Лариса Бортникова - 16 Охотники 2. Авантюристы Страница 5

— Хватит! Да вы! Вы! — Даша запнулась, подбирая что-­нибудь особенно унизительное. — От вас мокрой овцой воняет!

— Даша, это от вас овцой воняет. Потому что я отдал полушубок вам, — Артур осторожно понюхал свое плечо, укутанное в плюш. Поморщился. — А от меня, кажется, воняет нафталином. Еще час-другой и можно ставить меня в гардеробную. Я буду замечательно распугивать моль. Если, конечно, не замерзну здесь насмерть, оставив вас вдовой.

— Ой! Замерзайте, сколько угодно, пожалуйста! — огрызнулась Даша. Сдернула с шеи Жужелицу, запихнула ее поглубже в валенок. — Ну, куда теперь?

— На ммм... Свивцефф Варьяжек. Там нам помогут выбраться из Москвы. Должны помочь.

— Сив-цев Вра-жек! Шпион, называется. Да за версту же видно и слышно, что вы не местный! Деньги хоть есть? Тут в дворницкой спекулянт живет, вот бы у него пальто для вас спросить. Зимнее. До Вражека отсюда и по-хорошему час, а теперь все три — три с половиной. Там Кремль совсем близко — то и дело патрули шныряют. И тут вы в таком виде! Вдруг задержат, велят паспорт показать, а паспорта нет. Ой...

Даша прикрыла рот ладошкой, вспомнив вдруг, что у нее при себе тоже нет ни одной бумаги, рядом переминается с ноги на ногу английский шпион в натуральную величину, и вполне возможно, что за ней самой по всей Москве рыщет чрезвычайка.

— Дааа... У вас паспорта нет, а у меня такой, что лучше бы не было... Конюх графини Бутеневой. Позвольте представиться. Контужен падением с лошади, глух, нем и упакован в плюшевую занавеску. Где, говорите, ваш спекулянт? А то, что вы про патрули сообразили — это вы молодчина, Даша. Это мы решим. Вот! Вот кто нам поможет!

Артур сделал шажок, другой... Ему казалось, что он сделан из дешевого стекла и от любого неосторожного движения может треснуть и рассыпаться. Даша недоуменно наблюдала, как «шпион» медленно поднимает руку, как тянет ее вперед, как бесцеремонно лезет в карман ее полушубка. К счастью, Даша вовремя сообразила, что полушубок не ее, поэтому не вмазала с размаху Артуру по носу, как собиралась.

— Вот... Вот что предоставит нам беспрепятственный проход до Варьяжека, — металлический крошечный топтыжка на ладони Артура выглядел безобидно и настолько трогательно, что Даша ойкнула. Но тут же вспомнила, что нужно вести себя безразлично и независимо.

— До Вра-же-ка!

— Да, да... — воздух вокруг Артура будто расплавился, стал липким и тягучим, как патока — это вступал в свои медвежьи права предмет.

Раз.

Два.

Три.

Раз, два, три... Артур вдруг вспотел так, словно только что выскочил из бани. Но радоваться теплу не спешил — знал, что жара обманчива, ничуть не греет, наоборот, вытягивает все силы до последней капли. Да вот только выбора у него, кажется, опять не было.

— Черт! Простите, Даша... Никого живого не вижу! Жаль немного, что вы — не ослик, можно было бы использовать вас в качестве проводника... А это кто? Таракан что-ли? Или вошь... У вас что, Даша, вши? Простите. Нет. Не у вас. Это, похоже, ваш спекулянт или дворник завшивел.

— Что? Вы что ж такое опять несете?

— Тссс! Срочно нужно найти животное. Любое, что могло бы, не вызывая подозрений, передвигаться по городу. А вокруг только вши, клопы и тараканы. Не годится!

— Манон есть.

— Что за Манон?

— Моя кошка — Манон. Белая в рыжее пятно кошка. Да вон же она! — Даша развернула майора лицом к своему... точнее, уже бывшему своему дому. — Вон! У парадного на лавке жмется! Кис-кис, Манон. Беги сюда, маленькая.

Рыже-белый меховой шар радостно бросился на зов, подкатился под ноги хозяйки и принялся тереться боками о валенки, тарахтя с усердием и громкостью новенького ундервуда.

— Манооооон... Кис-кис... — Артур странно дернул головой, округлил глаза и с удивлением уставился на Дашу. — Даааша! Какая вы огромнааая! Как отвратительно от вас несет мокрой овцой... А на чулке у вас штопка, прямо под коленкой. Неаккуратная. Ох, простите. К спекулляаанту... Живо!

Стукнув три раза в разукрашенное инеем окошко, за которым вздрагивал огонек керосинки, Даша шепнула в приоткрытую дверь: «Пальто бы мужское или шинель, бушлат тоже можно, и шапку, варежки большие... И мне тоже варежки поменьше... Муфточку эту нет — не надо, это ж бывшая моя муфточка, она бестолковая и совсем не греет, хоть красивая». Не оборачиваясь, Даша передала стоящему позади Артуру сперва толстое ватное пальто с отпоротым воротником, потом заячью ушанку, потом большие варежки с вышитой отчего-то желтыми нитками снежинкой... Точно такие же варежки, но поменьше, сунула себе в карман. Все так же, не оглядываясь, взяла у майора пачку купюр, сунула в щель. «Хватит?» — спросила твердо и зло, точь-в-точь Нянюра, торгующаяся со щипковским прижимистым мясником. Из-за двери раздалось бурчание, потом дверь захлопнулась и в дворницкой затихло. «Видимо, хватит», — догадалась Даша. И наконец-то обернулась.

Нелепый, долговязый, немного смешной «этот шпион» сверлил девушку мутным нехорошим взглядом. Сине-зеленым взглядом. Даше вдруг захотелось перекреститься и даже сплюнуть три раза через левое плечо, но тогда она бы уподобилась Нянюре, которая при виде патефона гундосила «Отче наш» и «Богородицу». Поэтому Даша просто нахмурилась.

— Идем?

— Да... Да, Даша... Даже бежим, пока впереди чисто, и пока ваша кошка меня хоть как-то слушает. Не отставать!

Даша припустила вслед за майором, стараясь не вспоминать о том, что за вот этого верзилу в поношенном пальтишке, в нелепой шапке, в намотанной на шею вместо шарфа плюшевой гардине ей под-соз-на-тель-но («любопытное словечко, надо бы поискать в словарях») хотелось замуж. «Разговаривать с ним без необходимости я все же не стану», — решила она.

Белая в рыжих пятнах кошка трусила по заснеженному асфальту, оставляя за собой цепочку аккуратных следов. Иногда она останавливалась, оборачивалась, словно поджидая кого-то, идущего следом. Поземка заигрывала с кошкой, наскакивая на нее то спереди, то сзади, то сбоку, перегоняя, бросаясь под ноги, щекоча брюшко и путаясь в густом подшерстке. Кошка целеустремленно двигалась вперед, не обращая внимания ни на поземку, ни на ветер, ни на то, что подушечки на лапах уже онемели.

Артур позволил Манон выгрызть налипший между пальцев снег и заставил ее снова бежать дальше пустынными переулками. «Вести» кошку оказалось делом непростым — Леопарди сказал правду. Маленький капризный зверек подчинялся неохотно, то и дело пытался вырваться из-под контроля, а когда ему это не удавалось, норовил атаковать самого ведущего. Это было не страшно, но все же неприятно — ощущать, как в твое сознание норовит втиснуться чужеродное и разъяренное нечто. Артур тяжело дышал и изо всех сил удерживал себя в кошке, саму кошку в кошке и собственно кошку на расстоянии двести-триста ярдов впереди. Где-то на Арбате вступал в свои права новый день, громыхали ведра, стучали о мостовую подковы, скрипели полозья саней, гудели чьи-то встревоженные голоса, клацали затворами винтовки... но в переулках было еще тихо, а редких прохожих вряд ли могла насторожить спешащая по своим делам котейка.

— Красиво... Белый ветер, белый снег, белые следы, белая кошка — рыжие ушки... Вот бы это нарисовать или даже вышить, — прошептала Даша сама себе, потому что, во-первых, с майором она не разговаривала. Во-вторых, он все равно бы не услышал, полностью сосредоточившись на Манон, которая только что нехотя взобралась на фонарный столб, обклеенный написанными от руки объявлениями, листовками и плакатами. Скрип-скрип-скрип... запел тихонечко снег под подошвами чьих-то сапог. Кошка прищурилась, уставилась в конец улицы пристально и зло.

— Патруль, Даша! Шагает прямо на нас... — прошептал Артур. — Отходим!

— Фюить... Эй, вы! Булзуины! Цекистов запужались? Ховайтесь сюды, в поглеб, — шепеляво залопотало откуда-то снизу.

Даша опустила глаза и никого не увидела.

— Сюды говолю, сюды... Да не туды — сюды! — лист железа, самым надежнейшим образом прилатанный к подвальному окошку, сдвинулся вдруг влево и перед Дашей с Артуром объявился лихого вида молодой человек. Лет человеку было около шести, лицо у человека было чумазое, востроносое и без трех передних зубов, взгляд озорной, шапка казацкая, заломлена набок. — Посвольте лапку, мамсель. И ты, флаел, заполсай тоже.

Артур не заставил себя упрашивать. Сперва помог спуститься в подвал Даше, затем влез сам, зацепившись полой новоприобретенного пальто за торчащий из рамы гвоздь. Но задвинуть за собой заслонку Артур не успел — парнишка остановил его руку.

— Олевуал! — в ответ на удивленный взгляд Даши потешно расплылся в беззубой ухмылке. — Пойду в класных постлеляю.

И юркнул в окошко, быстрый и вертлявый, точно пескарик. Даша с Артуром только его и видели.

Хотя, если подумать, то Артур–Манон, прильнувшая к столбу, дрожащая на морозе и наверняка проклинающая свою тяжкую кошачью долю, отлично видела. Видела она и беспризорника, лезущего через невысокий штакетник, и двух красноармейцев, вывернувших из-за угла, и побирушку с подростком (сыном, а то и внуком), прикорнувших на крыльце особняка, того где прежде была булочная, а теперь квартировались актеры теревсата — театра революционной сатиры, если перевести на человеческий. Нищенка подсунула под зад пачку старых агиток, натянула платок на лоб, нахохлилась и обняла ребенка обеими руками. Сверху, со столба, казалось, что огромная тетерка устроила на крыльце гнездо и вывела в нем птенца. Услыхав шаги патрульных, старуха еще больше скрючилась, спрятала лицо в колени. В этот момент майору почудилось, что бабка ему знакома. Он присмотрелся, но тут как раз со стороны бывшей булочной резко подуло, и кошка, фыркнув, зажмурилась. Артур великодушно позволил Манон развернуться к колючему ветру спиной. Когда же ветер чуть успокоился, на крыльце никого не оказалось. Только типографские желтые листки носились туда-сюда по тротуару наперегонки с поземкой.