СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников Страница 49

— Н-да, — согласился Толмач, — хорошо, карандашом написали. Даже танк!

— Чё, серьёзно — танк? — загоготал кто-то.

— Ага, в оружии. А телефон девушки настоящий?

— Конечно, настоящий! — Колян сердито отобрал военник. — Лишь бы дурака валять, балбесы! Бумажка внутри лежала, с неё списали.

Зубоскалили над ним, конечно. Но Муха никому ничего не сказал и даже за порчу документа не стал предъявлять. Тем более что стирательная резинка «Архитектор» (самая лучшая из всех советских) уничтожила все следы вандализма. Без следа, простите за тавтологию.

УЧЕНИЯ

26 декабря 1987, суббота

ИВВАИУ

Вова

Учения были краткосрочные и только для салаг — мы да первый курс. Выехать на полигон, чего-то там изобразить. Нашей небольшой подгруппе выпала задача обеспечивать поступление разведданных с воздуха, с чем мы вполне успешно справлялись. Самолётики наши к этому моменту показывали себя вполне уверенно, и оптику мы на них поставили уже без страха расколотить всё при первой же попытке приземлиться.

Со всей своей аппаратурой выглядели мы необычно и поначалу немного, можно сказать, толкались локтями. С другой стороны — а для чего ещё учения, как не для обкатки процесса? Все мимо пробегающие глазели на нас с неизменным любопытством. Но вопреки общим ожиданиям звездой этих учений стали вовсе не мы.

Эту историю потом пересказывали друг другу, хохоча и сгибаясь в три погибели, но в сам момент учений…

Мы с Маяком и всеми своими пультами-телевизорами находились совсем рядом со штабом, когда вдруг… как бы сказать… в момент, когда что-то начинает идти сильно не по плану, вы это сразу заметите. Особенно в среде военных, где всё должно быть предельно чётко.

— Глянь, мелкий, штабные чего-то забегали, — Маяк проводил глазами очередную фигуру, промчавшуюся мимо нас к оферам.

Через три минуты в фургончик связи, зыркнув на нас, прошёл майор Кабанов. Бегать перестали, но зато до нас начали доноситься неразборчивые громкие голоса.

Ещё через пару минут Кабанов явился к нам и хмуро спросил:

— Площадь учений всю видите?

— Сразу — нет, тащ майор, но если нужно — перебросим наблюдение туда.

Кабанов ткнул в карту:

— Вот эти квадраты посмотрите мне.

Мы переместили планер в указанную точку, прошлись по маршруту.

— Там вообще ничего, тащ майор. Тишина полная.

— Да я и сам вижу, — хмуро ответил он, глядя в телевизор через плечо Маяка. — Ладно, возвращайтесь к исходной задаче.

Ушёл.

Через некоторое время мимо нас пронеслись двое — куда-то в лес.

Потом пришёл тревожный лейтенант и попросил всё-таки проверить ещё раз вот этот и вот этот квадрат…

Да что происходит, вообще?

Потом в штабе кто-то громко матерился.

А потом наступила звенящая тишина.

— Это чё — тоже к нам? — с любопытством спросил Маяк, успевающий глазеть и в телевизор, и по сторонам.

По тропинке в нашу сторону шёл слегка пришибленный курсант. Подошёл, сел рядом.

— Те чё надо? — несколько отрешённо поинтересовался я — рулю всё-таки.

— Сказали у вас сидеть. Чтоб ничего в штабе не трогал.

— Ты у нас тоже ничего не трогай! — угрожающе предупредил Маяк.

Мало ли, вдруг этот пацан придурошный, накрутит нам чего-нибудь.

— Да я уж понял, — вздохнул тот.

— Чё случилось-то? — спросил любопытный Маяк.

И мы услышали душераздирающую историю. Про двух курсантов. Назовём их для удобства Иванов и Сидоров. Иванова недавно назначили младшим сержантом. И он — внезапно на учениях — страшно захотел кем-то покомандовать. И придумал гениальную штуку: отправить курсанта Сидорова с запасной радиостанцией в точку, обозначенную на карте как «точка В». Зачем? Потому что мог! Он же сержант теперь! Хоть и младший. Командует!

— Я пошёл, — шмыгнул носом Сидоров. — Прихожу, там типа сарая бетонного, всё закрыто.

А день, надо сказать, для учений выдался очень даже приятный: солнышко, тепло, градусов десять от силы (минус, конечно).

— Ну, я, как положено… там около входа типа лавка бетонная, я снег смёл, радиостанцию развернул и давай эфир слушать.

— А тебе велели слушать? — поинтересовался Маяк.

— А зачем меня ещё туда отправили?

Ну…

— А там происходит что-то. Я же слышу, что со штабом ещё какая-то радиостанция связывается. Они им какие-то цифры — те в ответ какие-то цифры.

— Та-ак?.. — похоже, сейчас мы узнаем, чего тут весь штаб бегал и матерился.

— Ну, чё. Я стоял-стоял. Целый час! Думаю: учения же. Я чё сюда пришёл? Может, этот дурак Иванов мне забыл цифры сказать? Все по лесу бегают, а я работать должен или чё? Чё стою-то, как баран?

— И ты… — начал Маяк.

Сидоров вздохнул:

— Тоже цифры отправил.

— В штаб?

— Ага.

— А какие цифры-то, раз тебе не дали?

— Сам придумал.

Я начал ржать, так что пульт затрясся у меня в руках, и больше всего я боялся уронить планер и разбить ценную оптику.

— А штаб? — завороженно спросил Маяк.

— А они мне отвечали! — обиженно вскинулся Иванов. — Я им цифры — они мне цифры. Я ещё — они ещё! Я думал, так и надо!

А-а-а! Представляю, как штабные хватались за головы, пытаясь понять, кто и что им шлёт. Пока Кабанов не догадался послать к источнику сигналов двух засланцев.

— И чё Кабанов? — с некоторым страхом спросил Маяк.

Майор Кабанов вызывал у каждого рядом находящегося чувство инстинктивного трепета. Как Илья Муромец, наверное. Роста он был среднего, зато в плечах широк почти до квадратности и, говорили, силы неимоверной.

— Ну, чё… Послушал и сказал, что младший сержант Иванов — дурак, не умеет ставить перед личным составом чёткие задачи.

— А тебе?

— А мне, — Сидоров снова вздохнул, — что дурак с инициативой гораздо хуже, чем просто дурак. А ещё что у меня пряжка не по уставу загнута.

Это была очередная курсантская мода. Выгнуть пряжку ремня, чтоб она выпуклым бугром вперёд торчала. Достигался нужный эффект упорными усилиями: пряжку обматывали ремнём, после чего эту конструкцию колотили, давили сапогами и всячески изгалялись, чтобы согнуть твёрдый советский металл.

— И разогнул, — задумчиво завершил рассказ Сидоров.

— Как — разогнул? — не понял Маяк.

— Ну так. Двумя пальцами, можно сказать. С двух сторон прихватил — чик — и разогнул, — судя по голосу Сидорова, он, кажется, приблизился к постижению дзена. — Я,