Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ Страница 5

Нет-нет, тут надо разыгрывать совсем другую партию. Может быть, это должна быть постановка под названием "тайный советник вождя"? Вождя? Может быть, может быть… Но не этого. И не того. Этим вождям я в советники набиваться не буду - для них мне вполне достаточно быть фигурой, обладающей неким тайным знанием (или эксклюзивной информацией, если говорить на языке потерянной для меня эпохи). Мне вряд ли удастся манипулировать, управлять, дергать за ниточки - потому что я реально оцениваю свои способности. В лучшем случае я смогу мягко влиять, смещать акценты, оттенять альтернативы. Но и это будет уже очень много - если вообще получится.

Кроме того, линию реальной истории я ведь радикально не поменяю. Рай земной в СССР в ближайшие двадцать лет никакими моими усилиями не устроить. Больше того, даже всерьез улучшить основы советского строя - малореальная задача. Через объективные условия не перепрыгнешь. Но вот формы этого строя и их дальнейшую эволюцию можно привести в несколько более разумное и человеческое состояние, немного снизить ту цену, которую мы заплатили за рывок вперед. Однако и ради такой альтернативы придется крепко попотеть, и то не факт, что надрываться я буду не напрасно. Но иначе - зачем вообще я здесь?

Еще одно соображение, которое я посчитал весьма важным, заключалось в том, что разыгрывать свою игру, ориентируясь только на нынешний набор политических лидеров, практически бесперспективно. Нужно не только выводить на шахматное поле новые фигуры, но и подправить, насколько удастся, сами правила игры. Не поменять - ибо это задача неподъемная, - но подправить. Вот если удастся хотя бы в такой мере поменять расклад, то и многое другое может измениться. Но начинать-то все равно придется с тех, кто сейчас играет ключевую роль, ибо иначе не удастся сорвать развитие сценария, который меня категорически не устраивает. С кого же начать?

Сейчас таких ключевых фигуры две - Троцкий и Сталин. Бронштейн и Джугашвили.

Сталин… Сталин свои задачи на данный момент решил. Ленин тяжело болен и выбыл из игры, Троцкий политически изолирован, а большинство членов Политбюро объединилось со Сталиным против Троцкого. Первоначальный круг доверенных исполнителей у него сложился - Каганович, Молотов, Бажанов… Сталину теперь всякие новые помощники-советчики ни к чему. Тем не менее, работать с ним все равно придется, но не прямо, а через других лиц. Так, эту мысль пока отложим - потом ее надо будет продумать более детально.

Другое дело - Троцкий. Он сейчас оттесняется от выработки политики, его сторонники недовольны внутрипартийным режимом, который поворачивается против них. Значит, Троцкий?

Троцкий… Троцкий неуживчив, амбициозен, и сейчас, именно потому, что он теряет позиции в Политбюро, его амбиции приобретают преувеличенный, болезненный характер, усугубляемый тем, что он ни в коем случае не желает обнаружить эти амбиции (возможно, даже перед самим собой), и старательно демонстрирует отсутствие всякого желания вести борьбу за власть в партии. Тем больше амбиций он будет склонен проявлять как партийный теоретик и идеолог. Да-а, то, к чему мне желательно его подтолкнуть, он встретит в штыки. Тут и сомнений нет. Как же быть?

Я резко оборвал ход своих мыслей, сказав сам себе - "сейчас, братишка, ты ничего путного не родишь! Выспись, пойди на работу, пообщайся с людьми, пощупай настроения, понаблюдай за ключевыми фигурами, полистай газеты за этот год - и тогда возвращайся к обдумыванию своих стратагем. А пока - мысли из головы вон, и спать!".

Уже погружаясь в сон, я подумал: "Что-то неладное с тобой творится, Вика! Ведь собирался же ты плюнуть на всю эту советскую службу, послать Красина с его уговорами куда подальше. Сам он мужик неплохой, и тоже не в восторге от всего этого режима, но допустил в ARCOS всяких проходимцев, имеющих высоких покровителей чуть ли не в Кремле, так что их на кривой не объедешь. Раз уж задумал ты в июле подавать в отставку, надо было дать заявлению ход. Нет, зачем-то порвал в последний момент, да еще и напросился обратно в Москву, в наркомат, гори оно все синим огнем! Что за муха тебя укусила, Виктор? От этой власти надо было держаться подальше, и остаться там, как и намеревался. А тебя словно подменил кто…"

Сон внезапно как рукой сняло, я рывком сел на кровати и замотал головой. Какой еще, к хренам, Вика? Откуда у меня эти мысли? Реципиент проклюнулся? Прежний Виктор Осецкий? Что же выходит? Неужели я сюда еще месяца полтора назад провалился - когда тут еще июль был, - и успел своему реципиенту влезть в мозги и линию жизни крепко свернуть? Но вот осознал себя "вселенец" - я, то есть, - только сегодня утром, при пробуждении - так что ли? Похоже…

Растревоженный этими мыслями, я заснул не сразу, но все же заснул, потому что нервы были уже измотаны почти до предела.

ГЛАВА 2. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В НАРКОМАТЕ

Проснулся я с тревожным ощущением - почему не звонит будильник? Протерев глаза и бросив взгляд на тумбочку, обнаруживаю, что будильника там нет, а стоит он себе, как и вчера, на подоконнике, зато громкого тиканья от него уже не доносится. Да, что будильник аккуратно раз в день заводить надо, к этому еще предстоит заново привыкнуть. Ну ладно, у меня же еще и мозеровские часы есть. Подтягиваю их к себе за ремешок и в довольно ярком уже свете утра обнаруживаю, что их стрелки остановились на половине третьего. Вот раззява! И эти забыл завести!

Сколько же сейчас времени? Ё-моё! Небось, проспал! Мне же в наркомат, на работу!

Делать нечего - второпях собираюсь (и на этот раз решил одеться без претензий - пиджачок попроще, рубашка без галстука) и бегу на кухню. Пожевав на ходу хлеба с остатками колбасы, и нацедив из бидончика полстакана молока, уже немного отдававшего кислым запахом, но еще приемлемого на вкус, выскакиваю на улицу и быстрым шагом направляюсь к трамвайной остановке. С некоторым замедлением припомнив номер нужного мне трамвая, я, после нервного ожидания, его таки дождался, втиснулся на подножку, сунул кондуктору тысячную купюру за шесть трамвайных станций, и, в сопровождении нередких звонков вагоновожатого, пополз с ним к Волхонке и дальше, на Охотный ряд.

Мимо меня проплывала Москва - одновременно знакомая и незнакомая. Зелени в центре было явно больше, чем в мои времена. Вон, прямо за Музеем изящных искусств сколько деревьев! А ведь ныне тут плотная застройка… Ныне? Когда это - "ныне"? Ныне тут как раз деревца да кустики. А дома тут тесниться еще только будут, в том времени, из которого я выпал…

Трамвай миновал Боровицкий холм, оставил по правую руку здание Манежа, выполз на Манежную площадь и двинулся вдоль "Националя". Но впереди не было видно знакомых с детства зданий - ни тебе гостиницы Москва, ни здания Совнаркома (затем Совета Министров, затем Госплана, затем Госдумы). А вот Дом Союзов был себе вполне на месте. Затем показалась обширная площадь, обрамленная вполне узнаваемыми зданиями - Большой театр, Малый театр, за ним - серая псевдоготическая громада магазина "Мюр и Мерелиз" (нынче именуемого ЦУМ), с противоположной стороны - гостиница "Метрополь". Сама же площадь с обеих сторон была довольно пустынной - знакомые по прошлой жизни скверы с фонтанами отсутствовали.

В трамвае стало чуть посвободнее. Заметив на руке довольно представительно одетого человека примерно моих лет наручные часы ("тоже, небось, на службу едет" - решил я), спросил у него время, перевел стрелки своих мозеровских часов и завел пружину. Если я и опаздывал, то не слишком - было примерно пять минут десятого. Но все-таки непорядок.

Трамвай покатил дальше, вдоль побеленной Китайгородской стены с башнями, крытыми зеленоватой черепицей, и на Лубянской площади вышел на кольцо, а затем свернул направо. Лубянская площадь сильно отличалась от привычного мне облика - не было ни монументального здания "Детского мира", ни станции метро, а на месте снесенного памятника Дзержинскому красовалось какое-то сооружение, вроде фонтана. Трамвай все так же неспешно доехал до Ильинских ворот, и тут поворотил налево, за угол Политехнического музея, остановившись напротив памятника героям Плевны. На этой остановке я и выскочил, и скорым шагом направился в Ильинские ворота в Китайгородской стене.

"Дурак!" - мелькнула у меня мысль, когда я снова глянул на часы, подходя к зданию наркомата. - "Надо было извозчика брать - быстрей бы доехал!".

Войдя в здание наркомата, не задумываясь, направляю стопы к своему кабинету. Память реципиента ведет меня безошибочно и через несколько минут я распахиваю дверь в приемную, где меня уже дожидается первый посетитель.

Это был сравнительно молодой русоволосый человек, с зачесанными назад волосами, в пиджаке из толстой ткани, с желтым портфелем (свиная кожа польской выделки - отметил мимоходом я) на коленях, нервно теребивший в руках светлую кепку.

- Здравствуйте… - нерешительно и с едва заметной нервной дрожью в голосе пробормотал он.