Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин Страница 48

почве, растения стремительно пошли в рост, обзавелись разлапистыми темно-зелеными листьями. Риан сильно удивился, увидев, что они не желтеют, как в предыдущие годы, что их намного больше, хотя это, как говорят немцы, не есть хорошо, потому что есть плохо. Я показал, как делать прищипку молодых побегов выше седьмой-восьмой почки, как удалять пасынки для осветления и проветривания куста, как нормировать соцветия, оставляя по одной грозди на плодоносящей ветке — лучше меньше, но крупнее и слаще. С лишних листьев удалили черешки, дали подвять с полчаса, свернули трубочками по пять-семь штук, плотно сложили в небольшие кувшины и накрыли крышками. Неделю они постоят в тени, чтобы законсервировались газом, который выделяется из них, а потом будут отправлены в погреб. Зимой научу женщин готовить из листьев голубцы, добавлять при запекании в мясо, рагу из бобовых. Кстати, по ходу дела затоптали немного горох в междурядьях, но мне от него нужны не столько семена, сколько переработка фосфоритов в удобную для других растений форму, чем занимаются в первую очередь корни, которые не пострадали.

Глава 46

Я решил, что устраивать гонки с сиракузскими военными триерами — не самое разумное мероприятие. Всякое может случиться. Решил в дальнейшем охотиться возле полуострова Пелопоннес. Спартанцы, конечно, отважные воины, но моряки не ахти, стрелков презирают и флот у них никудышный, сильно прореженный после сражения у города Книд. Недостаток только один — намного дальше от Карфагена, чем Сицилия, который компенсируется близостью к Афинам. Там нам пока что рады. Заодно по пути заглянем на остров Крит. Я решил не набирать карфагенских лучников, оставить только восемь матросов и дюжину тяжелых пехотинцев. Критяне мне больше понравились во время боя с триерой. И я им. Заверили меня, что, если посетим город-полис Кидония в западной части их любимого острова, за пару дней навербуют три десятка лучников, которые будут служить верой и правдой за долю от добычи.

Рано утром шхуна вышла в море с сокращенным экипажем. Дул свежий западный ветер. Под всеми парусами мы понеслись к острову Крит. Возле юго-восточной оконечности Сицилии увидели небольшую галеру, которая тут же рванула к берегу. Шхуна становится популярной. Я решил не отвлекаться на ерунду.

Кидония, она же будущая венецианская Кания, пока что небольшой городок с крепостными стенами высотой всего метра четыре. Аборигены предпочитают прятаться в горах во время нападения врагов. Там им, хорошим стрелкам из лука, легче защищаться. Пригодных для сельского хозяйства земель мало и все в деле. На склонах виноградники и сады, на террасах и немногочисленных долинах поля и огороды. Вино хорошее, настоянное на травах. Я купил пару амфор для себя. Экипаж пьет моё из мелкого винограда прошлого года. После добавки меда получилось более-менее. Много овец и коз, поэтому мясо дешевое. Не видел в Кидонии ни одной лошади, только ослы и мулы. Может, просто не повезло. Не от ослов же рожают мулов!

На следующее утро на шхуны прибыли три десятка лучников разного возраста. Это притом, что Крит считается в зоне влияния Спарты и устроен по образу и подобию ее. Как догадываюсь, каждый из первых лучников, оказавшихся волею случая у меня на службе, привел по несколько своих родственников. У всех по деревянному, обтянутому кожей колчану на двадцать четыре стрелы, плюс подмышкой охапка, перевязанная двумя веревками, с еще сотней. В трюме лежит около тысячи, но запас вина не просит.

Сразу отдали швартовы, отправились в боевой поход. Пролив Кифера, отделявший Крит от Пелопоннеса, шириной миль семнадцать — часа три хода курсом бейдевинд правого галса при дующем сейчас, северо-восточном ветре. Держали на мыс Малеас на южной оконечности полуострова Элос, врезающийся в море высоким обрывистым каменистым склоном с редкими плешинами зеленой растительности. Место дикое, глухое. Возле него мы и легли в дрейф, поджидая добычу. Нам были видны подходы и с запада и северо-запада — залива Лаконикос, и с юга — из залива Арголикоса, на северном берегу которого находится Аргос, враг Спарты. Корабли этих полисов ходят вдоль разных берегов залива, так что встреча с нашими союзниками маловероятна.

Морская вода изумрудного цвета чистейшая. Несмотря на большую глубину, видно темное дно. Во время перехода пробовал поймать тунца на блесну, но не встретили ни одного или приманка оказалась не той системы. Я сменил блесну на самодур для ловли ставриды, которая перемешается большими косяками. Это около десятка небольших крючков или мормышек с яркими разноцветными головками, перышками, ниточками и на конце небольшой грузик. Закидываешь, как блесну. Грузик утягивает крючки вниз, и подсекаешь длинно, отпускаешь, опять подсекаешь, пока не почувствуешь, что рыба попалась. Обычно висят сразу на нескольких крючках. Ставрида — рыба узкая и короткая, сантиметров десять-двадцать, хотя иногда попадаются и более полуметра, но ее много. За час натягал на весь экипаж. Для аборигенов мой спиннинг был в диковинку, а когда начал тягать ставриду на самодур по несколько штук за раз, и вовсе уставились на меня, как на колдуна. Один из критян сообщил, что они сетями ловят меньше, чем я своей палкой с перышками. Тут же начали чистить и потрошить улов и разводить огонь в жаровне. Вкус у ставриды специфичный, не перепутаешь. Особенно хороша запеченной на гриле или копченой. Жаль, нет лимонов, с соком которых еще вкуснее. Пока что этот фрукт медленно движется со стороны Индии по Месопотамии на запад, но до Средиземноморья еще не добрался. Вместо него неплохо пошло мое кисловатое вино, причем так считал не только я.

В этот день закон подлости не сработал. Тридцативосьмивесельная купеческая галера появилась, когда мы закончили непредусмотренный расписанием перекус. Она шла из залива Лаконикос на запад. Заметив нас, сперва не обратили внимания, а потом, догадавшись, что гонимся не просто так, рванули к берегу, выскочив на него сразу за мысом Тенар. Он становится для нас счастливым местом. Глубины у берега были хорошие, а шхуна в балласте, поэтому подвел ее близко к призу и высадил десант на рабочем восьмивесельном катере под прикрытием лучников, стоявших на полубаке. Наши пехотинцы столкнули галеру на воду, отвели от берега.

Я переправился на нее на шлюпке, чтобы посмотреть, что нам досталось. Если не считать почти четыре десятка рабов-гребцов, прикованных к скамьям, большая часть которых оказалась поданными шахиншаха и союзниками из Афин и Аргоса, а значит, будут отпущены, ценными были только само судно и полный трюм овчин. Все остальное унесли члены экипажа, наблюдавшие за нами с холма. Что ж, с паршивых овец хоть