Алексей Шепелёв - Грани судьбы Страница 49

С кортиком в руках Гаяускас устремился внутрь замка, Наромарт и Олус — вслед за ним, успев обнажить мечи прежде, чем исчезнуть в бесшумно распахнувшихся дверях. Сашка, вытащив из-под плаща автомат, умело распластался на крыльце, между двумя трупами. Бросил на Мирона негодующий взгляд. Нижниченко понимал, что мешает, путается под ногами, только из головы начисто вылетело, что же он должен делать теперь. Ах, да, встать у самых дверей и не отсвечивать. Если появится патруль — поддержать Сашку огнём из пистолета. И по возможности собрать ножи.

Генерал оглянулся по сторонам — в переулке по-прежнему не было не души. Вздохнув, Мирон Павлинович присел над ближайшим трупом. Кинжал Наромарта ушел в глазницу солдата по самую гарду. Преодолевая отвращение, генерал ухватился за рукоятку и дёрнул оружие. К его удивлению, кинжал выскользнул легко, словно ножик из масла. Мирон быстро обтёр клинок о плащ солдата и сунул кинжал за пояс. Всё нормально. Здесь, снаружи, всё идёт нормально. Главное, что сейчас происходит внутри.

— Ну, волчонок, сейчас ты у меня заговоришь. Сейчас всё выложишь!

Отблески от жаровни придавали коже палача багровый оттенок, делая его похожим на мистического демона с выпученными глазами. От одного только вида отца Бодака можно было зареветь в три ручья.

А Серёжку Яшкина ожидали неприятности куда серьёзнее, чем одно только созерцание лысого черепа инквизиторского палача.

— Давай! — скомандовал отец Бодак.

С противным скрипом завертелся ворот, наматывая на себя перекинутую через блок верёвку. Петля, туго стягивающая запястья, потянула вверх. Серёжкины ноги оторвались от пола, тело медленно поползло по стене вверх, карябая иссечённую спину об острые кромки кирпичей. Чуть, было, утихнувшие, боль и жжение вспыхнули с новой силой.

— Хорош.

Мальчишка повис в полуметре от пола. Флип заклинил ворот, а Овермарс, присев, деловито защёлкнул на лодыжках вделанные в стену железные кольца.

— Ну что, может быть, станешь говорить? Хватит героя из себя изображать.

Серёжка молчал. Бодак наотмашь хлёстко ударил мальчика по лицу тыльной стороной ладони.

— Будешь говорить, всё равно — будешь!

Наверное, палач был прав. Мальчишка чувствовал себя на последнем пределе. Боль настолько измочалила его, выпила все силы, что он уже не мог сопротивляться. Вот ещё немножечко — и он закричит от невыносимой муки. Закричит, а потом расскажет им всё, что они хотят. Потому что он, Серёжка Яшкин — не герой, а обычный мальчишка. Ну, нету у него сил терпеть, нету, нету! То есть, сейчас пока есть, а потом — не будет. Совсем скоро их не будет. Но сейчас пока есть. И сейчас пока он терпит и молчит. Пока не так больно. Пока ещё не раскалились иголки. У него есть ещё время, хоть немного, но есть. Минута, две, может быть, целых пять… Сейчас он всё готов отдать за пять минут тишины.

— Готово, отец Бодак!

Подмастерье клещами вытащил из жаровни вчерашнюю иголку, белую от накала, словно спираль электрообогревателя. Серёжка внутренне похолодел и сжался. Страшно было до безумия. Как уж тут не заговорить…

Если мелкого мыша взять, и тихо, не спеша,Натыкать в него иголок, то получите ежа…

Всплыло вдруг из памяти начало считалки.

— Что ты там бормочешь? — напрягся Бодак. Разумеется, палач ничего не понял: откуда ему было знать русский язык. Флип мялся рядом с ним с клещами в руках.

— Ёжиков надо делать из мышей, а не из волчат. Плохие из вас волшебники, — пояснил мальчишка.

Палач и подмастерья недоумённо переглянулись.

— Бредит? — предположил один из помощников. — Ума от страха лишился?

— Притворяется! — решил отец Бодак. — Думает, что помилуем. Не выйдет.

Он повернулся к Флипу.

— Давай!

Боль пронзила мальчишку от ноги до макушки. Серёжка дёрнулся всем телом, а потом бессильно повис на ремнях.

На приключенческий фильм или книгу происходящее совсем не походило.

Женька ожидал, что отряд Йеми вылетит из переулка с шумом и грохотом, кто-нибудь с ходу зарубит стражников, раньше чем они успеют поднять свои тяжелые алебарды, а остальные ворвутся в караулку расправятся с остальными, раз уж местные воины настолько тупы и ленивы, что даже взрыв в городе не заставил их толком задуматься. Подумаешь, ещё двое к воротам вылезло. Утром, когда телеги потрошили, весь десяток под аркой шустрил, а сейчас снаружи только четверо. Тем проще будет с такими вояками справиться.

Но получилось совсем иначе. На площадь перед воротами не торопясь выехал Йеми, перед которым сидела насупленная, но вполне и живая Риона, а следом за ним — Теокл и Соти. Увидев Женьку и Анну-Селену, путники подъехали к детям. Лошади храпели и недовольно фыркали, но слушались седоков.

Если бы всё это происходило быстро, мальчишка, наверное, испугался бы, что остальные погибли в бою, а сейчас даже не знал, что и думать. Из вчерашних разговоров выходило, что им предстоит улепётывать, как с пожара, а сегодня взрослые вели себя, будто собрались на шашлыки, да ещё и не определились до конца: ехать в лес или ну его нафиг.

— Здравствуй, Риона, — улыбнулась подруге Анна-Селена.

В глазах у рыжей, наконец, мелькнуло что-то живое.

— Анна?

Вампирочка кивнула.

— А твой друг — тоже здесь?

Улыбка у Анны-Селены сразу потухла.

— Скоро будет здесь, — пообещал Йеми. — А пока, садитесь на лошадей, ребята.

Бородатый священник протянул к Женьке руки. Мальчишке было немного неприятно, что его как маленького, втаскивают на коня, но самостоятельно взобраться он бы всё равно не сумел. С пони или мулами управляться было несложно: закинул ногу и садись, они же маленькие, да и вампиров не дичились. А к лошадям подросток старался близко не подходить, слишком агрессивно они на него реагировали. Хотя сейчас четвероногие друзья человека демонстрировали прямо-таки олимпийское спокойствие, похоже, не обошлось без волшебства.

Пока он тормозил, Анна-Селена с помощью Соти проворно взобралась на лошадь и уселась перед изонисткой. Кто-то из стражников, наблюдая за неумелыми действиями детей, радостно загоготал, остальные подхватили.

— Что ты ржешь, мерин бородатый?! - Соти направила лошадь прямо на вооруженных гвизармами воинов. — Ишь, хлебало раскрыл, чтоб тебе туда ворона влетела!

— Молчи, старуха! — рявкнул стражник.

— Я старуха? — оскорбилась до глубины души изонистка. — Это я-то старуха?

— Бабушка не старуха! — со слезами в голосе выкрикнула Анна-Селена. С её стороны это было чистой воды импровизацией, как и тогда, у домны Ветилны. И снова получилось удачно. Стражники расхохотались пуще прежнего.

— Да как у тебя язык-то поганый повернулся такие слова почтенной женщине сказать? Да чтобы глаза твои бесстыжие повылазили. Мало, видать, мамка твоя тебя в детстве хворостиной-то воспитывала.

— А ты, бабка, его сейчас воспитай, — посоветовал другой стражник с похожей на спелую ягоду родинкой под правым глазом.

— Я б и воспитала…

— Цыц, старая! Я те пошумлю!

— Ты на кого цыкаешь, прыщ гнойный? Да я замуж вышла, когда ты без штанов бегал, да титьку у мамки сосал.

Маленькая вампирочка обмирала. Сейчас она словно оказалась в своей любимой сказке "Принцесса-нищенка".

— От, боевая бабка, — восхищённо щёлкнул языком молодой воин, украсивший кожаный шлем зелёной веткой какого-то кустарника или деревца.

— Чтоб тебе Кель такую тёщу послал, — ответил тот, что с родинкой.

Дверь караулки распахнулась, наружу выглянул ещё один воин.

— Что за шум?

— Всё в порядке, сержант, — откликнулся кто-то из стражников. — Бабка шумит.

Командир пробормотал что-то неразборчивое, сплюнул и хлопнул дверью. Тем временем Соти умело развернула лошадь и перенесла словесную атаку на спутников:

— А ты чего молчишь, муженёк? Или не твою жену этот бородатый чурбан позорит? Я не какая-то крестьянка, я жена купеческая, как ты позволяешь, чтобы меня всякий солдат задирал.

— Уймись, Соти, — Теокл тронул коня, подъезжая к стражникам. Вслед за ним подъехал и Йеми. — Подумаешь, сказанул человек, чего не бывает. Что ж мне, старику, драться с ним, что-ли?

— А ты подерись, дед, — посоветовал кто-то из воинов.

— Я парни, своё уже отодрался, — добродушно ответил изонист. — Может, кто из вас слыхал о пирате Винсе Солёная Борода?

Стражники смешались, захваченные врасплох неожиданным вопросом. Краем глаза Женька заметил как из улицы выехали остальные участники штурма башни злого волшебника. Впереди люди, эльфийка и огр позади, закутанные в плащи с низко опущенными капюшонами.

— Кажись, давно это было, — неуверенно пробормотал самый старший из стражников, тот самый, который ругался с Соти.

— Не то слово, давно. Я тогда чуть старше внука был, — Женька почувствовал, как широкая ладонь Теокла прошлась по его волосам. В последнюю секунду маленький вампир подавил в себе инстинктивное желание дёрнуть головой. Из возраста, когда сюсюканья доставляют удовольствие, Женька вырос очень давно, а играться с собой посторонним людям не позволял и в раннем детстве. Любители поласкать чужих детей всегда вызывали у него неприязнь. Нравится гладить малышей по головке — заведите своего и ласкайте хоть двадцать четыре часа в сутки.