Первая кровь (СИ) - Черемис Игорь Страница 48

Всё прошло как по маслу. В квартире действительно царили чад и угар и толкались какие-то люди в неприличном количестве; как это выдерживали соседи — бог весть. Никто из присутствующих не обратил на меня внимания, не спросил, имею ли я право находиться здесь, а на кухне я даже перекинулся парой слов с ещё бодрой прабабушкой той девушки — во время моего пребывания тут она уже лежала и не вставала, хотя посетителей принимала. Потом я спокойно изъял нож, завернул его в куртку — и ушел из этого вертепа. Моя пассия сейчас училась в школе, и я даже не стал пытаться пересечься с ней — всему своё время. Через несколько лет мне может понадобиться место со свободными нравами, а как завоевать её сердце, я примерно представлял.

Моток синей изоленты я, кстати, тоже купил — и собирался во время какой-нибудь остановки сделать свежекупленный гвоздодёр более ухватистым.

Но как объяснить всё это Алле, я не знал. И поэтому решил быть как можно более честным.

— Алла, а почему ты решила поехать со мной? — задал я встречный вопрос.

Она, видимо, этого не ожидала. Она опустила руки, но орудия убийства н выпустила, и я всеми силами старался смотреть ей в глаза, а не вниз.

— Эм… я не знаю…

Она как-то неловко отвела взгляд.

— Ну что значит — не знаешь? — я пытался говорить как можно более уверенно и больше всего на свете сейчас боялся «дать петуха» — мои связки были слишком молодыми и неокрепшими, и я уже несколько раз ловил себя на том, что иногда перехожу на фальцет. — Я же помню, как ты просто поставила меня перед фактом, что ты поедешь. Вот я и хочу понять — почему?

— Ну… мне показалось, что это очень интересно… съездить к морю, на машине… у меня никогда такого не было… и не будет, наверное…

Всё у тебя будет, Алла. Подождешь всего несколько лет — и всё будет. Особенно если ты применишь нож или гвоздодёр или всё сразу по назначению, оставишь мой хладный труп прямо тут и вернешься домой. История пойдет своим чередом, а ты ещё достаточно молода, чтобы заиметь богатого любовника из кооператоров — обязательно в малиновом пиджаке, — который свозит тебя не только в Анапу, но и, страшно сказать, в Ниццу. Нужные знакомства ты заводить умеешь, да и принадлежишь к правильному кругу.

Говорить такое вслух я, конечно, не стал.

— То есть тебе всего лишь приключений захотелось? А бабушка твоя в курсе, куда ты отправилась и с кем? — она кивнула. — Ну хоть так… про отца не спрашиваю, он, наверное, весь в делах и заботах, и ему не до шила в попке любимой дочки. И всё-таки. Вот он я — какой-то первокурсник обычного института, родом из, как ты сказала, малых ебеней, хотя эти ебеня не такие уж и малые, но это к делу не относится… Мы с тобой знакомы ровно две недели, встречались три раза и ни разу серьезно не говорили друг о друге и о том, кем мы можем быть друг для друга. Но ты вдруг решила, что готова на многодневное путешествие чёрт-те куда именно со мной, с человеком, о котором ты знаешь лишь имя, фамилию и место учебы. Бабушка хоть не возражала?

— Н-нет! — мне показалось, что Алла готова заплакать. — Т-ты ей понравился…

— О.

И вдруг я всё понял. Я совсем забыл это время, этих людей и этот мир. Этот мир позднего совка не был простым и приятным, не был, наверное, даже комфортным, но тут люди совсем иначе относились друг к другу, даже если не были представлены по всем правилам и не съели вместе пуд соли. У каждого человека начала восьмидесятых имелась презумпция доверия — любой незнакомец с первых секунд считался добрым другом и приятелем, с которым можно в огонь, в воду и в медные трубы. И лишь неоднократные проступки разрушали эту презумпцию, причем не разом, а понемногу. Грубо говоря, нужно было очень сильно постараться, чтобы тебя начали считать гнидой болотной. Ну а я пока что ничего непоправимого не совершил, даже бабушке вон понравился. То есть Алла мне доверяла, хотя, думаю, и готовилась к некоторым «моментам», которые могли случиться между нами во время столь долго путешествия туда и обратно.

«И что мне с тобой делать, принцесса?»

Я поступил самым нерациональным образом. Сделал несколько шагов, подошел к девушке вплотную, мягко забрал у неё своё оружие и отбросил в траву. А потом обнял её. А Алла обняла меня в ответ.

И мы долго-долго стояли посреди подмосковного леса, который только начинал зеленеть, напоминая о том, что вокруг бушует весна.

Глава 13. Не вздохи на скамейке

— Давай остановимся в этом городе? — Алла указала пальцем на дорожный знак с надписью «Верхний Мамон», и я послушно притормозил.

Мы дико выбивались из продуманного мною графика. Ничего страшного в этом, конечно, не было — в Анапе нас, наверное, быстро и не ждали, несмотря на то, что Михаил Сергеевич наверняка позвонил покупателю и рассказал о нанятом Спиди-гонщике. Но меня немного бесила задержка на пути к моей цели, которая находилась чуть ближе Анапы. К тому же за всё время, прошедшее с момента появления плана, я так и не придумал, как я буду осуществлять устранение Чикатилы.

Я рассказал Алле то, что ей следовало знать, чтобы не сдать меня ближайшим ментам. Я поведал ей о своем трудном детстве, проведенном в регионе с высокой подростковой преступностью, о разборках с пацанами из других районов, о том, как летом в деревне нам, городским, приходилось махаться с местными за право потанцевать с девчонками, которых те считали своей собственностью. В общем, я подвел её к мысли, что считаю весь мир вокруг угрозой собственной жизни, и потому прилагаю определенные усилия, чтобы защититься. Алле, девочке из очень благополучной московской семьи, всё это было в некотором роде внове, так что она внимала мне, очаровательно раскрыв ротик. А потом согласилась, что я имел право взять с собой в поездку смертоносные железяки. Правда, она заставила меня пообещать, что я не буду их доставать по каждому чиху, и я честно произнес слова требуемой клятвы, поскольку собирался достать нож по конкретному поводу и в конкретном городе. В бандитов в местах общего пользования, которыми я обосновал наличие у меня боевого оружия, я не верил абсолютно.

Рассказал также и о том, чем была вызвана наша остановка в безлюдном лесу, но в этом случае Алла наотрез отказалась верить в то, что Михаил Сергеевич занимается чем-то незаконным или вообще шпионит на империалистов. Я тоже сомневался, но точно знал, что береженого бог бережет.

В итоге мы провели целый час в душеспасительных беседах, и до Каширы добрались с опозданием, но я решил не менять планов. Мы зашли в магазин неподалеку от железнодорожной станции, где Алла озаботилась наполнением нашей продуктовой корзины — под моим чутким руководством, конечно. Поели жутко вредных, но очень вкусных жареных пирожков с повидлом, выпили по стакану московского кваса из большой цистерны и попросили наполнить им мой термос, чай из которого мы допили во время разговора в лесу. Потом заглянули в промтоварный, где я сумел найти неплохие плавки, которые выглядели значительно лучше того убожества, что были у меня. Алла немного пооблизывалась на купальники, но в итоге ограничилась двумя махровыми полотенцами — выяснилось, что эти полезные вещи мы с ней дружно забыли.

В Кашире я потратил один талон, чтобы дозаправить «двушку» — теперь нам должно было хватить бензина почти до Богучара. Но такого длинного перегона у нас не получилось.

Вскоре я услышал какой-то неприятный звон в двигателе. Пришлось съезжать на обочину, поднимать капот и пытаться вспомнить, что может издавать такой звук в несложном вазовском движке. После нескольких минут чесания затылка в голове всплыло полузабытое словосочетание «детонация топлива»; ещё минута ушла на то, чтобы продолжить цепочку ассоциаций и дойти до октанового числа местного бензина. Видимо, изначально двигатель «двушки» был настроен на более высокое значение, а я без особой рефлексии накормил его 76-й. Что ж, проблема эта была не самая страшная, а, главное, решаемая в полевых условиях.

Два движения ключа — и я решил, что мы готовы двигаться дальше.