизни!

– Как всегда, – тяжело вздохнув, жена вылезла из кресла, кокетливо оправила платье и скрылась на кухне.

Стукнула одна дверка, вторая, что-то тяжелое и мягкое смачно упало на пол, зазвенела задетая невзначай посуда, но Вера Борисовна уже шла назад, на ходу скручивая крышку с поллитровки «Столичной».

– Только, чур, не всю! – Она протянула заначку мужу. – А то знаю я тебя… Да и себя знаю!

– Так вот, о перспективах, – обрадованно продолжил Шелепин, без всякого пиетета наполняя водкой недопитые бокалы. – Разумеется, мнение самого Петра меня мало волнует, а вот приведенные им факты красноречиво говорят о закате эры потребления. Попросту говоря, кое-кто там зажрался настолько, что больше уже никак не лезет. Проявляется это по-разному, люди попроще избыток времени и сил тратят на телевизор с попкорном и не хотят даже думать о лишней работе. Кто чуток поумнее да побогаче, покупают акции на бирже, думают, что инвестируют в будущее, а по факту – только раздувают огромный фондовый пузырь. Есть и реалисты, они заводят сверхдорогие хобби, а то и просто жертвуют деньги на достойные, по их мнению, цели. Но результат один: прекращение роста потребностей автоматически ведет к грандиозному кризису и стагнации экономики. Хотел бы я посмотреть, как будут оправдываться западные политики, прежде чем их прилюдно намажут дегтем и вываляют в перьях…

– Но в Африке по-прежнему голодают! – Вера Борисовна с аппетитом закусывала водку гунканами с морским гребешком. – Да и вообще, зажрались, как ты говоришь, только отдельные индивидуумы в США и Европе.

– Достаточно для понимания тенденции, – последовав примеру жены, Александр Николаевич отдал должное острым гунканам, но с камчатским крабом. – В любом случае работа на дальнюю перспективу очевидна: «…мы должны наращивать аскетизм по мелким потребностям и наращивать потребности в более высоком, я бы сказал, высшем плане»[224]. Более того, мы точно знаем, что это реально, хоть и трудно, но еще не поздно пройти по лезвию бритвы! Так мы не только переживем следующий кризис, но и получим перспективу на все пятьсот лет, а не смешные и жалкие полсотни лет эры торжества капитализма!

– Саш, ты не на партсобрании, – осторожно заметила супруга. – Можно без лишнего пафоса?

Скрежетнули зубы, Председатель Президиума Верховного Совета замер. Казалось, секунда, и последует взрыв ярости, но вдруг как твердый стержень вытащили из «железного Шурика», он разом, словно проколотый воздушный шар, обмяк в кресле, только выдавил из себя:

– Без пафоса просто писец!

В памяти, как на полотне кинотеатра, развернулась недавняя «полупроводниковая» баталия. Начиналась она с тривиального доклада Петра, в котором он назвал лопату – лопатой, в смысле предупредил, что микросхемы со значком в виде чаши с пламенем[225] технические специалисты рекомендуют менять сразу, без раздумий и сантиментов. Расследование вылилось в настоящую спецоперацию КГБ и МВД, которую контролировал лично Митрофан Ионович Кучава, первый секретарь Закавказского регионального комитета и кандидат в члены Президиума ЦК КПСС. Только таким образом удалось докопаться до крайне неприглядной истины.

Как известно, производство БИСов – процесс дорогой, не только потому, что долгий и сложный, среди десятков технологических операций есть место и процессу золочения. Тем обиднее, когда в брак уходит до девяносто пяти – девяносто восьми процентов изделий. Однако микросхемы не контакты, выделить из них следовое количество золота не смогли даже экономные японцы, куда уж там советской индустрии.

Умельцы с Бакинского комбината МСТ[226] решили эту проблему гораздо проще. Раз драгметалл никак нельзя выжать из кремния, то его просто… не нужно туда пихать. И вот в доброй половине заготовок операцию золочения стали пропускать, а «готовое» изделие отправлять «под пресс, минуя ОТК». Зато те схемы, на долю которых золото досталось, считались исправными, если они показывали результат, хотя бы отдаленно напоминающий рабочий. Но это еще не все, профита в виде чистого металла аферистам показалось мало, а сбывать техническое золото в СССР, мягко говоря, было непросто. Поэтому прямо на заводе они оборудовали секретный цех гальваники, который выдавал готовые ювелирные изделия.

После вмешательства милиции и особистов по всей Азербайджанской ССР прокатилась волна странных самоубийств, десятки высокопоставленных партхозработников «переехали» в Тбилиси, в здание на улице Леси Украинки[227], и в ожидании завершения следствия видели в основном бугристые, покрашенные в мерзкий темно-зеленый цвет стены «под шубу». Но самым же печальным моментом истории оказалось мнение товарища Семичастного, председатель КГБ откровенно заявил о полной невозможности предотвратить подобные инциденты на данном заводе в будущем, поэтому категорически рекомендовал перевести «что осталось» на территорию РСФСР, Украины или Белоруссии.

Прекрасно понимая чувства мужа, Вера Борисовна терпеливо ожидала продолжения. И оно не задержалось.

– Вот так мы добрались до борьбы за победу в предстоящем капиталистическом соревновании, – медленно начал открывать новый пласт событий Шелепин. – И тут понимаешь, в чем дело, Верусик, от товарища Сталина нам досталась страна, в которой деньги – совсем не деньги, а только инструмент управления, причем работающий, мягко говоря, через пень-колоду…

– Ну, с деньгами более-менее понятно… – протянула Вера Борисовна. – Везде пишут, что ЦК планирует приравнять нал и безнал к семьдесят пятому году. Люди шутят: как только, так сразу коммунизм и наступит.

– И приравняем, вот увидишь, – обиженно дернул плечами муж. – Но на какие колоссальные жертвы для этого придется пойти! Хотя надо признать, в середине двадцатых нашим старшим товарищам пришла в голову поистине гениальная идея, жаль только, разобраться в деталях, что задумывали первоначально председатель госбанка Шейнман[228] и его аппарат, не смогли ни я, ни Семичастный, слишком глубоко и старательно зачистили хвосты при наркоме Ежове. Ну да сейчас не об этом речь, главное, СССР перед войной очень удачно выкрутился из ловушки инфляции, запустив параллельно обычным деньгам специальную, исключительно расчетную единицу для развития тяжпрома.

– То есть рубли не настоящие деньги?! – удивилась Вера Борисовна.

– Разумеется, но ты учти, благодаря именно этому инструменту страна наконец-то смогла избавиться от костылей бартера, насытить экономику деньгами, но при этом обойтись без реальных займов на развитие заводов и фабрик. Ну, ты же сама понимаешь, что значит дать кредит в наличных деньгах вчерашнему краскому или политически подкованному студенту-недоучке?

– Пустит на зарплату себе, потом подкинет толику сотрудникам, чтобы выдать план любой ценой, и состряпает красивый отчет, – без запинки, как на партсобрании, отрапортовала жена. – Остальное пропьет или промотает с девками.