Андрей Посняков - Удар судьбы Страница 50

— Интересно, — задумчиво промолвил Лешка. — Допустим, «Дойная корова» направляется из Трапезунда в Константинополь…

— Без захода в Синоп, поскольку там турки…

— Без захода в Синоп. Ну, взяли в Трапезунде грузы, запасы продуктов и пресной воды, короче — все необходимое. Тогда вопрос — а зачем тогда шкиперу заворачивать к разным там деревням? Это ж не развозуха, а коммерческое судно.

— А он и не заворачивает никуда, — Владос с Георгием пожали плечами. — Просто плывет себе вдоль берега.

— А как же деревенские пассажиры?

Парни переглянулись и громко захохотали. Смеялись долго, до слез, даже вечно серьезный и набожный Георгий, не говоря уже о Владосе.

— Чего ржете-то? — обиделся Лешка. — Вот лошади! Мой вопрос вы, кстати, проигнорировали.

— Какой вопрос? Ах, о пассажирах. Они, Алексей, на лодочках к кораблю добираются… ну вот, как мы!

— Господи! — Лешка постучал себя по голове. — Ну я и дурень! Это ж надо — до такой простой вещи не додумался.

— Ладно, — махнул рукой Георгий. — Давайте смотреть, что получилось. Нет ли где чего подозрительного? Скажем, вот — двое купцов. Оба плывут из Трапезунда, оба везут с собой товар — апельсины, один и тот же товар — а плывут по-разному. Один — в каюте, а другой даже не на палубе — в трюме! Ну, скажите на милость, зачем честному человеку прятаться ото всех в душном трюме? Значит, он чего-то или: кого-то боится.

— Или просто-напросто жмот — экономит деньги.

— Или за апельсинами своими приглядывает, боится, что украдут.

— Ну, тогда я не знаю, — Георгий почесал голову. — Ну, кто тут еще подозрительный?

Лешка усмехнулся:

— Уж конечно, так сразу не скажешь. Думать надо, анализировать, сопоставлять. Вот ты, Георгий, как раз этим и займешься. Мы к тебе в темницу… в смысле, в каюту — постоянно заходить будем, так сказать, держать в курсе, ну а ты размышляй.

— Постараюсь, с Божьею помощью.

— А такую поговорку знаешь — на Бога надейся, а сам не плошай?

— Да ну вас, думать только мешаете!

— Ничего – ничего, Жорик, скоро тебя никто не будет по пустякам отвлекать!

Георгий посмотрел в стену:

— Вот что, братцы. Я, конечно, постараюсь, но и вы дурака не валяйте! Ведь портолан мне подсунули — факт! А ну-ка, вспомните, кто вокруг вас ошивался, пока я на корму ходил?

— Да вроде никто не ошивался, — пожал плечами Владос. — Я, правда, дремал, не видел.

— А ты, Алексей?

Лешка пожал плечами:

— Да никто… Постойте! Парень один подходил, монашек. Попить спрашивал…

— Попить? — вздрогнул Георгий. — И что ты ему дал?

— То, что и было — вино.

— Вино?! Так еще Великий пост не закончился!

— Какой еще пост? — лениво отмахнулся Лешка.

— Обычный пост. Предпасхальный. Неужто, монашек вино пил?

— Да пил… Впрочем, может, он и не монашек вовсе… Короче, я не спрашивал.

Владос наморщил лоб:

— Надо бы его отыскать, этого твоего монашка. Больно уж подозрителен! В пост вино пить! Ладно мы, грешники… Кстати, Георгий, а ведь ты, кажется, постриг принимать собрался?

— А я его и не пил, вино ваше, — обидчиво поджал губы юноша. — Чай, знаю, что пост.

— Ты-то не пил, а вот монашек…

— Ой, отстаньте, — замахал руками Лешка. — Пил — не пил, какая разница? Может, это и не монашек был вовсе. Униформу вашу сам черт не разберет, при всем желании.

И тем не менее молодого монашка занесли в разряд подозреваемых первым. Просто потому, что первым на глаза попался. В судовой книге монахи-паломники значились, но вот идентифицировать парня оказалось невозможным — возраст указан не был, ну и, конечно, фотографий тоже не имелось. Поди тут, разыщи.

— Ну, хоть как он выглядел-то? — допытывался на ходу Владос.

— Такой, худющий, щеки впалые. Волосы темные, нет, не черные, темнорусые, лицо смуглое, глаза… глаза, кажется, светлые — серые или голубые. На вид лет тринадцать – пятнадцать.

— Найдем, — успокоил грек. — Не так и много тут отроков, тем более — монахов.

Сказать, однако, оказалось куда легче, чем сделать. Приятели несколько раз обошли всю палубу: бак — левый борт — корма — правый борт — снова бак — и так по кругу. Нет, монахи были, и подходящие по возрасту субъекты попадались, — но все не те. Один — светловолосый, второй — кудрявый, третий — толстяк. Четвертый вообще — негр.

— Да ну его к черту! — вконец разозлился Владос. — Забился, небось, в какую-нибудь щель, да дрыхнет. О! — повернув голову, он вдруг весело взглянул на своего спутника. — Знаешь что? Давай-ка, мы чуть позже поищем — во время вечерней молитвы. На молитву-то уж это тип, всяко, вылезет, иначе какой он монашек?

Лешка улыбнулся. Да, это была неплохая идея, и, конечно, сработает… в том случае, если отрок и в самом деле монах, а не прикидывался.

Ближе к вечеру, когда над мачтами судна уже начинало синеть небо, корабельный священник — здоровенный рыжебородый батюшка — ударил в установленный на корме колокол и, подойдя к балюстраде, зычным басом начал молебен, на который собрались почти все пассажиры, за исключением немногочисленных католиков и мусульман.

Прячась за мачтами, Лешка и Владос пристально разглядывали пассажиров, выискивая более-менее подходящих по возрасту. И снова, как назло, попадались не те…

После молитвы друзья поднялись к шкиперу, попросив о свидании с Георгием. Парень был заперт в узенькой угловой каморке на баке, куда время от времени проникали вкусные запахи из расположенного по соседству камбуза. Провожатый отпер замок и предупредил:

— Только не очень долго.

Друзья еле втиснулись в полутемное помещение:

— Ну, как ты?

Георгий пожал плечами и улыбнулся:

— Лекарь приходил, сделал перевязку. Руки скоро совсем заживут.

— Вот и славно. Раскопал что-нибудь новенькое? — Лешка кивнул на разбросанные по всему ложу списки.

— Один купец очень подозрителен — Хрисанф из Галаты. Сами подумайте — православный ромей — и живет в генуэзском квартале, среди католиков!

— Хрисанф из Галаты, — негромко повторил Владос. — Хорошо, запомним.

— А у вас как дела?

— Да так себе… Ищем. Наверное, никакой это не монах. По крайней мере, на вечерней молитве мы его не видали.

— Может, просто не увидели?

— Да нет, смотрели внимательно, ты уж поверь.

— А если он католик?

— Католик? — парни переглянулись. — А вот об этом мы не подумали.

Георгий улыбнулся:

— Заходил Василий, шкипер. Сказал, что, как и уговаривались, вплотную занялся вашими соседями по палубе — их ведь не так и много.

— Какой Василий – шкипер? — удивленно переспросил Лешка. — Он же — Абдул Сиен.

— Абдул — это простое имя, — авторитетно разъяснил Георгий. — А Василий — крестильное.

— Ах, вон оно как.

Простившись с узником, друзья поднялись на палубу. Ветер раздувал зарифленный парус на передней мачте — фоке, в черном ночном небе сверкали звезды.

— А наш шкипер не дурак, — заметил грек, посмотрев на парус — один-единственный, все остальные были убраны. — Потихонечку ползет себе и ночью. Видно, и без всяких портоланов хорошо знает фарватер.

— А что, обычно суда на ночь пристают к берегу? — Лешка заинтересованно посмотрел на приятеля.

Тот кивнул:

— Чаще всего. Однако сейчас ветер небольшой, а на берегу — турки. Вот шкипер и взял мористее. Видишь, фонари на корме и баке?

— Угу.

— Это чтоб случайно не столкнуться с другим судном.

— Слушай, — замедлив шаг, Лешка ухватил Владоса за рукав. — А, может, похититель как раз и рассчитывал на то, что ночью корабль бросит якоря в какой-нибудь бухте? Чтоб незаметно сойти! А что? Бросился в воду, проплыл — вот и берег, турки!

Грек скептически усмехнулся:

— Ничто не помешает ему сойти и в Константинополе. В столице полно турецких лазутчиков.

— Да, но мне кажется, что покинуть судно в укромной бухте куда безопасней. Давай-ка расспросим вахтенных — никто не интересовался стоянкой?

— Так они нам и сказали.

— Не нам, так шкиперу… А, кстати, сегодня на вахте Саид!

Владос вдруг улыбнулся:

— Ну, пойдем тогда. Заодно вина выпьем.

Каждому пассажиру судна, как, впрочем, и матросам, полагался паек: вяленое мясо или рыба, оливки, небольшая лепешка, поллитра пресной воды в день и два литра вина. Вино приятели еще не успели до конца выпить, а потому, прихватив у боцмана кувшин, пошли искать Саида, который обнаружился на баке, у самого бушприта — как старший вахты, пришел проконтролировать юнгу.

— Расспрашивал ли кто-нибудь о стоянке? — матрос с видимым удовольствием глотнул вина — кстати, несмотря на пост, который здесь, на корабле, все ж таки соблюдался не очень строго. — Да нет, вроде бы никто не обращался. Ника, тебя никто не спрашивал?

Ника — желтоволосый подросток-юнга — отрицательно качнул головой. Вахтенный подал плечами: