Лео Франковски - Рыцарь в стиле хай-тек Страница 50

— Слава Иисусу Христу, мой отец и сеньор, — официально поприветствовал я папу.

— Во веки веков! Итак, Владимир, ты приехал посмотреть на неприятности, которые сам и устроил, — ответил он сухо.

— Отец, князь…

— Я уже говорил и с князем, и с графом! Каким-то образом тебе удалось перетащить их на свою сторону. Но, только подумать, что мой сын сделал из меня клятвопреступника, это…

Он внезапно повернулся и ушел. Мать быстро посмотрела на меня, потом ему вслед, и бросилась догонять отца без единого слова.

Дядя Феликс глянул на меня:

— Я поговорю с тобой позже, сынок. Не вешай носа.

Он отбыл вслед за родителями.

С грустью смотрел я в том направлении, в котором они скрылись. Возможно, я недооценил силу гнева и непреклонность отца.

Позже я оставил компанию пана Конрада, чтобы поговорить с родителями, и в этой невообразимой толпе долго не мог найти их.

Я знаю, что большинство людей прибыло, чтобы увидеть, как свершается воля Бога, то есть по серьезному поводу. Но когда сталкиваются старые друзья, не видевшиеся месяцы, а может, и годы, встреча обычно получается шумная. Толпа стала похожа на карнавальное шествие, где один я — чужой.

Проходя мимо ниши между церковью и замком, где граф Ламберт установил пару скамеек, я услышал знакомые голоса. Укрылся в тени и начал слушать.

— Говорю вам, он спас мне жизнь трижды. Помнишь, парень, как моя лодка застряла в камнях у Дуная? Если бы пан Конрад не пришел на помощь, наши косточки сейчас бы уже тлели там! А через пару дней в Кракове, в тот самый день, что я рассчитал тебя, он со свечой в руке разбудил меня как раз в тот момент, когда три вора уже собирались перерезать мне горло и исчезнуть с моими вещами!

— Я не слышал об этом, Тадеуш, — сказал монах Роман.

— Очень похоже на него — ничего не рассказывать о своих добрых делах. Говорю вам, пан Конрад — святой.

— Ну, это уже будет Церковь решать. Но правда, что каша не заварилась бы, если бы он не уступил моим мольбам и не отправился в Сац вызволять тебя из темницы Пшемысла, — вступил Роман. — Он привел меня к Богу! Я был грешником, прежде чем повстречался с ним — поэт, плюющий на Церковь и все святое. Но его праведность послужила мне примером и обратила меня на путь истинный. А его щедрость!.. Понимаете, каждый день, целую неделю, он отдавал мне все деньги, которые получал за нелюбимую работу, чтобы я мог поесть и уснуть под крышей. А я в ответ принес ему послание, которое приведет его до смерти…

— Он никогда не спасал мне жизни, — проговорил Илья, кузнец. — Однажды он даже чуть не оборвал ее, когда отхватил кончик наковальни, где я работал, единым ударом своего тонкого меча.

— Это действительно правда? Я думал, просто люди болтают, — удивился Тадеуш.

— Правда. Но, скажу я вам, пан Конрад научил меня большему в моем ремесле, чем отец, а папа был истинным мастером. Пан Конрад слишком хорош, чтобы позволить ему умереть!

— Он не умрет, пока я еще могу согнуть лук Вы все видели, как я стреляю. Меня еще никто не превзошел в целом мире. Это дар. Дар Бога. И теперь я знаю, для чего он послан мне. Я собираюсь сидеть на вершине его мельницы в день суда. Оттуда я могу попасть в любого из присутствующих на поле, хотя ни один крестоносец не поверит, что стрела может долететь так далеко, не говоря уже о том, чтобы убить человека.

— У меня есть наконечники для стрел, которые пробьют любые доспехи, — произнес Илья. — Даже ту новую диковинную броню, что я выковал для пана Конрада. Если тебе они понадобятся…

— Я возьму их.

— Это не сработает, Тадеуш. Слишком много людей слышали о твоей стрельбе, не говоря о тех, кто самолично видел. Ты совсем не старался сохранить свое умение в секрете! — заметил Роман. — Они тебя найдут и повесят, а пану Конраду не станет ничуть не лучше. Даже хуже, возможно, пану Конраду засчитают нарушение правил и убьют из-за тебя.

— Придется рискнуть.

Три заговорщика замолчали. Потом подал голос священник:

— Если крестоносца убьет человек, последнего обязательно поймают. Но если это будет деяние Господне…

— Что ты имеешь в виду?

— Что, если золотые стрелы упадут с неба и лишат жизни злодеев? Ведь именно из-за этого весь сыр-бор? Они хотят узнать волю Бога?

— Но у меня нет золотых стрел, — огорчился Тадеуш.

— Будут. — Роман открыл коробку с красками. — Думаю, у меня осталось достаточно золотых листов, чтобы покрыть восемь стрел.

Я вышел из тени.

— Я услышал достаточно. Вы, негодяи, собираетесь посмеяться над тем, что является сутью Божьего суда!

— Его сутью является драка взрослых людей, которые из-за отсутствия мозгов не могут решить свои проблемы мирным путем! — вскричал Илья, вскакивая на ноги. Крепкие мускулы заиграли на руках могучего кузнеца.

— И еще убийство лучшего во всем христианском мире человека за то, что у него хватило чести освободить несчастных детей из рабства крестоносцев! — добавил Тадеуш, присоединяясь к Илье.

— Вы, грязные крестьяне! Как вы разговариваете с опоясанным рыцарем?!

Маленький священник встал между нами.

— Братья! Христиане, помните, что вы все братья перед ликом господа Бога!

Смелость маленького человека поразила всех, и два дюжих крестьянина попятились назад.

— Вы тоже, пан Владимир, — сказал Роман, — присоединяйтесь к нам. Мы нуждаемся в вашей помощи.

— Мне присоединиться к крестьянам и опозорить рыцарский орден?

— Вы тоже в долгу у пана Конрада. Говорят, он устроил все так, чтобы вы могли жениться на его приемной дочери и, таким образом, стать его наследником. Неужели вы такой человек, чтобы желать смерти лучшему другу, а потом завладеть его деньгами?

— Конечно нет, черт возьми! Но…

— Тогда сядьте и послушайте. Нам нужна ваша помощь, так же, как и ему.

— Что же вы от меня хотите?

— Вот мой план, — начал монах Роман.

Итак, я оказался на турнирном поле холодным зимним утром, ехал на коне и ждал, пока в меня выстрелят.

Веселье в Окойтце длилось всю ночь, и на поле не было ни единого человека.

Тадеуш заверил нас, что добавочный вес золота собьет ему руку, и захотел немного попрактиковаться.

Так как весь наш план мог рухнуть, если бы он промазал, то монах Роман целую ночь трудился над четырьмя стрелами, покрывая их золотом, а я поутру со щитом на копье гарцевал на Ведовском Пламени по полю, изображая движущуюся мишень.

Поразительно, чего только не приходится делать истинному рыцарю, чтобы выполнить свой долг.

Первая стрела пролетела на два ярда ниже положенного места, и я начал раздумывать, не погибну ли в ходе тренировки. Стрела на два ярда правее проткнула бы мое сердце.

Я опустил щит к земле четыре раза, показывая лучнику, насколько низко прошла его стрела. Он находился так далеко, что не мог видеть собственных стрел.

Вторая лишь ненамного разминулась с нижним краем щита. Хорошо. Кажется, у Тадеуша проблемы скорее с высотой, чем с направлением. Я скорее всего останусь в живых. Щит опустился на землю один раз.

Третья ударила прямо в щит, и я поднял руку, просигналив лучнику. Четвертая разминулась с первой не больше чем на палец, несмотря на то, что я пустил Ведовское Пламя в галоп.

Я спешился, чтобы подобрать стрелы, потому что мы договорились на по меньшей мере три раунда тренировок.

Но, нагнувшись за последней стрелой, я увидел направляющегося ко мне пана Лештко. По гербу на щите я мог бы за версту узнать его, хотя с другими рыцарями мне так не везло. На западе рыцари носят на щитах собственные гербы. В Польше мы носим герб своей семьи, который дарует князь или король, когда таковой имелся. Во всей Польше их не больше сотни. Но родители пана Лештко остались далеко на севере, в Гнезно, и в княжество приехал он один из всей семьи.

Я спрятал стрелы за щитом.

— Пан Владимир!.. Рано вы встаете! Ваша милая решила выбросить вас за дверь в такой холод?

— Вы могли бы и знать, пан Лештко. Будучи крестьянской девушкой, она оставалась полной желания, теплой и простой. Теперь же, став дочерью пана Конрада, она не даст мне даже и за руку ее взять до свадьбы! А отец еще даже не благословил наш брак! Нет в мире справедливости, скажу я вам.

Пан Лештко засмеялся, как я и хотел.

— Ты, несчастный сукин сын! И все же она поступает правильно. Как дочь пана Конрада, она должна блюсти приличия, сохранять и его, и твою честь. А тебе, мой мальчик, остается только то, что делали все добрые сыны знатных родителей.

— И что же это?

— Утешить сердечную муку другой девкой! Пойдем! В Окойтце их тысячи! У меня есть одна, которую я согласен тебе одолжить. Когда с неба льется суп, мудрец подставляет горшок!

Я пообещал вскоре присоединиться к нему, и мы поехали в сторону города. К тому времени на улицы высыпали дюжины людей, и дальнейшая тренировка не имела смысла.

Мы договорились, что Тадеуш будет стрелять, только когда у пана Конрада появятся серьезные проблемы, что почти неизбежно. Но, может, и оставалась еще капля надежды.