Акула пера в СССР - Евгений Капба Страница 50

— Товарищ Белозор, нехорошо прятать такие сокровища от коллег! — приосанился старый конь Сивоконь. — Непременно представьте меня!

— Таисия, моя соседка — приехала из Мурманска в отпуск к Клавдии Пантелеевне… Юрий Анатольевич Сивоконь, начальник транспортного цеха редакции газеты "Маяк", самый нужный и необходимый специалист…

Они вдвоем рассмеялись, а потом Тася представила нас офицерским женам — в целом все они были молодыми и симпатичными. Понятно, почему моряки, уходя в дальний поход, предпочитали отправлять драгоценных супруг в нашу Дубровицу, а не во всякие Ялты и Сочи! Тут из ухажеров — или идейные бобыли вроде Геры Белозора, или старые ходоки типа Анатольича. Не конкуренция бравым ребятам с кортиками!

Дамочки охотно приняли разухабистого юморного и сыплющего комплиментами водилу в свою компанию, а мы получили пару минут пообщаться наедине.

— В общем, ты полна скрытых талантов, — сказал я, — Еще и на бильярде играешь!

— Я еще и на машинке умею, — улыбнулась в ответ она. — На базе было маловато развлечений — вот мы с девочками как-то в клубе освоили и пристрастились… Даже чемпионат женский проводили!

— Ты выиграла?

— Не-а, перед полуфиналом поехала рожать Аську, — развела руками она. — Такие дела. Слушай, Гера, почему мне перед тобой неловко, что ты меня тут застал?

— Э-э-э-э… Не знаю! Мне, например неловко, что я в рабочее время пью кофе — но есть оправдание. Я уснул на заседании райкома.

— Бедненький! А мне почему?

— Действительно, почему? Развлекаешься без меня? Ну, так ради Бога, что в этом такого? Я тебе не… — чуть-чуть я уберегся, чтобы не сморозить глупость, и вовремя спохватившись вывернулся, — Я тебе не этот, который "к нам едет ревизор". Мне главное чтобы ты была в безопасности, а сейчас у нас шестнадцать тридцать, на дворе светло, и атлетических красавцев, желающих соблазнить тебя, вокруг не наблюдается.

— Кажется, один наблюдается… — сказала она.

— В смысле? — я повелся на удочку и прищурившись, оглядел зал, а потом врубился, что это была месть за "любовницу", — А-а-а-а, какая плохая девочка! Ладно, один-один!

Хитрющая Тася довольно заулыбалась — еще бы, провела меня! Анатольич тревожно глянул на часы и сделал такой жест указательным пальцем, как будто что-то раскручивает — поторапливал.

— Ну, Таисия, желаю вам всех победить и… И увидимся?

— Обязательно! — ее глаза сияли, губы были такими притягательными — и мне дорогого стоило не поцеловать ее при всех.

Вправду жениться, что ли?

Глава 19, в которой появляются Волков и народный мститель

— Война оканчивается тогда, когда похоронен ее последний солдат! — рявкнул Волков, — И если кто-то не понимает, почему воинское захоронение — это место особой святости, то я объясню! Да!

Он и вправду был похож на волка, Василий свет Николаевич, надёжа и опора Дубровицких предприятий деревообработки. Хищный взгляд серых глаз под лохматыми бровями, волевое лицо, крепкие желтые зубы, копна серых волос, жестких, будто проволока… Роста среднего, телосложения среднего, характер стойкий, нордический.

— Закон один для всех! — заседание Комиссии по сохранению историко-культурного наследия явно пошло не по тому сценарию, которое выстроил в своей голове партиец из райкома.

Волков рвал и метал:

— Почему ПДО проводит субботник, выделяет деньги на реконструкцию и благоустройство мемориала, а вы тихой сапой переводите их всяким бездельникам? — его узловатый палец ткнул чуть ли не в самое лицо второго секретаря, — Вы думаете, я это спущу вам с рук? Вы думаете, мне не наплевать на то, что в каком-то совхозе работают разгильдяи и лодыри, потерявшие семенной фонд? Пусть этим занимается ОБХСС! Це-ле-вы-е средства, слышали? Це-ле-вы-е! На реконструкцию мемориала, а не на покрытие бесхозяйственности во время посевной!

— Василий Николаевич, но как же взаимо… — начал было второй секретарь, но был жестко оборван.

— Это не взаимовыручка, это преступление, слышите? Если до конца недели не увижу деньги — с вами разговаривать будут совсем другие люди! Да!

— Н-но…

— Тут лошадей нет! Знаю я вас — нагоните школьников, студентов, чтобы на дурняк сделать работу, которую должны делать про-фес-си-о-на-лы! Знаете такое слово или нет? Школьников, конечно, привлекать нужно. Коллективный труд, да! Листья сгрести, мусор убрать — это да, это они могут. Но малярные, строительные работы? Чтобы потом всё равно мы с вами это переделывали? — Волков ощерился, иронично глядя на партийца. — Хотя чего это я? Вы-то ничего делать не будете. У вас туфли югославские, еще испачкаются.

Второй секретарь как раз и был из тех хлыщей в импортных костюмах. Товарищ Веселов, красивый и статный, как с картинки. И он явно пребывал в растерянности. Наверное, Сазанец уверял его, что всё в порядке, и никаких проблем не будет, а теперь он оказался по уши в дерьме.

— Я вижу, что вы темой не владеете, — отрезал Василий Николаевич, — Потому заседание Комиссии объявляю закрытым. Да! Пресса — останьтесь. Подумаем с вами, как это всё подать… Чтобы не позорить товарищей. По срокам все понятно?

Нестройный гул голосов членов Комиссии стал ему ответом. Задвигались стулья, собравшиеся расходились. Вообще — это было нонсенсом. Руководитель градообразующего предприятия взял на себя еще и такую серьезную общественную нагрузку — и относился к ней со всей ответственностью. Для Волкова война была делом личным — она закончилась, когда ему исполнилось пятнадцать, и с сорок первого по сорок третий год он рисковал жизнью, будучи партизанским связным, а потом дошел до Праги в качестве сына полка, встретив День Победы в пятнадцатилетнем возрасте. И здесь, в дубровицкой земле, лежало очень много тех, кого Волков знал в лицо, кому жал руку и с кем делил кусок хлеба.

— Белозор? Наслышан. Заметку о заседании Комиссии дать можно, но корректно. Я погорячился. Да! Всё это публиковать не следует. Вы человек разумный, думаю —