Илья Бриз - Сбить на взлете Страница 51

— Михаил Иосифович? — переспросил нарком. — Тот, что у Поликарпова работал, а теперь младшему брату Микояна самолеты делает?

— Он самый, Всеволод Николаевич.

— Почему именно ему?

— Со слов мальчишки, только этот конструктор, Сухой Павел Осипович, Туполевы отец с сыном, Антонов и Ильюшин что-то дельное после войны делали.

— А Яковлев? — удивился большой начальник. — Парень же по твоему предыдущему отчету чуть ли не молится на его самолеты!

— У него потом нормальными только учебные машины будут, — поморщился ведущий сверхсекретной разработки «Найденыш», — барражирующий перехватчик, самолет вертикального взлета и посадки, а также пара реактивных пассажирских лайнеров особой погоды не сделали.

— Ладно, — усмехнулся нарком, — так что там по авиации?

— Несколько основополагающих принципов, — подчиненный докладывал, как будто документ перед собой держал и зачитывал, — первое — причина затягивания в пикирование на скоростях, близких к скорости звука. Немцы по сведениям разведки уже не первый десяток своих реактивных Мессершмиттов-262 из-за этого вместе с пилотами теряют. Наш летчик-испытатель капитан Бахчиванджи на опытном ракетном перехватчике БИ-1 в конце марта по этой же причине погиб.*

— Конкретнее, Велихов. Или очень сложно? — смерть одного советского пилота Меркулова не очень-то заинтересовала.

— Отнюдь, Всеволод Николаевич, даже мне понятно. На огромных скоростях точка приложения подъемной силы смещается назад, самолет сваливается в неконтролируемое пикирование, за счет силы тяжести еще набирает скорость и разбивается.

— Способ «лечения»?

— Относительно простой — крылья с очень большим углом стреловидности или вообще треугольные. Плюс — цельноповоротный стабилизатор со специальными очень длинными сдвинутыми вперед наплывами в корне крыла, которые начинают работать на сверхзвуке и поддерживают балансировку по тангажу примерно постоянной во всем диапазоне скоростей.

— Тангаж?

— Наклон самолета вверх или вниз, — немедленно пояснил подчиненный.

— Дальше, — удовлетворенно кивнул совсем недавно вновь назначенный Нарком государственной безопасности.

— Принцип постоянного миделя — сопротивление потоку определяется максимальным сечением, поэтому при проектировании необходимо ужимать и укладываться в него по всей длине машины. Ну и связанная с этим принципом, так называемая интегральная схема — фюзеляж распластанный, как у камбалы, и дает до половины подъемной силы. Килей при этом желательно два — что-то там такое с устойчивостью. Двигатели что на наших лучших машинах, что у вероятного противника, — очень неприязненная улыбка, — тоже в двойном количестве.

— И на тяжелых машинах? — удивился Меркулов. На «Вероятного противника» он внимания не обратил.

— Нет, — отрицательно покачал головой Велихов, — здесь известны только разработчики — Туполев, Мясищев, Новожилов, Антонов, Архангельский, Бериев и некий Бартини, но совсем уж невнятно.

— Итальянец, что в шарашке у Лаврентия Палыча сидит. Надо проследить, чтобы после войны выпустили. А что по винтокрылам?

— Тоже только фамилии — Камов и Миль.

— Ну а сами двигатели?

— Будущее у соосных осевых компрессоров на одной оси с газовыми турбинами.

— Газовыми? — очень удивился нарком.

— Только термин. Горючее — керосин. Мальчишка и здесь надоумил — гидростатические подшипники. Валы не надо полировать, как пытались делать наши инженеры — требуется только относительно грубая шлифовка, но с высокой точностью. Тогда масло, подаваемое под большим давлением, будет образовывать нечто вроде ванны. Обороты — до сотен тысяч в минуту. В перспективе можно будет получить тягу, превышающую взлетный вес самолета.

Меркулов задумчиво покивал головой.

— Получили множество намеков на отдельные перспективные устройства. Фотоумножители, малогабаритные в далеком будущем телефоны-радиостанции, расцвет радиолокации — возможно будет сделать даже весьма точные самолетные прицелы. Очень серьезное развитие ракетного дела — вплоть до полета человека в космос. Но для этого потребуется строительство не одного завода, а нескольких новых отраслей промышленности. Весьма дорогостоящих отраслей. Подтвердилась возможность создания сверхмощного оружия по известному вам делу, — вслух назвать секретнейший заокеанский проект Велихов не решился. — Ну и, вероятно, самое сладкое — общие направления так называемых цифровых технологий, завязанных на некую теорию полупроводников и принцип сверхвысокой очистки материалов для них — зонная плавка. Перспективы просто захватывающие, но работы минимум на десятки лет для очень больших научных коллективов.

— И тоже требуют огромных вложений, — констатировал Нарком.

— Не намного дешевле, чем запланированные после войны работы Специального комитета** ГКО, которым будет руководить Берия, — подтвердил Велихов.

— У нас кто-нибудь уже занимается этим?

— Есть теоретик полупроводников некий Давыдов Б.И. и еще несколько человек из так называемой Ленинградской школы физиков.

— Значит, с этим тоже подождем до конца войны. Что-либо более насущное есть?

— Сведения крайне отрывочные, разрозненные… — виновато стал отрицать подчиненный.

— Прикрытие операции?

— Запасной вариант не потребовался. Фигурант сам не подозревает об опросе специалистами-гипнотизерами.

— Необходимость изоляции?

— По утверждению работавших с ним психологов — крайне нежелательна.

— Обоснование?

— Мальчишка на грани шизофрении из-за этих непонятно откуда взявшихся знаний. Некоторые из экспертов считают, что парень сам не подозревает об их наличии. Тронем — потеряем возможный источник ценной информации из-за распада личности. У обоих ведущих специалистов, работавшим с ним, есть особое мнение.

— Точнее, пожалуйста.

— Информация проявилась в результате травмы черепа. Попытка целенаправленного опроса в сознании может привести к потере объекта.

— Недопущение к боевой работе, чтобы исключить возможную гибель источника?

— Также не стоит — есть версия, что информация подсознательно осознается во время больших эмоциональных всплесков. То есть — во время боя. А достаточно жесткую врачебно-летную экспертную комиссию парень, как это ни странно, уже прошел. Организм молодой, крепкий — серьезных противопоказаний к работе по специальности не обнаружено.

— А если собьют над территорией противника? У немцев подобная химия как бы не лучше нашей будет.

— Для ее применения надо знать, кого и о чем спрашивать. Мы на мальчишку почти год выходили. Если бы не его прокол со стержневыми лампами, изобретенными якобы женой, то до сих пор бы искали, — парировал подчиненный. — Плюс — весьма осторожный подход к объекту. А противник церемониться в такой ситуации никак не будет. При первом же допросе с пристрастием сведут парня с ума, но даже крох информации не получат.

Видимо объяснения Меркулова удовлетворили, так как он перешел к следующему вопросу:

— О новой кардинально улучшенной штучной машине уже позаботились?

— Пока не требуется — эта после замены цельнометаллических плоскостей на опытном производстве в КБ как новенькая. Конструкторы очень желают побеседовать с фронтовым испытателем.

— Парень не проболтается?

— Но он же сам не в курсе, — пожал плечами подчиненный.

— Тогда можно, — благосклонно кивнул Меркулов, — как залегендировали переданную разработчикам теоретическую информацию?

— Стандартно, — немедленно ответил Велихов, — источник секретный, разглашению какие-либо сведения не подлежат вплоть до… — движение ребра ладони поперек горла. — И потом там ведь ни одной формулы, ни цифры — одни намеки и принципы действия. Только правильные направления развития науки. Конструкторам почти открытым текстом намекнули, что могут присваивать себе переданные идеи. Пусть хоть наименования дают по своим фамилиям. Кто ж после такого признается, что не его открытие?

— М-м-м-м. Ну что же, — задумчивость на лице наркома сменилось уверенностью, — все полученные научные данные держать только в спецхране. Проектные работы, не требующие больших ресурсных вложений, продолжать. Негласное наблюдение за основным объектом проекта «Найденыш» вести в том же режиме.

— Всеволод Николаевич, наверх что-нибудь сообщать будете? — осторожно поинтересовался подчиненный, заодно проверяя степень доверия к себе большого начальника.

— Все причастные к делу надежно проинструктированы?

— Исключительно наши люди, — заверил Велихов, в первый момент скрывая довольство. — К тому же круг допущенных достаточно узкий. Три медика — генерал с психологами-гипнотизерами — и два моих лучших оперативника. Все на весьма жестком «крючке», — на лице подчиненного мелькнула весьма хищная улыбка, — понимают, что в случае прокола ни им самим, ни семьям… — заканчивать предложение куратор проекта не стал — сам находился в точно таком же положении. — Остальные сотрудники задействованы втемную.