Пионерский гамбит 2 - Саша Фишер Страница 50

— Ну чего ты встал? — недружелюбно сказал Бодя и подтолкнул меня. Несильно. Просто из-за разницы в весе я чуть было не бухнулся на пол. Хорошо, что удалось удержать равновесие, а то как раз полетел бы под ноги Елены Евгеньевны. Она скользнула ко мне равнодушным взглядом, потом посмотрела на Сохатого.

— Борис, вы же не собираетесь бродить по территории в тихий час? — строго сказала она.

— Нет-нет, Елена Евгеньевна, мы правила соблюдаем, — запротестовал Бодя. — Посидим на веранде, нам надо кое-что обсудить.

— Хорошо, — сказала она, снова глянула на меня, поджала губы, отвернулась и шагнула на крыльцо. Что-то она не в духе. Неужели эта выволочка с газетой на нее так подействовала? Или она опять потеряла нашего воспитателя, который опять куда-то запропал. С похмелья болеет и спрятался от своих обязанностей в каморке у физрука?

— Ты чего мой подадок не носишь? — спросил Бодя, умещая свой внушительный зад на диване.

— Чего? — не понял я.

— Я тебе подадил сувенид из Финляндии, светящийся, — напомнил он. — Но ни разу не видел, чтобы ты его пдистегнул на одежду. Тебе западло, да?

— Ты об этом хотел что ли поговорить? — хмыкнул я.

— И об этом тоже, — сказал Бодя и сцепил пальцы на животе. — Так почему не носишь?

— Забыл, — я пожал плечами. — Если для тебя это важно, то могу пойти надеть.

— Это для тебя должно быть важно, а не для меня, — Бодя поерзал, его круглое брюхо затряслось. — Я думал, мы с тобой ддузья, а ты кадикатуры на меня дисуешь. Как-то некдасиво это, не по-товадищески.

— Что-то не припомню, чтобы мы с тобой как-то особенно дружили, — я почесал в затылке. Кажется, начало проясняться, в чем тут дело. — Могу вернуть тебе светяшку, если ты считаешь, что меня на нее купил.

— Подадки — не отдадки, — сказал он. — Только ты… вот что… если вдруг с тобой начнут всякие непдиятности пдоисходить, не удивляйся.

— Вроде пауков в кровати? — хохотнул я.

— Всякое может случиться, знаешь ли… — философски заметил Бодя и посмотрел на потолок. — У кого-то пауки в кдовати, а кому-то и кидпичи на голову падают…

— Ты мне угрожаешь что ли? — я удивленно посмотрел на Бодю. Блин, да это же прямо настоящий шантаж, как я сразу не догадался! Но я, бейте меня веником, никак не мог воспринять медлительного толстяка Бодю как что-то опасное. Да даже я, дрищ, просто быстрым шагом смогу от него убежать!

— Как ты мог подумать такое? — на шее Боди проступили красные пятна. — Я пдосто пдедупдеждаю, что моим ддугом быть сильно выгоднее, чем вдагом.

— Слушай, Борис, — я вдруг понял, что все еще стою, как будто школьник перед учителем. Сел на диван тоже. — Если что, я редактор стенгазеты. И если считаю, что в отряде есть какая-то проблема, то буду писать об этом, что бы ты мне там ни подарил. Хоть луну с неба пообещай с луноходом впридачу.

— Что-то недолго пдовисела твоя газета, — толстые губы Боди скривились и стали похожи на двух толстых же червяков. — Может быть, ты пдосто не подходишь на должность дедактора?

— Может и не подхожу, — я пожал плечами. — Только ты все равно не будешь мне диктовать условия, что писать, а что нет.

— Посмотдим, долго ли ты еще будешь дедактором, — сказал Бодя.

— Ну это точно не тебе решать, — усмехнулся я.

— Как знать, как знать… — Бодя покачал головой. Теперь затряслись его подбородки. — В общем, я сказал — ты услышал. Будешь на меня бочку катить, жди непдиятностей.

— Ой, отвали, — фыркнул я, чтобы не засмеяться. — Играй дальше в свои монеты, я буду заниматься, чем хочу.

— Кстати, о монетах… — Бодя посмотрел на меня прищуренным глазом. — Тебе бы неплохо научиться уже не выдавать вздослым секдетные вещи. Знаешь, как это называется?

— Что именно? — я вздохнул. Какой-то мутный этот Бодя. И разговаривать с ним мне уже надоело.

— Ты, Кдамской, не только меня своей кадикатурой подставил, — сказал Бодя. — Ты кучу ддугих людей подставил.

— Ну надо же, как все серьезно, — я с притворной озабоченностью покачал головой.

— Ты вот что, Кдамской… — Бодя смерил меня злым взглядом. — Больше я дазговадивать с тобой не буду. А ты, когда захочешь извиниться и отдаботать, надень мой подадок. Чтобы я увидел. И тогда я подумаю, пдощать тебя, или нет.

— Что-нибудь еще? — спросил я.

Но Бодя уже опирался о спинку дивана рукой, чтобы подняться. Он тяжело отдувался, каждое движение давалось ему с трудом. Но на меня больше не смотрел. Проковылял мимо, как будто меня и здесь не было. Смотрел мимо, и мне пришлось отойти с его дороги, иначе он своей тушей весом с бульдозер меня бы просто снес.

Это было что-то вроде объявления войны, как я понимаю?

Хм.

Ну что ж, война так война.

Я пожал плечами и пошел в свою палату.

Делать настоящую пионерскую газету оказалось вовсе не так весело, как прошлую версию. Чтобы хоть как-то разнообразить творческий процесс, я предложил писать статьи как в игре Буриме. Сначала один пишет две строчки, потом складывает бумажку так, чтобы скрыть одну из них и передает другому. Другой тоже пишет две строчки, складывает так, чтобы на виду осталась только одна, и снова передает. Продолжать, пока лист не закончится. Главное правило — писать бравурным пионерским слогом, без всяких там хохмочек и страшилок. В результате у нас получилось четыре статьи. Одна про спорт и здоровый образ жизни, одна про активную жизненную позицию настоящего пионера, одна про открытие смены и одна про жизнь в лагере в целом.

— …чтобы сделать досуг пионеров разнообразным и увлекательным, нужно подходить к вопросу систематически и не упускать ни одной мелочи, — монотонным голосом читала Друпи. — Знаете, это мне напоминает речи Леонида Ильича. У меня родители всегда смотрят его выступления на разных пленумах. А я как ни пыталась слушать, я так и