95-й. Сны о будущем прошлом - Ольга Войлошникова Страница 48

— Да, я в курсе, — Вовка нахмурился, а потом повернулся ко мне и сгрёб в охапку, прижал, медведюшка-батюшка… — Никто мне кроме тебя не нужен. Ты моя. Моё солнышко. Огонёчек мой.

— А ты — мой! — я чуть-чуть отстранилась, — И я тобой ни с кем делиться не намерена, имей в виду! Можете всеми вашими козловскими теориями подтереться.

Очень популярный психолог был. Кучу книг наклепал в те годы, бабок, должно быть, поднял прилично. Читался массово. Как на мой вкус, начал за здравие, а кончил… Короче, всё началось с саморазвития и личностного роста, гармонии в отношениях и взаимопонимания, причём хорошим, живым, остроумным языком. А закончилось безудержным трахом, извините. По Козлову внезапно оказалось, что секас без ограничений — основа счастья и беспредельного благополучия. По крайней мере, молодёжь так это воспринимала. На этом этапе развития козловской психологии моё общение с его книгами закончилось. Как уж он там дальше, не знаю. Может, достиг просветления.

А я, когда кто-то претендует на моего мужика, становлюсь очень агрессивной самкой. Видимо, это для Вовы уже не было особенной новостью, потому что он только усмехнулся:

— Я согласен. Тем более, все эти будущие бабы у меня уже были. С точки зрения богов, я уже успел.

И мы начали ржать. На этом сеанс утреннего уныния резко закончился, зато столь же резко разыгрался аппетит.

— Так, мой возлюбленный жених, как ты относишься к идее яичницы с обжаренным луком?

— Отлично.

— Кроши зелень тогда, а я лук почищу.

Между прочим, еда успокаивает, отвлекает от дурных мыслей и придаёт жизни правильный тонус. Особенно вкусная еда!

— А ведь я видел у вас на даче стеклотекстолита кусок, — вспомнил вдруг Вова, — У Василича.

Так-так, это тоже привет из будущего. Текстолитовые мечи когда-а ещё появятся. Пока народ мается сплющиванием алюминиевых трубок, причём для прочности внутрь в них какую-то фигню наталкивают, я уж не помню.

— Хочешь попробовать клинок сделать?

— Конкретно шпагу. Я видел… и даже ощущения от неё помню. Офигенная шпага.

— Валлонка, вершина боевого фехтовального оружия, — я достала из холодильника остатки вчерашних вкусняшек к чаю, — Можем, в принципе, съездить. Сядем на дачный автобус да прокатимся. Хочешь?

Ну вижу же, у него прям копыта землю роют.

Допили мы чай и пошли.

— Смотри, можно до Энергетиков доехать, там на дачный сесть. А можно через лес подняться и на тракте наверху его поймать.

— А пошли через лес.

НА ДАЧУ

Юбилейный тогда почти со всех сторон окружал лес или лесопосадки, начинающиеся практически сразу за окружающей микрорайон дорогой. Та часть, через которую мы сейчас шли, в принципе, тоже была лесопосадками, только давно выросшими во взрослую сосновую рощу. А вот за ней начинался уже обычный смешанный лес. Будущую дорогу от нашего микрорайона в сторону садоводств через этот зелёный кусок ещё даже не нарезали, зато было несколько постепенно забирающихся в гору тропинок — выбирай любую.

Я предложила:

— Кстати, доберёмся до дачи, можем за черемшой сходить.

— Да какая сейчас черемша, она вся уж изросла!

— О, такое место тебе покажу, там черемша очень поздно выходит, и весь июль её собирают. Она, правда, мелковатая, но нежная, не загрубевшая.

Вовка нахмурился.

— Да, что-то такое помню…

— Вот, своими глазами посмотришь. Эх, пакет надо было взять! Ладно, у мамы попросим, у неё всегда пакет с пакетами висит.

Автобус оказался битком. Суббота же, утро! А машин у народа пока ещё очень мало. Если бы несколько бабушек не выходили прямо тут, на «Колобке», мы бы нипочём не втиснулись. Шпроты со своими консервами отдыхают, короче. А ехать пятнадцать километров.

Минут через десять стало полегче — остановки, считай, через каждые полкилометра, люди-то выходят. И авоськи-ящики свои выносят. Ещё через десять минут и вовсе свободно сделалось, мы даже сели и оставшуюся треть пути прокатились с комфортом. Вот от остановки до нашего участка два километра ещё шкандыбать. Ну, будем считать это субботней прогулкой, ха.

Притопали мы, когда мама с Василичем собирались обедать, они всегда в двенадцать, строго по расписанию. Увидели нас, удивились страшно. Ещё сильнее удивились, когда узнали, зачем мы приехали. По сути, этот кусок текстолита можно было отнести к разряду хлама, непонятно для чего нужного и не выбрасываемого только по причине Василичевой куркулистости. По-моему, он даже обрадовался, узнав, что кто-то придумал, как его применить.

От обеда мы отказались — у меня ещё яичница с тортами в животе не утряслись, завтрак-то у нас поздний был. Морса попили по жаре и пошли в лес, черемшу проверять.

Вот реально, удивительное там место. Бывшая гарь, верховое болото. И в те годы оно ещё только-только начало зарастать, кустов почти не было, одна трава. И в этой траве — полным-полно мелковатой, но нежной и сочной черемши. Набрали целый пакет. Очень я черемшу со сметаной уважаю. Да и Вовка тоже.

Пришли назад — у крыльца уже наша текстолитина стоит. Приличный такой кусок, полметра на полтора. И тут меня прям озарило:

— Слушайте! Мне же подставку надо для продукции, для магазина.

— Для магазина? — удивилась мама.

— Да, я ж с отцом договорилась. Сентябрь начнётся, мне раскатывать особо некогда будет, да и Саша на работу выйдет.

— Ну да.

— Вот! Будем ему на реализацию сдавать. Нужна стойка! Сварганьте мне из остатков вашей лесной промышленности, а?

— Так это к сентябрю? — уточнил Василич.

— Честно говоря, лучше к понедельнику, — он аж крякнул.

— Ладно, давай размеры.

— Может, остаться помочь? — предложил Вова.

— Не. Мне сейчас в бане доделать надо, я потом приду, посмотрю, что тут у Гали есть. Вот, может ты мне поможешь бак установить? С Галей неудобно, да и тяжело ей будет.

— Да без проблем!

Мужики ушли. Когда они скрылись за воротами и стало ясно, что они совсем вышли из зоны слышимости (между нашим и Василичевым участками ещё один соседский), мама спросила:

— Оля, всё-таки серьёзно?

— Конечно, серьёзно, мам. Мы и заявление уже подали.

— А на какое число?

— Не скажу. Тайно распишемся, как шпионы.

— Ну, Оля! Надо же как-то отметить, стол…

— Вот поэтому и не скажу. Распишемся —