Петр Заспа - Антипиранья Страница 50

– Давай, доктор Айболит, приступай. А я потерплю, что бы ты там ни вытворяла.

Денис молча выгнулся, подставил спину, уткнулся в кулаки и задумался.

Сколько он находится в этом времени, он знает очень приблизительно. Сколько пробыл без сознания и давно ли его нашли – тоже ему не известно. Если взять за точку отсчета раннее утро, то глубокой ночью пора собираться обратно. На этот раз он поверит Беляеву и своей целью изберет часовню. Ему даже вспомнилось, что когда он искал Ирму, то у реки, ближе к морю, видел что-то похожее на каменный храм с высоким блестящим шпилем, прикрытым маскировочной сеткой. Иначе ему нельзя. Тут или он выровняет гиперболу, или она доконает его. Хотелось бы себя пожалеть, постанывая, зализывать раны, поваляться в женских объятиях, да гипербола ждать не будет. Теперь он очень жалел, что не прислушивался к каждому слову Владимира Ивановича, когда тот рассказывал об этой часовне. Денис помнил только, что с берега к ней не пробраться. Нужно с моря, хотя и здесь все как в тумане. Эх! Не будь он сейчас уволен в запас! Да разве тогда стал бы перед ним вопрос о том, как проникнуть к цели с моря. Он экипировался бы в подводное снаряжение, взял баллоны, вооружился подводным автоматом АПС! И никакой противодиверсионный заслон не смог бы его удержать.

Вспомнив о службе, Денис тоскливо застонал и попытался встать.

– Лежи! Чуть-чуть осталось. Я вижу, у тебя еще и на груди есть над чем поработать.

– Кристина, обо мне никто не спрашивал, пока меня не было?

– Нет. Денис, кто тебя так?

– Если я скажу, что это меня так отделали рыси, ты поверишь?

– Рыси? Ты ночевал в зоопарке?

– Нет, не в зоопарке.

– Признайся, где ты был?

– Далеко.

На мгновение Кристина задумалась, затем несмело спросила:

– У тебя есть кто-то еще?

На вранье не осталось ни сил, ни желания, поэтому Денис кивнул и сказал:

– Да.

– Она красивее меня или моложе?

– Как тебе сказать? В апреле тысяча девятьсот сорок пятого года ей было восемнадцать.

Кристина взорвалась задорным смехом:

– Да ты, оказывается, геронтофил! А я и вправду поверила. Денис, разве можно таким шутить? А то смотри, я пострашнее рысей буду. Я сейчас тебя укрою, а ты постарайся уснуть. Побегу в аптеку. В своей у меня пусто. Так что не скучай, выздоравливай.

Она торопливо собралась и хлопнула дверью. Денис послушал, как загудел лифт, затем тяжело поднялся и почувствовал, как швы на спине больно потянули кожу. Порылся в холодильнике, набивая уже успокоившийся от тошноты желудок, потом достал из-за дивана свою сумку. Переоделся, критически осмотрел квадраты лейкопластыря, выпирающие сквозь футболку, черкнул на листке, чтобы не волновалась, записку Кристине и вышел за дверь.

У метро он оказался в час пик. Могучий поток народа, торопившегося на работу, подхватил его и втащил на эскалатор. Никто не обращал на него внимания. Денис успокоился и задумался о том, что же ему делать дальше. Но, как назло, никаких гениальных мыслей в голову не приходило. Не было даже мыслей глупых, от которых можно было бы оттолкнуться или хотя бы поспорить с самим собой. В голове царила полная пустота, и от этого становилось тоскливо на душе. Вот он так пробродит до ночи по городу, а затем безжалостная гипербола опять швырнет его в прошлое. Вполне возможно, что на этот раз уже не так удачно. Тогда уж точно, как предсказал Иван Степанович, дальше будет носиться взад-вперед его тело. В лучшем случае он отсидится весь полупериод в кустах, чтобы опять вернуться сюда, но затем снова будет испытывать удачу, играя в опасную рулетку. И до каких пор? Пока советские войска не возьмут Кенигсберг? А дальше?

Денис растолкал локтями сжимавшее со всех сторон людское кольцо. Вагон швыряло из стороны в сторону, и любое прикосновение к ранам причиняло невыносимую боль. Кое-где сквозь лейко-пластырь, закрывающий швы, проступила кровь. Она могла просочиться сквозь футболку и вызвать ненужное любопытство.

Ехал Денис без какой-либо цели. Лишь бы куда-нибудь двигаться. Так лучше думалось, да и голова на свежем воздухе быстрее приходила в порядок. В ушах все еще стоял звон – результат гидроудара, но был он уже ненавязчивый и вполне терпимый. Когда кто-то в очередной раз приложил ему локтем в спину, он не выдержал и вышел на первой попавшейся станции.

Невский проспект изнывал от жары и людского потока. Денис смешался с толпой и бесцельно брел вдоль старинных зданий и вклинившихся между ними аляписто-ярких офисов и отделений банков. Жизнь бурлила и текла своим чередом. И ей было наплевать на метание во времени какого-то Дениса Зарембы. Тысячи, миллионы людей, и каждый сам за себя. А закричи сейчас: «Люди! Держите меня! Я хочу быть здесь! Я хочу быть, с вами!» – так ведь и не откликнется никто. Если сочувствующие и найдутся, то ничего они не изменят. Гипербола безжалостна. Хоть прикуй себя цепью к стене, все равно не поможет.

Вдруг кто-то сильно ударил его по плечу. Денис взвыл от боли и уже хотел ответить хорошим тычком, но сдержался, увидев перед собой улыбающегося Саниного помощника, а теперь начальника отделения тыла его бывшей части мичмана Чудинова.

– Товарищ капитан-лейтенант, вы?! А я смотрю и не пойму.

– Чудо, ну ты бы поаккуратней.

– А-а! Дайте догадаюсь! Это вы, товарищ капитан-лейтенант, обгорели на солнце? На Кипре или в Испании, верно?

– Верно. Ты откуда взялся?

– Да так, по делам. Я же сейчас начальник! Сами знаете, работы невпроворот. – Чудинов почесал вспотевший нос, размышляя, стоит ли называть Зарембу на «вы»? Это он раньше был офицером, а теперь-то в запасе. Но кое-какие слухи не давали ему покоя, и он решил поосторожничать. – А тут ребята про вас такое рассказывают! Правда или брешут?

Денис меньше всего хотел бы сейчас видеть мичмана Чудинова, но непонятные намеки его насторожили.

– Смотря о чем?

– Да ладно, товарищ капитан-лейтенант! Все знают, что вы теперь в бизнесе крутитесь, в Москву постоянно ездите. И не на обычном паровозе, а на «Сапсане»! Говорят, хороший старт взяли. Я всегда твердил, что наш военный человек нигде не пропадет. Особенно такие, как Елкин и Заремба!

Денис в недоумении посмотрел на Чудинова, сперва не мог понять, о чем это он. А затем догадался. Произошло то, что частенько случается в военной среде, изнывающей по вольной гражданской жизни. Стоит кому-нибудь уволиться, и если он не бросился в запой и не заглядывает с тоской через забор бывшей части, то, значит, здесь дело нечисто. Санкт-Петербург – город контрастов. Он или перемелет и выплюнет на обочину жизни, или подбросит ввысь на гребне удачи к богатству и власти. Молодые офицеры, изнывающие под прессом военной службы, поздно понявшие, что это совсем не то, чего они ожидали от жизни, часто начинают придумывать мифы о тех, кто оказался за забором. Мол, стоит только попробовать, а там все пойдет как по маслу, и пропади эта служба пропадом! А дальше кто-то что-то услышал, кто-то что-то додумал, и пошло-поехало…

– Я сейчас еду в Смолячково, так что ребятам рассказать?

В Смолячково у 474-го отряда ПДСС был свой центр подготовки. Он представлял собой склады с вооружением, снаряжением для подводного плавания и прочей специальной амуницией, расположенные на берегу Финского залива и обнесенные несколькими рядами колючей проволоки. С широкого плавучего причала бойцы отряда ныряли в воду для выполнения всевозможных упражнений по учебной программе. Здесь же, на глубине, находился подводный тир, где они тренировались в стрельбе из подводных автоматов АПС и пистолетов СПП-1.

В Смолячково Денис ездить любил. Там, в отличие от теоретических классов, было настоящее дело. И сейчас, услышав знакомое название, он почувствовал, как учащенно забилось сердце. А дальше, как потянувшаяся ниточка распутывает весь клубок, так и у него в голове вспыхнула слабая надежда, которая тут же раскрутилась в дерзкий план. Этому плану в Уголовном кодексе нашлось бы немало статей, но Денис старался об этом не думать. В конце концов, он сейчас вне закона, то и нечего тогда на этот закон оглядываться!

А так как в этом деле ему мог бы помочь Чудинов, то поначалу вертевший по сторонам головой и не знавший, как отделаться от навязчивого мичмана, Денис теперь схватил его за рукав и потащил в сторону:

– А что рассказывать, Женя? Все прекрасно! До сих пор не пойму, зачем я на этой службе столько времени убил. На гражданке масса возможностей!

– Вот и я о том же! – Чудинов широко распахнул глаза и не на шутку разволновался. – Мы с ребятами каждый день об этом говорим. Жизнь проходит, а мы все в солдатики играем. Я бы тоже с радостью уволился, но побаиваюсь. Чтобы приподняться, нужны средства, нужны связи.

– Нужны. Поначалу даже не столько средства, сколько связи. Если есть нужные люди, то тогда тебе и любые кредиты доступны, и палки в колеса никто ставить не будет.

– Да-да! Я тоже всегда это говорю! А у вас такие связи есть?