Герман Романов - Самодержавный попаданец. Петр Освободитель Страница 5

По селению носились детишки — рожицами чистые туземцы, зато одетые хоть в многократно чиненную и перелицованную, но европейскую одежду. Так же был обряжен и здоровый крепкий мужик с широкими плечами, лет тридцати пяти, с выдубленным морозами и лишениями лицом.

На таежный гнус он не обращал никакого внимания — лицо и тело уже несколько лет не реагировали на укусы, но поначалу оплывали, как у любого человека. Привык-с, судари мои.

А ведь еще восемь лет тому назад он был в зените петербуржского небосвода — любовник императрицы Екатерины, любимец гвардии. И если переворот завершился бы удачей, Григорий Орлов стал бы некоронованным правителем России…

Но что было, то было — он ни о чем не жалел. Новая жизнь оказалась не менее интересной и насыщенной и более откровенной — когда на удар отвечают ударом, а не интригами, клеветой или ядом.

Это настоящая мужская доля, и никто здесь над ним не властен — столица с ее чиновниками слишком далеко, за год добраться можно, если сильно повезет, а так за три. Да и любая чернильная или трусливая душонка здесь просто не выживет. Этот суровый край только для сильных духом, коим и предназначено им владеть, ибо такое богатство на блюде никто не принесет, его добыть надо. С кровью…

Орлов занимался колкой дранки — деревянной черепицы, лихо и ровно оттесывая пластинки от толстых чурок. Дома-то крыть надо — дожди зарядят, худо будет, за зиму крыши подлатать нужно.

Хрясь! Деревяшка отлетела в сторону, ближе к куче таких же пластин. У мужика был глаз-алмаз, дранка имела в толщину дюйм, не больше, но и не меньше, так, плюс-минус одна линия.

Орлов поднял голову и внимательно осмотрелся цепким взором. Это был взгляд хозяина и бывалого воина — все ли в порядке, заняты ли делом жители острожка, никто не лентяйничает? Не подкрадывается ли ворог? Последнее являлось отнюдь не лишней предосторожностью — рядом к чуркам была приставлена длинноствольная фузея и перевязь с двумя пистолетами.

Громкий свист с караульной вышки прервал работу, и Григорий вскинул голову. Так и есть — с сопки был виден нестерпимо яркий блеск: это еще один караульный подавал сигнал зеркальцем, поймав солнечный луч. Такой сигнал был обговорен и означал, что к острогу идут свои с караваном. А будь вороги, пальнули бы из фузеи…

— Никак братец Алешенька пожаловал! — пробормотал Григорий и воткнул топор в чурку. — Давно пора, год уже не виделись. Заждались!

Ларга

— Ваше величество! Извольте отпить кофею!

Нарцисс дожидался его пробуждения, услышав, что повелитель встал с походной койки, тут же занес горячий, с пылу с жару от долгого стояния на раскаленных углях кофейник.

Чашка горячего напитка взбодрила Петра, прогнала остатки сна, а папироса окончательно привела в рабочее состояние, но вот настроение нельзя было назвать благодушным.

«Если б Алехана и прочих убийц я тогда прирезать приказал, то сейчас бы не мучился, ибо Федьку Барятинского четвертовали за яд подсыпанный, вот во сне он и иной. Может, остальных четверых с Аляски как-нибудь выманить и того… По первой категории оформить?» От перспективы спокойного сна без мучащих кошмаров Петр повеселел, но тут же себя одернул.

«Это я не подумавши брякнул. В той истории наши чуть ли не через тридцать лет первый храм на Кадьяке построили и Алеутские острова под руку подвели. Потом еще полвека Аляску осваивали да в Калифорнии форт Росс основали, на Гавайи нацелились, но отступили — косточка-то не по горлышку. А в 1867 году земли за бесценок продали, а янкесы золотишко нашли и все расходы махом окупили. А почему сие вышло? Да потому, что царям и министрам плевать было — слишком далек тот край. Я такой дури не сделаю, чтоб мои потомки и пяди русской земли не продали!» Петр налил еще чашечку кофе и закурил вторую папиросу.

Мысли текли неторопливо — он уже привык думать основательно. С Орловыми получилось как нельзя лучше. Братья взялись за дело резво — в июле, сразу после неудачного мятежа, они уже отбыли из столицы, бросив сборы обоза на раненого Алехана.

В апреле следующего года они уже свирепствовали в Охотске, нахрапом взяв, используя царскую подорожную, два суденышка, и отплыли на Алеуты — там в сентябре заложили крепость Петровскую на острове Кадьяк, построили церковь.

С аборигенами проблемы мигом уладили: и напугали их капитально, и подарками одарили. В энергии и напоре им не откажешь, любых испанских конкистадоров в этом переплюнули. Всех русских промышленников махом под себя приспособили, те сейчас даже пикнуть боятся. Еще бы — гвардейцы, государевы люди, самим императором обласканы. Правда, мало кто ведал, какова была «царская ласка», а сами братья благоразумно не уточняли.

Зато уже через три года Орловы высадились на материке, начали продвижение вглубь, к Юкону. Он сам им перед дорогой подарок сделал: память просто фотографически выдала карту Аляски и все, что он знал, — ведь написал курсовую работу в институте именно про освоение Русской Америки. И месторождения золота указал да пояснил, что тайну эту великую ему один англичанин выдал…

Петр выругался сквозь зубы: баловство с ассигнациями он прикрыл, зато ввел золотой империал в десять рублей весом в полноценную английскую унцию — с дальним прицелом делал, чтоб уважали рубль во всех странах и на континентах.

Золота не хватало катастрофически, хотя Витимские прииски иркутские власти начали разрабатывать на век с лишним раньше. Первые сто пудов в прошлом году получены, но это капля в море. Рентабельность минус сорок процентов. Только это пока — лет через десять по триста-четыреста пудов добывать будут, тогда и доход пойдет. Но что делать, когда легкие участки старатели выгребут?

Амурские прииски недосягаемы — сто лет назад казаки с Албазина ушли под давлением китайцев. Зато теперь в Сретенске, на Шилке, Григорий Потемкин — если у этого циклопа получится, то вместо Таврического станет князем Амурским, лишь бы до золота добрался.

На Колыме сейчас тоже драгоценный металл ищут — у Петра в той, прежней жизни парень в группе был, много о магаданских приисках рассказывал, у него отец там горбатился. Пришлось припоминать услышанное да распоряжение отдать нужное.

И все — хорошо, что на Алтае серебряные рудники наконец заработали, пять лет пришлось ожидать. Зато серебро потекло полновесной рекой — с пуда пятьсот рублей отчеканить можно, в прошлом году уже за десять тысяч пудов добыча перевалила. Доход попер…

Петр встал — тихо помолился на походный складень, а мысли были насквозь мирские, о презренном металле. Война пожирала уйму ресурсов, но и приобретения могли быть немалые, со временем сторицей окупятся. Но то будет в будущем, а деньги нужны сейчас.

Золотые и серебряные прииски он отписал все в личную казну — кабинетные земли, царская собственность. На переселение народа деньги бешеные идут, особенно на мореплавание. Четыре корабля на Камчатку из Петербурга отправили — один только дошел, остальные сгинули в пучине, но разом завез втрое больше добра, чем через всю Сибирь за три года возами тащили.

Теперь он это растранжиривание казны запретил — доставка грузов на Дальний Восток будет осуществляться лишь кораблями из Петербурга и Архангельска, и в этом августе, несмотря на войну, еще несколько кораблей уйдут на Дальний Восток.

«Кругосветки», таким образом, хоть и на половину земного шара, начались за сорок лет до Крузенштерна с Лисянским и лишь в один конец, там, на Тихом океане, корабли и останутся, будут служить, пока не протрухлявят. А потом один путь — в разборку, железа и материалов всяких в них много, все в дело приспособят.

Гонять обратно лоханки незачем — не стоит оно того. Золото и пушнину, а более везти из Сибири нечего, разве чай, можно и обозами до столицы отправить, надежнее, и казаки для охраны по всему тракту живут. Не стоит рисковать обратным рейсом, да и нужды нет и тем паче пользы.

Экипажи из матросов-рекрутов, что на 15 лет службы взяты, население увеличат. На безрыбье, вернее, крайнем недостатке русских женщин, на местных переженятся, хозяйством обрастут, детей понарожают — и некуда им уезжать, родиной Аляска с Камчаткой станет.

Хотя дороговатым такое переселение для казны выйдет. Корабли, ладно, расходный материал. Русских мореплавателей, капитанов почти нет, англичан и голландцев приходится нанимать. Но это пока, вскоре и собственные кадры подрастут…

Петр усмехнулся — жалуется на нехватку золота, а на одних Алеутах сорок тысяч шкурок морских бобров, песцов и прочих пушных добыли. На три миллиона в Китай продали. Много «мягкой рухляди» с инородцев собрали и в Азии, тоже в Китай и Европу ушло. Два миллиона чистого дохода в казну отслюнявили — вот вам и «мягкое золото». И еще больше будет — если не скупиться и твердое государственное начало придать.