Владимир Голубев - Честь и достоинство унтер-офицера Страница 5

Деревянный лагерь строителей у Старой Ладоги напоминал большую крепость. Здесь разместилось несколько тысяч человек.

Кирпич уже начал поступать, но работы над мощным фундаментом еще не были завершены. Новгородцы, засевшие в крепости Старая Ладога, уже давно не стреляли, высокий деревянный частокол надежно прикрывал работающих строителей.

Скворцов, вместе с начальником строительства, делал ежедневный утренний обход. Тот жаловался Василию на участившиеся случаи «дезертирства» со стройки. Слухи о громадном количестве свободных мужчин разнеслись по окрестностям, как лесной пожар. Мужчины во все века чаще погибали на охоте, на рыбалке, на войне. Лагерь просто наводнили вдовы и их родственники. Часть строителей приходила требовать со Скворцова «подъемные», некоторые тихо уходили, прихватив с собой строительный инвентарь. Хороший топор, кирка и лопата стоили немалых денег.

Скворцов остановился, любуясь величественным видом крепости Старая Ладога. Начальник строительства в очередной раз начал свою лекцию о замечательном ладожском посаднике Павле, недавно построившем эту крепость. Стены восьмиметровой высоты действительно внушали уважение.

«Через неделю-две приплывет Гудмунд со своими викингами и эту крепость нам придется брать», – грустно подумал Василий.

Первый неудачный опыт штурма крепости находился перед его глазами. Новгородцы дали ему возможность построить громадную деревянную башню, рядом со стеной. Затем вылили на нее пару бочек смолы, и мокрое дерево горело, как сухое. Только очень сильно воняло.

Сейчас на этом месте строили вторую башню. Никто не должен был расслабляться.

Глава 9.

Второе посольство мытаря.

Доверие очень хрупкая вещь.

31 июля 1123 года.

Ночью прошел дождь, настоящий ливень. Дождь лил всю ночь, как из ведра. Утром, в промежутке между тучами, засияло солнце. Сильный ветер поломал много деревьев. Частокол, защищающий строительную площадку, был повален. Работы на строительстве прекратили до полудня, пока не просохнет земля.

Морякам на Ладожском озере, не приставшим на ночь к берегу, ночью явно пришлось бороться за свою жизнь.

Волхов вышел из берегов и «понтонный» мост, состоящий из бревен, срочно тащили лебедками к берегу. «Открыли дорогу для новгородской флотилии. Это ненадолго», – успокоил себя Скворцов.

Из-за поворота реки показалась большая ладья. «Больше сотни дружинников», – оценил уже опытным глазом, размеры ладьи, Василий, – «разведка заснула, или вырезали всю?» Ладья пристала к берегу, вдалеке от лагеря скворцовцев, и сразу прискакал один из разведчиков. Дорога превратилась в болото и лошадь с трудом преодолевала распутицу.

Ладья оказалась одна, на берег дружинники не высаживались. Степан Багров, командир разведки, лично поднялся по дороге, вдоль Волхова, до ладьи.

– Снова приплыл наш старый знакомый Давыд, – вернувшись, сообщил он Скворцову.

– Когда его ожидать с визитом?

– Приглашает тебя к себе на ладью. Ссылается на плохое самочувствие после ночной бури, – с сомнением сообщил Степан.

– Хорошо. Поеду без Ольги. Для солидности выдели мне пару казаков. Лучше тех, кто забрал себе доспехи от остатков свиты Давыда. Часть свиты не уехала с мытарем тогда, сейчас у нас в почетном плену.

– Знаю. Бойцы рассказывали. Казаков этих найду и мигом пришлю, – заторопился Багров.

– Пусть мытарь дает заложников, – прибежала стремительная Ольга.

– А обнять дорогого мужа?

– Богатых заложников, у новгородцев главное богатство. Они знатностью особенно не дорожат, – руководила жена.

– А поцеловать любимого мужа? – засмеялся Василий.

– Вокруг же люди. Бесстыжий, – возмутилась Ольга.

– Не нужны заложники. Сейчас наша ладья, рядом с новгородской на якорь станет, и все они будут заложники. Из них сделают решето сквозь борта и щиты, если что-то пойдет не так, – успокоил жену Василий.

– Но меня с собой не берешь?

– Я второй месяц в языке практикуюсь. Пора официально подтвердить уровень знаний, – отшутился Василий.

Давыд встретил Василия один. Отошли на корму и сели рядом на скамье. Было непривычно не видеть глаза собеседника.

– С чем пожаловал, посол. Или это частный визит? – не стал ходить вокруг да около Василий.

– Прежде, чем вести речь о полномочиях, хотелось бы услышать, с кем я имею дело? – с такой же прямотой начал переговоры мытарь.

– Задавай вопросы. Отвечу тебе на них искренне, – принял предложение Василий.

– Твои люди разошлись по нашей земле и рассказывают, что вы из другого мира. Это правда?

– Правда, – подтвердил Скворцов, и кратко рассказал свою одиссею.

– Вам необходимы земли для того, чтобы прокормить ваши пятнадцать тысяч человек. Это понятно. Но вы захватили уже в десять раз больше. Теперь на очереди сам Новгород. Зачем? – неискренне удивился Давыд.

– Какие земли князь и посадник готовы отдать нам по договору?

– Никакие.

– Ты сам ответил на свой вопрос. Мне нужны земли на прокорм здесь, или деньги для переселения во враждебную Новгороду землю. Составим договор. Я строго его выполню. Если нет, то через неделю здесь будет Гудмунд со своими викингами. Тогда, после захвата Новгорода, заключать договор я буду не с вами, а с Гудмундом.

– Какая сумма денег тебе необходима для переселения отряда? – поинтересовался мытарь.

– У меня самые скромные запросы. На каждого человека по четыре мешка зерна и по две лошади. Можно частями до весны. Можно лошадьми, зерном, чем-то другим. Договоримся, – загорелся Василий.

– Твои скромные запросы ни князь, ни посадник не примут. Соберут ополчение. Война обойдется в десять раз дешевле, – начал торговаться Давыд.

– Десятая часть – это смешно. Одна лошадь нужна обязательно. Могу вместо второй лошади, взять корову, – сбавил аппетит Василий.

Торговались целый день. В результате осталось пятнадцать тысяч лошадей и шестьдесят тысяч мешков зерна.

– Две недели нам добираться до Новгорода, неделю князь и посадник будут составлять сам договор. Еще неделя нужна, чтобы я привез договор сюда, в Старую Ладогу, – наметил сроки новой встречи Давыд.

– Я сам приплыву в Новгород. Через три недели или князь с посадником подпишут договор, или я штурмом возьму город. Тогда о договоре сможете забыть, богатств Новгорода хватит с лихвой, – на всякий случай предупредил Скворцов.

– Что с крепостью в Старой Ладоге? – уточнил мытарь.

– Если сдадутся, посажу дружинников в почетный плен до конца компании. Мне лучше, чтобы не сдавались. И моим воинам и викингам Гудмунда нужен опыт взятия крепости, – честно ответил Василий.

1 августа 1123 года.

Утром Давыд посетил крепость, но дружинники не сдались. Мытарь сразу уплыл в Новгород.

Скворцов направил ушкуи собрать по Ладожскому озеру гарнизоны. Дополнительные пятьсот стрелков в этой войне не были лишними.

К полудню, оставив небольшой гарнизон, для блокирования дружинников в крепости, Скворцов погрузил отряд на ладьи, и отправился в Новгород. Интуиция, основа скворцовского везения, говорила Василию «Мытарь лжет, просто тянет время».

Глава 10.

Репетиция.

Женщина на корабле – к беде. Особенно, если эта женщина – теща.

10 августа 1123 года.

Викинги приплыли на шести ладьях, две из которых были драккары. Четыреста воинов два дня готовились к штурму крепости. Лестницы давно были готовы, но комбат Комарь хотел добиться хоть какой-то слаженности. Наконец, ранним утром, на третий день, восточная сторона крепости была плотно уставлена лестницами. Полсотни стрелков комбата, встав за двухметровым забором, не давали защитникам крепости поднять головы. Стрелять из бойниц, с упора, было удобно и безопасно. Сотня викингов устремилась наверх по лестницам. Схватка была ожесточенной, не смотря на численное преимущество скандинавов. Бесстрашие дружинников, их слаженность в бою, позволило им около получаса сдерживать натиск викингов. Затем Гудмунд не выдержал, и дал возможность молодому вождю Фросту, с небольшим отрядом, вмешаться. Три десятка свежих воинов мгновенно сломали защиту новгородцев.

В плен попало не больше десяти дружинников. Мирных жителей викинги не трогали, хотя обобрали до нитки. Тумаки мужикам, и женские слезы, можно было не считать. Комбат сразу ввел в крепость своих бойцов, не захваченных горячкой боя, чтобы избежать резни.

– Плохо, очень плохо, – Фома Ильич не стал миндальничать с Гудмундом, – один дружинник стоит двух викингов. Ни дисциплины, ни военной выучки я не увидел. Никто не держит строй. Ты перехвалил своих воинов.