Тайная Миссия - Уильям Хорвуд Страница 50

Спиндл стал рядом с Триффаном.

— Ты можешь ей чем-нибудь помочь? — шепнул он. — Она, как видно, благочестива и добра.

Но к этому моменту Триффан, низко склонившись, уже возложил на Тайм свои лапы и замер в позе наивысшей сосредоточенности, как и подобало его сану писца. Когда Триффан прикоснулся к боку Тайм, он вдруг сотрясся всем телом, словно принимая в себя ее болезнь. Он чувствовал ее страдания так же остро, как муки того крота, что погиб накануне. «Неужто целитель всегда так мучается? — мелькнула у него мысль. — Неужели именно это состояние переживает всякий раз его брат — целитель Комфри?»

— Я помню благословение, которое в подобных случаях произносила моя мать, — сказал он, обернувшись к Пенниворту.

— Здесь это запрещено! Они не позволят! — проговорил тот, испуганно косясь в сторону стражей. И действительно, издали наблюдавший за ними Алдер теперь направлялся прямо к ним.

— Алдер идет! — шепнул Спиндл.

Но Триффан не обратил на это никакого внимания. К изумлению Спиндла, подошедший страж был настроен отнюдь не враждебно.

— Можешь попробовать ее вылечить, если хочешь, — сказал он вполне миролюбиво. — Похоже, у нее осложнение после чумы. Мы с самого начала не хотели ее сюда приводить. Но раз уж так вышло...— Алдер пожал плечами: — Старинный способ наложения лап пока еще никому не вредил. Я не собираюсь на тебя доносить.

С этими словами он отошел и стал что-то говорить другому стражу. По обрывкам их разговора было ясно, что тот не одобряет попыток лечения, какими бы методами, старыми или новыми, оно ни осуществлялось.

Когда Триффан вновь повернулся к больной, то обнаружил рядом с нею Спиндла. На его остренькой мордочке было написано трогательное участие.

Как раз в этот момент, видимо почувствовав присутствие постороннего, Тайм открыла глаза и увидела перед собою именно его, Спиндла. Она была слишком слаба и не сделала попытки отстраниться от чужого.

— Все будет хорошо! Мой друг тебе поможет, — прошептал Спиндл. Она попыталась что-то сказать, но Спиндл мягко остановил ее: — Не надо ничего говорить! Сейчас, сейчас! Мой друг... он знает что делать. — И Спиндл умоляюще взглянул на Триффана.

Камень наделил всех кротов равной способностью исцелять, но мало кто сознает это, а когда сознает, то не придает этому большого значения.

До сей поры Триффан если и дотрагивался до кого-либо, то единственно с целью выразить свое расположение. Только сейчас он понял, какая сосредоточенность и уверенность требуется от врачевателя и каких усилий это стоит.

Когда лапы Триффана коснулись больной, его губы как бы сами собою стали произносить слова о семи кротах, семи Великих Книгах, семи Камнях Покоя...

Камень являет свою благодать всегда неожиданно; так случилось и теперь: Триффан вдруг ощутил в себе его свет и его силу. Можно полагать, что именно с этого момента началась та его деятельность, для которой вся его предыдущая жизнь служила лишь предварительным этапом.

Его больше не волновало присутствие посторонних и их отношение к происходившему; он перестал шептать, как делал совсем недавно, говоря с Пеннивортом. Громко и отчетливо он стал нараспев читать заклинание целителя, которому его научила Ребекка:

Да пребудет с тобою Камень,

И да станет тебе хорошо и всемеро лучше,

И да обоймет тебя тепло Камня...

Его голос мощно зазвучал под сводами норы, и всем стало ясно, что они наблюдают нечто значительное и необычное. Стражи тревожно переглянулись: одно дело — простое знахарство, но ведь тут явно происходило что-то другое... Маррам двинулся в их сторону с очевидным намерением положить этому конец.

...И да обоймет тебя тепло Камня,

И да укроет он тебя своею тенью,

Всю тебя — от макушки до пяток

Свет его — дабы крепкой стала...

— Стражник опять идет сюда! — вскрикнул Пенниворт и невольно придвинулся ближе к сестре, собираясь, видимо, защищаться до последнего. Однако помыслы Триффана были сосредоточены только на Тайм. Он продолжал читать заклинание. Более того, его голос зазвучал еще громче; казалось, от него дрожат своды:

Свет его — дабы крепкой стала,

Любовь его — дабы зрячей стала,

И да станет тебе хорошо и всемеро лучше...

— Алдер! Он обращается к Камню! — с ужасом закричал Маррам.

— Да-да, я слышу... слышу! — отозвался Алдер, но в голосе его прозвучала радость, и он не двинулся с места. .

— Надо его остановить! — крикнул Маррам и заспешил к ним. Однако, когда он подбежал к Триффану, его лапы лишь беспомощно заколотили по воздуху, словно перед ним внезапно возникла стена — стена света, которую не в силах были пробить когти зла.

Триффан же вовсе не замечал его присутствия: его лапы покоились на больной; от затрачиваемых усилий он был весь в поту. Свет и тьма окружали его; здоровье и болезнь сошлись в поединке. Теперь эту болезнь ощущали все присутствовавшие: возникло такое чувство, будто они сами ее наслали и только вместе способны ее изгнать.

— Помогите мне! — вдруг вскричал Триффан. — Вы все должны помочь!

Его голос громким эхом раскатился по тоннелям. В нем потонули и протесты Маррама, и опасения Пенниворта. Кроты беспомощно столпились за спиною Триффана, не отрывая взгляда от Тайм. Ее стала бить дрожь, и она заметалась. Триффан крепко держал ее, словно силился не дать ей уйти во мрак.

— Помогите же! — крикнул он снова и вдруг отчаянно, будто поняв, что сам слабеет и не справляется, стал шептать: — Семь кротов идут, семь книг несут... Семь, семь, семь!

— Спиндл, — торопливо произнес он затем, — нам нужен еще кто-нибудь! Одного не хватает! Вместе с Тайм нас здесь только шестеро! Помоги! Ну, помогай же!

Когда растерявшийся Спиндл вытянул лапу и коснулся тела больной, а все остальные последовали его примеру, Триффан с тяжким вздохом сказал:

— Не получается! Нужен седьмой!

Теперь они все склонились над Тайм, положив на нее свои лапы.

— Триффан, здесь нас только пятеро, понимаешь? Пятеро! — зашептал Спиндл.

— Нет, шестеро: ты, я, Пенниворт, два стража и сама Тайм! Но нужно, чтоб было семь!

В норе стало вдруг сумрачно: Тайм явно слабела и уходила от них все дальше и дальше... Даже Маррам, присоединившийся к прочим, не выдержал и- хмуро сказал:

— Сделайте же что-нибудь! Она ведь помирает прямо у нас на глазах!

— Семь! — еле слышно отозвался Триффан.