Группа крови на рукаве - Алексей Викторович Вязовский Страница 50

— Какой?

— Отправили как-то Василия Ивановича на Восток боевые искусства изучать. Возвращается он через год, и решили товарищи проверить, чему Василий Иванович научился. Оставили его одного в комнате и начали запускать к нему боевых китайцев по одному. 10 запустили — ни один не вернулся. Выходит Василий Иванович вытирает окровавленную шашку о плечо и говорит:

— Ну, кто ж голой пяткой на шашку-то лезет!

Незлобин засмеялся, пнул лежащего китайца:

— А чего не пристрелил?

— Тебя будить не хотел, да и может пригодится. Вот приедем мы в Ханой, сдадим мудака куда надо…

Я порылся в вещах Хуя, нашел упаковку с каким-то белым порошком.

— И будет нам большая благодарность от руководства.

— Это вряд ли, ну да ладно — Незлобин тяжело вздохнул — Чего делать-то будем?

После разнообразных прикидок мы развязали китаезу и закрутили его колбаской в брезент. Ну как в Кавказской пленнице. Привязали к борту, чтобы не укатился, закидали разной рухлядью и поехали.

***

Мотыляться по ночным джунглям оказалось то еще занятие. Фары выхватывают только малюсенький кусок дороги, который не дает мозгу никакой пищи о происходящем. Да еще всякие мошки, которых никто не замечал днем, ночью в свете фар представляются этакими хаотично появляющимися из ниоткуда и улетающими в никуда точками.

Рулили, меняясь через пять часов, почти сутки. Деревню Лой Со проскочили не останавливаясь, а ну как там дружки узкоглазого обретаются? Еще пару поселков тоже прогазовали не глядя. Сделали несколько остановок для перекусить и выпускали китайца погулять и размяться. Китаец вел себя смирно и убежать не пытался, потому что прекрасно понимал, что от пули не убежишь и умирать уставшим глупо.

Вымотались до усрачки. Все это время на дороге никого, кроме нас не было, поэтому мозг сразу и не сообразил, что впереди появилось что-то новое. В общем, посреди великого темного ничего где-то мы устроили классическую лобовуху: со всей дури, которую можно развить ночью по грязи, впилились в лоб мирно стоящему с выключенными фарами грузовику. Как ни странно, тоже уралу.

— Да ебанный ты в рот, какого хуя ты не остановился, гандон херов — в наступившей тишине услышали мы — ведь кричал же по-хорошему, даже бибикнул, а ты шары залил

— Наши — переглянувшись, мы полезли из машины.

Как и положено при ДТП, первым делом в свете ручного фонарика до сих пор матерящегося водилы от противоположной стороны мы пошли посмотреть на причиненные разрушения. Повреждения были ужасные: из-под бамперов высыпалась куча присохшей грязи. Ну и краска в паре мест была сцарапана. Однако, военная техника!

Обнаружив, что большого ущерба вверенному уралу нанесено не было, водила — грузный усатый дядька — как-то сразу успокоился и начал подозрительно нас оглядывать. В самом деле, встретить посреди ночи две славянские рожи в цивильном это немного странно.

Процесс взаимного опознания внезапно был прерван появившейся из-за машины новой фигуры:

— Старшина Нечипоренко, что случилось, почему дорогу не уступаете военной технике?! — сразу в места в карьер начал наезжать он на нас.

Нечипоренко наоборот был узок в кости и выбрит до синевы.

— Журналисты газеты Правда, Леонид … и Александр — с трудом вспомнил я свое новое имя — едем оттуда — я махнул рукой назад — и до Ханоя.

— Понятно все с вами. Гражданские — он с понимающей улыбкой осмотрел наши шкафобразные фигуры с автоматами за плечами — поди, и документы есть?

— Есть конечно. Журналисты мы или где? А с горючкой у вас как? — как-то сразу мы попали на одну волну с гэкающим старшиной.

— Есть малеха. Но вообще, вам в сам Ханой или рядом?

— В сам, а что?

— Да поговаривают, что там у переправ какие-то мудаки опять активизировались. Одиночные машины обстреливают возле Хонгхи, водителей убивают, груз воруют. Не страшно?

И это нам рассказывает старшина, у которого колонна без головного дозора.

— Да у нас груза только один китаец недобитый. Тебе кстати не надо? В хозяйстве пригодится, лекарь еще тот…

Огонек только хмыкнул.

Видимо, последнее предложение включило в голове у старшины что-то типа торгового режима и он стал выяснять, так ли нам необходимо приехать в Ханой на урале? Ведь техника здоровая, топливо жрет как слон капусту…

Внезапно Вениамин подхватил посыл старшины и начал разводить какие-то словесные турусы на предмет обменов и гешефтов. Датчик топлива показывал приближающийся пиздец с бензином. Вот встанем посреди джунглей с пустым баком — что делать? Махать канистрой попугаям? Шепнув на ухо Огоньку, что горючки у нас крайне мало — мол давай поднажми — я пошел проверять уровень масла. Вдруг и тут намечаются проблемы?

Не найдя щуп, я отломал веточку, поднял капот и сунул ее в заливное отверстие. Достал, повертел так и сяк. В свете разгорающегося восхода было видно, что масла у нас достаточно. Ну хоть что-то…

Закончив с уралом, я отошел к пострадавшему водиле, который с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

— Слушай, ладно мы, но вы-то как оказались тут? Ведь там хрен да нихрена вокруг — спросил я.

— Да есть там у нас одна точка — неопределенно так, с растяжечкой, протянул усатый, попинал шины. Оба грузовика затентованы, поди разбери, что везут.

— Понятно, сами такие же. Патронов к калашам дадите?

— Дяденька, дай попить. А то так жрать хочется, что даже переночевать негде…

Походу водила слышал мое перешептывание с Незлобиным.

— Так что? Поможешь? А я о тебе в Правде напишу. Тебя как звать?

— Это секретные сведения — усатый напыжился

— Ну раз секрет, напишу про какого-нибудь другого бравого героя

Я пожал плечами, отвернулся.

— Кузьма Васильевич

— Так, рассказывай. Где был, что видел…

— Бомбили нас.

— Ну тоже мне новость…

— Один раз на переправе. Вьетнамцы понтон навели, а тут штурмовики. Как начали ракетами хуярить, так все в реку попрыгали. Кроме меня! Я первым шел, вижу, передний понтон почти разбит. Вот-вот нас расцепит…

Короче Кузьма начал мне вешать лапшу на уши, как он доблестно спасал советское военное имущество, боролся за переправу и чуть ли не кирпичами сбивал американская самолеты. Я лишь кивал, прикрывая руками зевки. Спать хотелось неимоверно.

— А что же вы, товарищ корреспондент, ничего не записываете?

— Блокнот в машине. Но память у меня хорошая, запомню.

— А снимать,