Физрук: на своей волне 2 - Валерий Александрович Гуров Страница 5

Школьники молчали, а я продолжил:

— Желающие есть? Это у нас самая тяжелая часть работы, но, может, найдутся добровольцы? Кто хочет больше всех помочь нашему дружному коллективу?

Руки подняли те, кто уже был со мной знаком по случаю в торговом центре: Кирилл, Генка и Кастет.

— Хорошо. Ещё желающие? Если нет, то остальных назначу сам. Чтобы никто не обижался, применим чистую математику. Буду идти по списку и называть четыре человека по нечётным номерам. Возьмём двух из верха списка и двух с конца.

Я открыл телефон, пролистнул и стал называть фамилии. Три человека вышли, а когда я назвал последнюю фамилию с конца списка, последовала попытка откреститься.

— Подождите, а у меня фамилия Смирнов, а у нас есть Солёнов. У меня вторая буква «М», а у него — «О», значит, список искажён, — сказал пацан.

Я посмотрел на него, затем на Солёнова, тот заметно напрягся.

— Ну что, Солёнов, пойдёшь ты, не Смирнов? Шаг вперёд.

Солёнов вышел, опустив подбородок к груди. Он не спорил, просто сделал то, что от него требовали.

— Отлично, — продолжил я. — Теперь, что называется: грабли в руки, мешки под мышку и вперёд. Убирайтесь так, чтобы за вами не пришлось переделывать. Потому что переделывать будете тоже вы.

Я улыбнулся, и ребята, кто поохотнее, уже засуетились. Начали хватать грабли и мешки.

В строю остались шесть человек, стоявших так, будто корни пустили. Один зевал, другой ковырялся в телефоне… ну и Милана.

— Так, ребятки, ну а теперь — самая лёгкая часть работы. Вы пойдёте красить ворота и турники.

Милана закивала, она и так вызвалась добровольцем. Кстати, любопытно, откуда у неё навык что-то красить — или маникюр сама себе делает? Тоже какой-никакой, но навык. А вот парни напряглись и переглянулись.

— Это сложнее, чем грабли, Владимир Петрович! А вы говорили, что это легче…

Я развёл руками, делая невинное лицо:

— Я пошутил.

На секунду воцарилась тишина, потом тот самый Смирнов выдохнул:

— Блин… надо было соглашаться на грабли.

— Надо, Федя, надо, — сказал я с улыбкой. — А теперь поздно.

Ребята застонали, Смирнов театрально закатил глаза.

— Ну вы же сами сказали, что это будет легче. Мы думали, возьмём что-нибудь попроще.

— Вот видишь, — я усмехнулся. — Индюк тоже думал, да в суп попал. Вам, парни, будет уроком на будущее, что верить на слово нельзя.

Я постучал пальцем по банке с краской.

— Так что кисти в руки, и чтоб всё блестело, как в кремлёвском парке.

«Художники» тяжело вздохнули, но пошли. Один нёс банку, другой — кисти, третий — гримасу обречённого «солдата».

Школота медленно рассосалась по двору. Я стоял и наблюдал. Солнце било под углом, свет скользил по листве, и было видно, сколько здесь за осень навалилось добра — листья, мусор, окурки, пластиковые стаканы. После листопада двор, похоже, вообще не трогали. Школьный двор был в слое листвы. И по-хорошему тут рота дворников не справится.

Но ребята молодые, втянутся… по крайней мере, именно так я думал поначалу. А вот дальше моё мнение насчёт «справятся» начало меняться на диаметрально противоположное.

Первым делом я глянул на ребят, что взяли грабли, и картина была та ещё. Один держал грабли за самый конец черенка. Другой, наоборот, схватился почти у зубьев и елозил по земле, будто гладил кошку.

Листву они не гребли, а сдвигали с места, потом пытались прижать ногой, при этом ржали. Кастет зачем-то стал граблями «тыкать» в землю, будто пытался насадить листья на зубцы, как шашлык.

— Во дают, — пробормотал я.

Тем временем неподалёку, возле турников, началось представление номер два. Такое же занимательное и содержательное, как первое.

«Художники» взяли банки с краской и кисти. Кисти были не новые — на щетине были засохшие комья старой краски, как камень. Но парни даже не удосужились их размягчить или очистить, просто начали тыкать прямо в банку. Не ну а что? В их системе координат и мировосприятия ребят ничего не смущало.

— О, густо берёт! — радостно сказал Смирнов и тут же шлёпнул кистью по железной перекладине.

Краска легла неровным, жирным пятном, прямо поверх грязи и пыли. Второй паренёк стал её размазывать, оставляя разводы и комки.

То, что они делали, к покраске не имело никакого отношения. Милана тоже не помогла: вместо того чтобы красить, она отошла в сторонку и начала переговариваться с кем-то по телефону. Вот тебе и «команда ух».

Я прекрасно понимал, что такими темпами мы далеко не уйдем. Вернее, в принципе вообще никуда не уйдем…

Глава 3

Я стоял, смотрел, как они возятся, и внутри у меня уже начинало закипать. То, что эти пацаны и девчонки никогда в жизни не держали грабли и даже кисти, я понял почти сразу.

Я вздохнул, подошёл ближе и сказал громко, чтобы каждый услышал:

— Вы что, никогда ничего не красили и не убирали, что ли?

Кирилл поднял глаза, будто вопрос поставил его в тупик.

— Нет, — ответил он. — Никогда.

— А батя не учил? — уточнил я.

— Да у меня батя бутылку водки даёт соседу по общаге, — ответил парень с усмешкой. — Тот приходит, всё делает, чё по дому.

— А у меня батя, что не для того учился, чтобы руки марать.

— А у меня мама мастера на час вызывает. Говорит, дешевле, чем потом стены переделывать, потому что у бати руки из жопы растут.

Раздался дружный смех. Я дал молодым пару секунд повеселиться, потом резко оборвал гомон.

— Цыц, разговорчики!

Тишина встала мгновенно.

Я посмотрел на них внимательно, понимая, что передо мной стояло поколение, которое ничего не знало про мозоли, про запах краски, про тяжесть железа в руках. Ни один не понимал, что значит «сделать сам». У всех — сервисы, мастера, кнопки на телефоне.

Перекос времени, если так можно сказать, был налицо. Молодёжь, воспитанная ещё на советских идеалах, привыкла всё делать своими руками.

Подавляющая часть мужиков умела делать практически всё — и по дому что починить, и движок, если надо, перебрать, и косметику в квартире навести. А эти… вон, на кисть смотрят, как на древнее орудие пыток.

Я вздохнул, взял у Кирилла грабли, проверил зубья.

— Так, мужики, один раз показываю. Потом чтоб не было этих ваших «а я не знал». Делать всё равно надо, но с вашими темпами проще руками