Объективная реальность - Влад Тарханов Страница 48

Но главной целью моих усилий было всё-таки уничтожить высокие рейтинги нацистов, лишить их значительной части голосов в рейхстаге. И это было вполне вменяемой задачей. Почему я так говорю? Потому что мы создали в Германии первое агентство по изучению общественного мнения, построенного на методах конца двадцатого, начала двадцать первого века. Статистика наше всё! И не такие это были большие расходы. Мы точно знали, что при правильной постановке вопроса, так называемый «ядерный» электорат нацистов не столь уж велик. За эту партию будет постоянно голосовать не более девяти-десяти процентов избирателей и это не более семидесяти мест в рейхстаге. Остальные голоса — это протестное голосование, результат экономических неурядиц в Веймарской республике.

И тут мне пришла на помощь информация из будущего. Помните фильм «Выборы»? Вот только не скажу, это были выборы-1 или −2… так там один герой спрашивает другого: кого больше всего у нас не любят? Ответ был в двояким: евреев и педерастов. С евреями в Германии всё в порядке: их тоже не любят. И крик Гитлера о том, что во всех бедах и проблемах виноваты они, эти самые сыны Израилевы — один из мощных пиар-ходов его избирательной кампании. Со второй темой тоже всё хорошо, вот только ее никак не связывают с НСДАП, а зря! И это надо было обязательно исправить. Тут я вспомнил, что читал одну книженцию, в общем дело было так, в молодые годы на меня сильное впечатление произвёл фильм Иштвана Сабо «Полковник Редль» с великолепным Брандаэром в главной роли. Я этим делом как-то заинтересовался, даже, когда был в Вене — экскурсионной поездке протроллил экскурсовода, спрашивал про полковника, на что мне ответили, что история эта мутная и в Вене о ней предпочитают не вспоминать. И когда мне попалась книга одного старого диссидента, который свалил в Германию и там писал на историческую тематику, вроде его Владимир Брюханов, точно, Брюханов и точно, что Владимир. Так вот он написал монографию о полковнике Редле и Гитлере. Какая тут связь? Автор связи выискал, правда, в книге кроме столпотворения фамилий были сплошные авторские домыслы и ссылался он не на документы, а на воспоминания и такие же вольные допущения, только других авторов, а некоторые его идеи вообще поддавать критике было сложно, например, что секретные документы австрийского генштаба русским сливал эрцгерцог Фердинант. Такая себе идейка, которая к тому же не подтверждена ничем, кроме весьма сомнительного по логике анализа.

Но были там и кое-какие интересные моменты. Вот их я и решил уточнить, ибо они открывали серьезные возможности уже сейчас поставить на карьере Гитлера большой жирный крест. Я так надеялся, и у меня были для этого основания. Огромный кусок работы проделала Мария Остен. Она не так давно побывала в Вене. В самом начале прошлого века там существовало элитное общежитие для людей… несколько нетрадиционной ориентации. Говорить о том, что это было всего лишь прикрытие борделя, наверное, смысла нет. Это заведение было хорошо известно за пределами города, сюда приезжали «отдохнуть телом и душой» из самых разных уголков Европы. И не стоит отдельного упоминания то, что сей полулегальный бордель контролировался австрийской контрразведкой. Потому что давал просто уникальные возможности для шантажа, чем, конечно же, ни один разведчик пренебрегать не мог. Улицу Мандельманнштрассе 27, 20-й район найти было несложно. Намного сложнее было разыскать свидетелей, которые это заведение посещали. Во всяком случае, пришлось покопаться среди извращенцев всех мастей и марок. И да, это целиком заслуга Марии, она умела находить общий язык с разными людьми. И показания появились. Одно ведь дело намекать о каких-то наклонностях фюрера, другое — говорить, опираясь на факты и свидетельские показания, подтвержденные юридически. Кроме того, вброс про нетрадиционную ориентацию Адольфа не настолько уж и смертелен, даже если будут предоставлены неопровержимые доказательства: вывернется, уверен, начнет рассказывать про ошибки молодости и про то, что сейчас всё не так…

Я же отправился по совершенно другим документам в Париж, где мне удалось взять интервью у самого Михаила Ипполитовича Занкевича. Как мне удалось с ним встретиться? Да это не было очень уж сложно: Жизнь в эмиграции не была для него слишком уж удачной, богатств он не нажил, да и особой успешностью не отличался. Пик его карьеры — начальник штаба ставки Верховного правителя России Колчака, да и то в момент заката, когда белое движение терпело поражение за поражением. Мой интерес к этому человеку был вызван тем, что именно он был военным атташе России в Вене, и именно ему сопутствовала удача завербовать полковника Редля, хотя, вполне возможно, что это австрийский русин Редль использовал Занкевича, чтобы подсунуть через него дезинформацию русскому Генштабу? Мутная история, в которой до сих пор ничего не ясно. Но в том времени, что я оказался, еще были живы участники этих событий.

Он принимал меня в своей квартирке в не самом престижном районе Парижа, да и сама квартира, пусть не мансарда, но последний этаж не слишком хорошо выглядевшего доходного дома, почти что самый дешевый вариант. Тем не менее меня встретил денщик, узнал имя, поинтересовался целью визита, поскольку его ответы удовлетворили, предложил пройти в кабинет. Узкий тёмный коридорчик, небольшая комната, которая не может похвалиться убранством, тем не менее, в ней чисто, всё аккуратно разложено по местам. На письменном столе стопка книг, рабочая тетрадь, которую хозяин кабинета аккуратно закрыл, как только я вошел в комнату.

(на этой фотографии Михаил Ипполитович Занкевич еще в форме полковника)

Меня встречал человек в генеральской форме, довольно подтянутый, что не совсем типично, в его почти шестьдесят. В этом возрасте обычно люди как-то теряют форму, заплывают жирком, этот же нет, старается соответствовать принципу «в здоровом теле здоровый дух». Мундир далеко не новый, но при этом опрятный, тоже видно, что о нем заботятся. Не франт, но выглядит весьма прилично, высокий лоб с залысинами, густые седые волосы, аккуратные усы, за которыми следят ничуть не менее чем за причёской. Военная выправка, пронзительный взгляд серых глаз, да уж, интересный господин… уф, чуть было не назвал его товарищем генералом… Штирлиц был очень близок к провалу. Кстати, мы разговаривали на французском.

— Добрый день, господин генерал. Благодарю вас за согласие дать интервью. Мое издание интересует одна старая история, к которой вы имели непосредственное отношение. Вот, прошу, тут весь ваш гонорар.

Кладу на стол конверт, он очень аккуратно пересчитывает