Владимир Орлов - Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации. Страница 48

В числе руководителей «Военных друзей» находился капитан Константин Игельстром, поддерживавший связь с российским декабристом Вильгельмом Кюхельбекером.

Общество, насчитывавшее сорок пять участников, вело антиправительственную пропаганду в войсках, считая своей целью борьбу за «свободу и всеобщее благосостояние» народа. По своим политическим идеалам оно стояло достаточно близко к Северному обществу декабристов. С ним, как и с Южной организацией декабристов, а также с польским Патриотическим обществом «Военные друзья» имели, согласно косвенным сведениям, довольно тесные контакты.

Многие из первых российских революционеров путешествовали по Беларуси, проветривали здесь «гвардейский душок» на пятнадцатимесячных маневрах после восстания Семеновского полка. По полоцким улицам гулял Михаил Лунин, автор блестящего афоризма — «В России два проводника: язык до Киева, а перо до Шлиссельбурга». В Полоцке жил приятель Пушкина писатель Александр Бестужев-Марлинский, а в Витебске работал над проектом своей «Конституции» руководитель Северного общества Никита Муравьев. О декабристах (и, естественно, с большой симпатией) написано в Беларуси значительно больше, чем, например, о повстанцах Костюшко. Таким образом сформировалось мнение, что славные сыны России — одновременно и наши герои. В действительности же все было иначе.

Судьба Беларуси и белорусского народа мало интересовала русских революционеров, считавших царскую империю чисто русским государством.

Никита Муравьев в проекте «Конституции» предлагал разделить страну на федеративные единицы наподобие североамериканских штатов, которые он называл государствами. Согласно этой идее, белорусские земли включались в два государства: Западное (столица Вильня) и Днепровское (Смоленск), не имеющих никаких национальных признаков.

Вождь и идеолог Южного общества декабристов Павел Пестель вообще был сторонником единой и неделимой России. Перечисляя присоединенные к империи страны и народы, он упоминал и белорусов, называя их частью российского «племени» Витебской и Могилевской губерний. Об остальных речь не шла, так как другие населенные белорусами губернии декабристы по договоренности с польскими шляхетскими революционерами намеревались передать в состав Польши. Границу между двумя государствами планировалось провести от Динабурга (ныне Даугавпилс) до Полоцка по Двине, затем по реке Ушаче до Березины, а оттуда по Птичи в направлении Припяти.

Читая «Русскую Правду» Пестеля, можно узнать, что белорусы, оказывается, не способны создать свое государство, а посему «должны отказаться от права особой народности». И вообще в пределах империи все обязаны быть русскими и разговаривать на «общепринятом русском языке». Названия других народов Пестель безо всяких колебаний предлагал просто упразднить.

В декабре 1825 года, через десять дней после восстания в Петербурге, «Военные друзья» сорвали присягу царю Николаю 1 в саперном батальоне, одной из рот которого командовал К. Игельстром, а также пытались сделать это в других расквартированных вокруг Белостока частях.

Революционеров арестовали и отдали под суд.

Михала Рукевича, Александра Вягелина и Константина Игельстрома приговорили к смертной казни, которая после царской конфирмации была заменена десятилетней каторгой с дальнейшим поселением в Сибири. Братья Ардынские, Вронский, Гриневицкий и Высоцкий получили по пять лет каторги. Многие члены общества были отправлены в арестантские роты Бобруйской крепости.

Национально-освободительное восстание против царизма

Существует мнение об извечной сонной покорности нашего народа. Однако не кто-нибудь, а как раз наши предки на протяжении неполных ста лет после захвата Беларуси Россией трижды брались за оружие, чтобы вырваться из смертельных объятий империи. Свободолюбивый дух повстанцев Тадеуша Костюшко и Якуба Ясинского был жив, и весной 1831 года Беларусь вслед за Польшей вновь восстала.

Наиболее активная борьба в Беларуси развернулась на Виленщине, в Ошмянском, Браславском, Дисненском и Виленском уездах, а позднее — в окрестностях Беловежской пущи. В каждом уезде выбирались повстанческое правительство, командир и объявлялась мобилизация. Трехтысячный шляхетско-крестьянский отряд овладел городом Дисной и несколько дней удерживал его. На порубежье Витебской и Виленской губерний успешно действовал боевой отряд, созданный двадцатипятилетней графиней Эмилией Плятер — собирательницей белорусского фольклора, поэтессой и революционеркой, которая получила звание капитана и была назначена почетным командиром роты повстанческого войска.

Основная сила восстания — шляхта — воевала под общим лозунгом восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года. Однако в лагере инсургентов существовали два крыла: революционное и аристократически-консервативное.

Шляхетские революционеры во главе с И. Лелевелем выступали за освободительную — совместно с российским народом — войну против царизма «за нашу и вашу свободу». Консерваторы действовали противоречиво и нерешительно. Но и одни, и другие забывали о национальных правах белорусов.

Царское правительство издало приказ судить повстанцев-шляхтичей и лишать их имений. Крестьянам, которые добровольно возвратятся домой, объявлялась амнистия. Не получив от предводителей восстания никаких определенных обещаний о наделении землей, крестьяне оставляли ряды инсургентов.

Хорошо вооруженная и обученная регулярная царская армия уже в мае 1831 года разбила восставших в Менской и Виленской губерниях, но борьба усилилась на Городенщине. Национальное правительство в Варшаве направило на помощь белорусским инсургентам отряд генерала Д. Хлоповского из 820 офицеров, унтерофицеров и инструкторов. Он соединился с 12-тысячным корпусом генерала А. Гелгуда, однако в июне в окрестностях Вильни объединенные силы восставших были разбиты.

Генерал повстанцев Г. Дембинский повел четыре тысячи своих людей через Городенщину на запад. Во время этого перехода к нему присоединились инсургенты Новогородского и Слонимского уездов во главе со шляхтичем Я. Кашицем. В июне — июле искры восстания перебросились в Мозырский, Речицкий и Пинский уезды, но и эти выступления были обречены на неудачу.

В августе русские войска подавили последние очаги сопротивления.

Власти конфисковывали имения, лишали повстанцев дворянских прав (в Беларуси отобрали шляхетство у десяти тысяч человек), ликвидировали учебные заведения. В 1832 году был закрыт Виленский университет.

Все тяжелее становился религиозный гнет.

Поддержка восстания белорусским греко-католическим духовенством, в том числе монахами-базилианами, усилила наступление на униатство. Одновременно с двумя полоцкими базилианскими монастырями царские власти закрыли еще сорок. Император Николай I по этому случаю заметил: «Слава Богу, вот и еще несколько неприятельских крепостей уничтожили».

Сразу после восстания в Витебской и Могилевской губерниях было отменено действие Статута Великого Княжества Литовского. Царь утвердил постановление о переселении в Беларусь «выходцев из внутренних губерний, которые принесут с собой в сей край, чуждающийся России, наш язык, обычай, приверженность русских к престолу». На все государственные должности назначали только русских чиновников.

Однако репрессии не поставили народ на колени. Через три десятилетия он вновь поднялся на борьбу.

Восстание имело и международное значение. Оно не позволило царизму послать войска на подавление революции во Франции.

Полоцкий кадетский корпус

После упразднения Полоцкой академии, а затем и ее «наследника» — пиарского лицея российские власти открыли в старинных иезуитских стенах кадетский корпус. Официально такие корпуса являлись средними учебными заведениями с военным режимом, из выпускников которых комплектовались военные училища. На захваченных царизмом землях они, однако, выполняли значительно большую роль, служа идеи «русского просвещения, русского патриотизма и русского дела».

Первый набор в корпус состоял из 54 подростков в возрасте с двенадцати до четырнадцати лет. Первым директором был участник штурма Полоцка в 1812 году генерал-майор Павел Хвощинский, который отличался, между прочим, таким паталогическим антисемитизмом, что собирался перегородить прилегающие к корпусу улицы решетками, чтобы полоцкие евреи даже не приближались к кадетам. Программа занятий кроме военной подготовки включала русский, французский и немецкий языки, закон Божий, арифметику, алгебру, географию, историю, чистописание, рисование, а также гимнастику, фехтование, танцы и пение. Знания оценивались по 12-балльной системе. Руководство рекомендовало педагогам обратить внимание на правильность чтения и произношения, «так как большинство поступивших детей из губерний белорусских с грубым местным наречием».