Демиург истории - Виктор Сергеевич Руденко Страница 5

И вот теперь, он Шоно никак не может повлиять на молодого Кайдара, который ведет себя не как мужчина и предводитель похода! Преступно беспечно и легкомысленно!

- Прочь! - разозлено рыкнул Шоно на охранников, разводя в стороны скрещенные копья и входя в юрту. - Где кундур! - резко обернулся старшина-телохранитель к молодым стражникам.

- Не велено, доблестный.

- Где!!! - ухватил молодого воина за шиворот старый ветеран.

- Т... там... - прохрипел полузадушенный юнец и махнул рукой в степь.

- Как? И вы, охранники, верные нукеры, воины каганата! В чужих землях допустили подобное! Оставили своего вождя! Отпустили его одного! Да вас, казнить мало!

- Он, он... сам приказал... - наперебой оправдывались юноши.

- Са-ам?! - подскочил от возмущения Шоно. - Что же он сам приказал?!

- Он... приказал оставить его в покое. Мол, ему нужно побыть одному.

- И вы!.. вы, дураки послушались?

- Кундур...

- Что кундур? Что? Да, он приказал. Так подчинись. Хан есть хан, приказ есть приказ. Но у вас, голова на плечах или горшок? А? Кто вам, стражникам, позволил оставить своего вождя без охраны? А если, он там столкнется с врагом? Как тогда? Что ж теперь, следует с вами сделать?! Как поступить?!

- Так вот, недоноски! В моей молодости за такую вину... да это даже не вина - преступление! Ломали хребет! - многозначительно сказал Шоно.

Охранники, потупив головы, виновато молчали.

- А что же мы, должны были делать? - смущенно спросил один из них.

- Голову иметь на плечах, глупцы. Голову! Пусть предводителю захотелось побыть в одиночестве! Пусть! На то он и хан, чтобы ему чего-то такого хотелось! А ты - воин! Телохранитель! Так охраняй и оберегай кундура и в его одиночестве! Сел на коня - и за властителем. Но так - чтобы не мешать ему! Чтобы и краешком глаза, хан не заметил тебя! Иначе, какое же это уединение будет!

- Виноваты, мудрейший, - вновь опустили головы стражники.

- Коня, бездари! - внезапно огрел их плетью старик и неловко переставляя кривые ноги побежал к табуну.

- Великое Небо, ну и ничтожества! До сих пор не оседлали лошадей!

Молодые охранники опередили Шоно и в мгновение ока, все трое уже были в седлах. Подняв коней в галоп, они помчались в туман...

Но лишь когда первые лучи солнца осветили землю, Шоно заметил на отдаленном пригорке знакомую фигуру, а рядом одиноко пасущегося коня. Поскакав туда, старый воин разглядел лежащего полуодетого Кайдара. Закрытые глаза, искривленные тонкие черты и стиснутые в горькой улыбке губы - отпечатались гримасой душевной боли на лице юноши.

- Хан! - встревожено окликнул Шоно и припал ухом к его груди.

- Чего тебе? - тяжело открыл глаза Кайдар.

- Что случилось кундур? Ты глава похода, предводитель войска! И не имеешь права, подвергать свою жизнь опасности.

- Какая опасность Шоно? Постыдись своей седины. Ты же воин.

- Вождь, мы в чужих землях. Эти туманы...

- Мы в своих владениях, Шоно.

- Кайдар, твой отец доверил мне тебя.

- Не забывайся, старик! - резко поднялся юнец. Гневно блеснули черные глаза. Ты старший моей стражи - и только!

- И все-таки, хан. Не стоит, одному отъезжать из стана без охраны. Я все понимаю. Сам был молодым, горячим. Тоже среди ночи вскакивал на коня и мчался степью, чтобы остудить кипящую кровь. Но ты не просто воин - а кундур. И глава войска. Однако все же, открой мне - что взволновало моего повелителя и заставило его страдать?

Горькая усмешка тронула уста юноши. Он немного расслабился, черты лица утратили жесткость, а глаза подернулись болью. Кайдар закатал рукав рубахи и молча показал свою руку старому учителю. Немного выше локтя, виднелся глубокий укус.

- У-у, гадюка! Тварь! - в ярости подскочил Шоно и прыгнув на коня, поскакал в лагерь.

- Дед! Стой! - бросился ему вдогонку Кайдар...

Не помня себя от гнева, Шоно ворвался в юрту. Испуганная тонка тень метнулась в угол. Забилась и сжалась там. Обреченно глядя на иссеченного шрамами надвигавшегося мощного старика, но и не скрывая своей ненависти.

- 'Глаза голубые... заячьи...' - отметил Шоно. И не помня себя, схватил девчонку за золотую косу, накручивая ее на левую руку - и резко дернул, сбивая с ног. Отчаянный крик разорвал тишину - и пленница упала лицом вниз. Взлетела плеть и со свистом опустилась на спину несчастной...

- Повелителя... Ишь, какая! Самого властителя... - приговаривал Шоно, поднимая и опуская нагайку. И с удовлетворением наблюдая, как корчится в болезненных судоргах белое тело, истошно кричит девушка, а кровавая пена покрывает ее уста... В конце концов она умолкла и затихла, а ее тело неожиданно отяжелело - и ветеран понял, что славянка потеряла сознание, или уже умерла... Возможно, он забил ее на смерть. Что ж, невелика потеря.

Внезапно жгучая боль пронзила и его спину! Шоно обернулся и увидел разъяренного Кайдара с плетью в руке.

Старый воин молча поднялся и сложив руки на груди, с достоинством посмотрел в глаза юному кундуру. Тот исступленно хлестал камчой пожилого бойца, но старый телохранитель, оберегавший в сражениях еще его отца, прошедший множество битв и походов - невозмутимо стоял под градом ударов. И ни один мускул, не дрогнул на его мужественном лице.

Наконец юнец устал и обессиленно выпустив плеть, бросился на колени перед презренной невольницей.

Глядя на эту сцену, Шоно лишь укоризненно покачал головой...

Сухой ветер, напоенный запахами ковыля и евшана, своим жестким дыханием веял со стороны травянистых равнин. Теплая южная ночь окутала все своим темным покрывалом, глушащем все окружающие звуки. Лишь стрекот сверчков и шорохи суетящихся мелких грызунов нарушали царящий вокруг покой. Дозорные часовые на приворотной башне ворот Хамлиджа выходящих в степь (или Итиля - как называли столицу хазар иноземцы), прислонившись к крепостной стене и сжимая руками копья - зорко несли стражу, время от времени посматривая на бескрайние просторы.

Неожиданно с боку степи возник какой-то гул, который все сильнее нарастал, постепенно преобразуясь в топот множества копыт. Стражники немедленно доложили старшему караула. Послышались отрывистые команды, замелькали огни факелов. И вскоре на площадке башни, замер весь дежурный десяток бойцов, с тревогой вглядываясь на запад. Спустя непродолжительное время к воротам,