Василий Сахаров - Северная война Страница 5

  Дружинники, которым не надо было работать веслами, отдыхали, а я сидел на одном из пустых румов и разговаривал с расположившимся напротив князем Василько. Как собеседник он меня устраивал, благо, человек умный и осторожный, за жизнь накопил немало связей, много где побывал и знает несколько языков. С ним интересно и хотя про своего предка Всеслава Брячиславича, к моему огромному сожалению, он говорить не желает, темы для разговоров у нас все же находятся. То военные хитрости степняков обсуждаем, то тактику ромеев, то военные битвы разбираем, а иногда, как сейчас, говорим о воинах, которые ожидают меня в Новгороде.

  - Княже, - поудобней пристроив спину на борт корабля, обратился я к Василько Святославичу, который зябко ежился и кутался в толстый шерстяной плащ, - а что ты думаешь об Иване Берладнике?

  - Так я ведь про него уже рассказывал, - ответил бывший полоцкий владетель.

  - Меня интересует, что он за человек, а про его заслуги и битвы, в коих он участвовал, я уже знаю.

  - Вот оно что... - протянул Рюрикович, после чего покосился на покрытую рябью водную гладь озера и продолжил: - Я видел его всего пару раз и сказать, что он за человек, мне трудно.

  - Но какое-то личное мнение ты о нем составил?

  - Да. Он сильный воин, но не сдержан. Знает военное дело и может придумать план по захвату города или разгрому вражеского отряда, а затем, следуя ему, добиться поставленной цели. Однако он плохой стратег. На два шага перед собой все видит, а на три уже не может. В общем, отличный вожак крупного отряда, но очень плохой правитель, который ценит жизни своих воинов и совершенно не жалеет смердов и рядовичей. Его ведь из Галича, почему выгнали? Не потому, что он был хуже князя Владимирко, а по той простой причине, что Иван Ростиславич считал горожан бессловесными скотами. Вот повел бы он себя немного иначе, поговорил бы с лучшими горожанами, купцами и боярами, да народу подвалы с вином открыл, и для него все могло бы сложиться иначе. Он мог бы удержать Галич, и увеличил бы свое владение, но Иван до этого не додумался и теперь превратился в самого обычного наемника. Пусть благородных кровей, однако, что это меняет? Ничего. Он согласен воевать за плату, а значит, как ни посмотри, все равно наемник.

  'Ясно, - подумал я. - Берладника придется держать под постоянным приглядом и на коротком поводке. Сотня дружинников у него есть, если письма не лгут, и этого количества воинов ему пока хватит. Ну, а потом посмотрим, к чему его приставить и как использовать'.

  - А про атаманов степных, что рассказать можешь? - продолжил я расспрашивать полочанина.

  - Степных вождей будет трое: Данко Белогуз, Твердята Болдырь и Юрко Сероштан. Все они выходцы из окрестностей Таматархи, по-нашему Тьмутаракани. Люди опытные, воевали за ромеев, а потом за Всеволода Ольговича, который не выплатил им обещанное серебро. Далее в Турове служили, а последние несколько годков в Малотине, на границе Переяславля со степью вместе с черными клобуками жили. Но переяславские князья не богатеи. Поэтому 'нашим' степнякам платят редко. Вот они и ищут, кому бы свои клинки продать. Если их нанимают, они служат честно, а коли обманывают, то обиду не прощают.

  - Это я уже понял. Больше ничего нового сказать не можешь?

  - Нет. Я степных вожаков давно не видел. Где они находятся и чем занимаются, в голове держал, мало ли, вдруг ко мне беда придет и помимо своей дружины сила понадобится, а что у них на душе, того не ведаю. Это надо с атаманами и их воинами лично встретиться, людям в глаза посмотреть, да в душу заглянуть, если навык такой имеется.

  Сказав это, Василько кинул на меня хитрый с прищуром взгляд. Видать, он был осведомлен о моем ведовском таланте, который год от года креп и показывал новые грани. Но никаких чудес я не демонстрировал, а на его осторожные расспросы не отвечал. Раз князь про Всеслава Брячиславича ничего не говорит, так и я свои умения на показ без нужды выставлять не стану, а то время нынче такое, что сегодня человек со стороны тебе союзник, а завтра он может оказаться врагом.

  Мы замолчали. Над головой с неприятным резким криком пролетела крупная серая чайка. Одновременно, мы с Василько Святославичем проводили ее взглядом, а затем князь сослался на холодный ветер, да на свои продрогшие старые кости, и покинул меня. После чего я снова задумался о неизбежной войне с крестоносцами. Мысли стали выстраиваться в четкую логическую цепочку, моментально вспомнилась вся полученная мной в ОБК информация, и я приступил к ее обработке. Делалось это легко и привычно. Картина окружающего меня мира заиграла новыми яркими красками, и я сделал несколько выводов, которые помогут мне правильней воспринимать все, что вскоре будет происходить на землях западных славян.

  Итак, что Венедский Конфедеративный Союз (мое личное самоназвание Венедии) имеет на данный момент и что он готов противопоставить врагам?

  У нашего пока еще не устоявшегося государства с давними традициями народовластия, но без серьезного госаппарата, есть сильный боевой и неплохой торговый флот. Сколько точно кораблей в наличии, никто толком не знает, ибо учет ведется лишь поверхностный. Однако около трехсот судов разных классов в распоряжении венедов есть, а значит, внутренние морские и речные коммуникации под нашим полным контролем и мы сможем достаточно легко и относительно быстро перебрасывать свои воинские контингенты туда, куда необходимо. Это серьезное преимущество перед врагами и отбрасывать его в сторону нельзя.

  Кроме того, на границах с католиками и в глубине наших материковых территорий построены мощные крепости, и это еще один неприятный сюрприз для крестоносцев. Только у бодричей за последние четыре года появилось семь новых замков, а приморский Дубин, где ставятся большие каменные башни с батареями катапульт и стрелометов, укрепляется дополнительно. Так что все земли князя Никлота, который после войны с датчанами сильно разбогател, превращаются в один огромный укрепрайон. Да и остальные венедские князья от своего соседа не отстают. Три дополнительных крепости появилось у лютичей и три у поморян. Плюс еще одна каменная твердыня строится в землях материковых ранов, как раз напротив Руяна, в том самом месте, где по зиме иногда замерзает море и на остров можно перейти по льду.

  Еще одно преимущество это наши огромные финансовые запасы. Западные славяне, как я уже отмечал, живут гораздо богаче, чем их восточные родственники с берегов Днепра. Ну, а после удачных походов в Швецию, Данию и Ла-Манш, разгрома трех католических армий и захвата целого ряда германских городов, среди которых наиболее богатыми были Ольденбург и Любек, серебра и золота в Венедии появилось столько, что оно стало дешеветь, и этим сразу же постарались воспользоваться новгородцы. Республиканские купцы поставляли нам товары по завышенным ценам и отправляли на родину десятки пудов драгоценного металла, который в не имеющей своих золотых и серебряных рудников Киевской Руси, совершенно естественно, стоил намного дороже, чем на западе. Взять как пример большую морскую лодью. В Венедии она стоит около ста гривен, в Новгороде шестьдесят, а в Киеве сорок. Разница видна сразу, и такие примеры можно привести по очень многим товарам.

  Впрочем, речь не о разнице в ценах. Драгметаллы потоком утекали из Венедии всегда, начиная с Рюрика, да и сейчас в Киевскую Русь через Новгород уходят. Просто у нас на Монетном дворе в Ругарде, в дополнение к медному 'трезубцу', стали печатать серебряную монету, весом в пять грамм с изображением Святовидова коня, и золотую, опять же пятиграммовую, с боевым кораблем на одной стороне и мечом с другой. При этом Монетный двор принимает любое серебро и золото, оценивает его по чистоте и разменивает на венедские деньги, а в прошлом году нашим номинальным главой великим князем Прибыславом, с подачи волхвов-советников, был выпущен указ о фиксировании цен на продовольствие, железо, медь, соль и еще некоторые товары, которые можно назвать стратегическими.

  Все это сильно ударило по купцам-спекулянтам (или честным предпринимателям, кому и как нравится), но не настолько, чтобы они отказались от своего ремесла и торговли в венедских землях. Ну, а после этого по слову Векомира в общую казну нарождающегося государства перешла часть золотого запаса из храмовой сокровищницы в Коренице, и на эти деньги было закуплено много продовольствия и вооружение на несколько тысяч человек. И хотя это только начало и до идеала далеко, задел на будущее появился. В единстве -сила, и отныне у венедов есть нечто общее, что принадлежит всем четырем племенам. Это деньги, казна и запасы. Теперь бы еще армию-флот общими сделать и создать государственный аппарат. Но пока это невозможно, князья с боярами и варяжскими вождями не допустят, да и народ к подобным шагам еще не готов.