Константин Калбазов - И пришел с грозой военной… Страница 49

Коордонат вправо. Снаряды вспарывают воду слева. Коордонат влево. Вода вскипает справа. Коордонат влево. Снаряды бьют значительно правее – вероятно, японцы решили, что следующим маневром будет уход вправо. Дмитриев ведет атаку, не придерживаясь никакой системы, совершая маневры так, как бог на душу положит.

Наконец корабль вздрагивает, словно спотыкается, но в следующее мгновение несется дальше. Вот и первое попадание куда-то в корму. Быстрый взгляд назад. Есть и раненые, и кого-то вроде убило. Сейчас бы оказать им помощь. Простите, братцы. Нельзя иначе. Очередной крутой поворот, корабль угрожающе кренится, и те, кто не в состоянии удержаться, перекатываются за борт. Вот они были, а вот только кровавые разводы напоминают об их недавнем пребывании. Война – жестокая штука, с жестокой арифметикой.

Рявкает носовое орудие. Как ни сложно удержаться, комендор не желает оставаться просто сторонним наблюдателем: как только удалось улучить момент, тут же пустил в ход свое оружие.

– Чего замерли, раскудрить твою в качель! Снаряд!

Куда угодил выстрел, непонятно, да и не стремится никто рассмотреть, но подносчики привычно подают патрон заряжающему, тот заталкивает его и тут же хватается за орудие: корабль опять уходит в крен.

Громада броненосца вырастает все ближе и ближе, видно, что он кренится на левый борт, но на плаву пока держится уверенно. Он задействует всю свою артиллерию, но русский миноносец словно заговоренный. Вот на него наводится главный калибр. Двенадцать дюймов – это дело такое… Попасть из него в такую маленькую и юркую цель мудрено, но если попадет… Рявкает правое орудие. За мгновение до этого Дмитриев вновь бросает корабль в правый поворот, снаряд уходит мимо, взметнув огромный водяной столб.

Все. Дистанция минной атаки. Он смог. Он сумел. Далеко оторвавшись от своих, приблизившись к противнику буквально на пистолетный выстрел. Теперь резкие повороты ни к чему, иначе мину не выпустить. Это может стать смертным приговором. Сомнения побоку.

– Дима, минная атака с правого борта!

– Понял!

У них только один минный аппарат. Только один шанс, другого не будет, потом только отходить, уходя в отрыв. Если получится.

Что и говорить, зрелище завораживающее. Миноносцы как взбесившиеся рвутся в атаку. Они настолько стремительны в своем порыве, что, кажется, нет силы, способной их остановить. Но это только кажется. Вот один из японских снарядов, среди множества выпущенных ими, все же находит свою цель. На одном из миноносцев вспухает черное облако. Что-то великовато для снаряда – если только не двенадцатидюймовый, но это вряд ли. Миноносец резко теряет ход, вскоре дым рассеивается, и становится ясно, что одна из труб просто пропала. Подраненный кораблик, потеряв в скорости, продолжает рваться в атаку, временно оставленный в покое противником: хватает тех, кто все еще в хорошем состоянии. Вскоре его обходят миноносцы из второй волны, но командир и не думает сдаваться. Вперед! Только вперед! На азарте! На злости! Через «не могу»! Но только вперед!

Вспухает стена дымовой завесы, японцы начинают мазать, так как такую стрельбу прицельной никак не назовешь. Молодец прапорщик, хорошая задумка, и исполнение не подкачало. Пора.

– Андрей Константинович, команду на броненосцы. – Это Макаров артиллерийскому флагману. А кто еще должен руководить стрельбой?

Капитан второго ранга Мякишев, не прекращая наблюдений в окуляры дальномера, начинает диктовать в трубку данные, сейчас связь установлена со всеми броненосцами одновременно, и артиллерийские офицеры, получая данные, быстро дублируют их на плутонги. Очень много было сделано для осуществления сегодняшней операции – и не скажешь, что уложились только в одну ночь. Опять отличился концерн, предоставив и организовав установку около тридцати телефонных аппаратов, благодаря чему значительно сокращалось время на получение и введение данных в действие, в результате чего те практически не успевали устаревать. Все, теперь, пока не прекратится обстрел противника, Мякишев, считай, сросся с дальномером и телефонной трубкой.

Слышится залп. Еще бы его не услышать, когда вон они, корабли в акватории, выстроились в две линии. Хорошо, хоть орудия отвернуты в сторону от Электрического Утеса, не то эдак и оглохнуть можно. Главный калибр – дело такое… очень серьезно. А когда бьют практически одновременно почти тридцать орудий…

Вновь бинокль к глазам. Удачный залп. Нет, попаданий пока нет, но вот снаряды падают в опасной близости от головного крейсера, идущего несколько мористее. Второй вроде увлекся и вошел в зону действия береговой батареи номер два. Те не стали дожидаться особого приглашения, дали залп. Попаданий нет, но цель взята под накрытие. Все же с начала войны артиллеристы поднаторели в своем деле. Макаров так, чтобы не было заметно, скосил взгляд на Стесселя – тот самодовольно улыбается. Говорите, операция чисто морская, а вот эвон наша береговая батарея как едва не причесала одного из япошек. Погодите, то ли еще будет. Ну и пусть его. А артиллеристы молодцы. Вот только успеют ли дать еще один залп? Пожалуй, что и нет: крейсер быстро отворачивает и начинает удаляться от берега. Так же поступает и головной. Им и без того проблем хватает с миноносцами, теперь еще в артиллерийскую дуэль вступать? Да и не могут они, не тот калибр. А тут еще и эта дымовая завеса. Нужно отходить, а то сейчас как повыскакивают из нее миноносцы – будет веселье.

Что это? Один из русских кораблей постепенно вырывается вперед. Проскальзывает сквозь стену дыма и оказывается в поле зрения японских кораблей, те тут же открывают огонь. Не имея других целей, к ним присоединяются и два поврежденных. И тут начинается. Его маневры… Да нет же. Не учат такому ни в каких флотах мира. При эдакой манере не нужно будет никаких японских снарядов – он сам опрокинется. Но вот не опрокидывается. В нарушение всех наставлений. В нарушение всех научных выкладок и практического опыта, он словно птица, бьющаяся в клетке, то мечется, то несется по направлению к противнику, то отворачивает от него. Совершает крутые повороты, с опасными кренами на немыслимой для этого скорости. Под суд шельмеца! Но молодец!

– Дмитриев пошел. – Эссен ни на минуту не отрывается от окуляров бинокля.

– Перевернется, – возбужденно вторит ему Шенснович, командир «Ретвизиана».

– Не выдержал, – мрачно говорит командир «Аскольда» Граматчиков.

– Немудрено, у него преимущество в ходе узлов на шесть, – подводит итог присутствующий здесь же Науменко.

«Лейтенант Бураков» рвется вперед, словно взбесился. Господи, да при такой манере хода у него нет никаких шансов выскочить из этой переделки, хорошо, хоть из-за дымов уже появились остальные миноносцы и крейсеры переносят огонь на них. Против маленького миноносца остается только броненосец, но противоминной артиллерии у него в избытке, теперь в дело вступают и самые малые калибры. Уже развернувшийся броненосец, идя малым ходом, старается держаться так, чтобы на отходном курсе задействовать как можно большее количество артиллерии.

– Андрей Константинович, сосредоточьте огонь на броненосце, иначе он выйдет из зоны обстрела.

Ага. Легко сказать – на две цели не разорваться, тем более что крейсеры представляют большую опасность для миноносцев, но адмирал прав, главное – это броненосец. Залп. Корабли посылают снаряды по старым установкам. Есть! Два попадания! На головном крейсере возникает пожар. Интенсивность стрельбы его артиллерии падает, но Мякишев не ликует. Некогда. Он сосредотачивает свое внимание на броненосце, перенацеливая броненосный отряд.

Дмитриев, словно позабыл обо всем, упорно рвется в атаку. По нему садят из всех орудий уже два корабля: подорвавшийся на мине и также отходящий крейсер переносит огонь орудий, неспособных вести огонь по миноносцам, на «Лейтенанта Буракова».

Немного в стороне разгорелась горячая баталия между семью миноносцами, которые, позабыв обо всем, рвут друг друга на части. Вот на одном из русских кораблей начался пожар. Ему бы выйти из боя, справиться с огнем, но куда там. Науменко с замирающим сердцем следит за этим миноносцем. Что и говорить, «Страшный» в своем репертуаре – на острие атаки и в самом пекле, вот и огребает по полной. Но Малеев и не думает выходить из боя. С пожаром разбираются на ходу, не прекращая жаркой схватки, паля из всего, из чего только можно. Там уже форменная свалка, расстояния доходят до одного кабельтова, а то и меньше, иной раз миноносцы проходят едва не впритирку. В мощный бинокль видно, как беснуется пламя на стволах пулеметов, поливающих свинцовым дождем всех, кто только попадается в поле зрения. Если при помощи оптики еще можно разобрать, где свои, а где чужие, то при простом взгляде это уже невозможно – сплошная мешанина из кораблей, беспрестанно мечущихся среди себе подобных. Бардак.