Орсон Кард - Искупление Христофора Колумба Страница 51

На дисплее потрясенная Дико увидела себя и Хунакпу.

– Просто остановить Кристофоро – недостаточно, – говорила Дико на дисплее. – Мы должны помочь ему и его людям на Эспаньоле создать вместе с тайно новую культуру. Новое христианство, которое будет принято индейцами так же, как во втором веке оно было принято греками. Но этого тоже недостаточно.

– Я очень надеялся, что ты именно так оценишь ситуацию, – сказал Хунакпу на дисплее. – Поскольку я намерен отправиться в Мексику.

– Как так, в Мексику?

– Разве это не входило в твои планы?

– Я только имела в виду, что нужно побыстрее развить технику настолько, чтобы новая смешанная культура догнала бы европейскую.

– Да, я именно так тебя и понял. Но, конечно, этого нельзя сделать на Гаити. Испанцы, наверняка, попытаются, но тайно просто не готовы воспринять такой уровень развития техники. Она останется чисто испанской, а это означает, что навсегда останется разделение на классы между белыми владельцами машин и темнокожей рабочей силой. А это плохая основа для здорового общества.

Манджам остановил дисплей.

Фигурки Дико и Хунакпу замерли.

Дико оглянулась на других зрителей и увидела, что страх и гнев в их глазах точно отражают те чувства, которые она сама испытывала.

– Позвольте, но эти машины, – вмешался Хасан, – ведь считается, что они не могут передавать картины того, что происходило менее чем сто лет тому назад.

– Обычно не могут, – согласился Манджам.

– Откуда математику известно, как пользоваться Трусайтом? – спросил Хунакпу. – Служба уже давно сделала копии всех утраченных личных записей великих математиков прошлого.

– Это неслыханное нарушение запрета на вмешательство в личную жизнь, – произнес Кемаль ледяным тоном.

Дико в душе согласилась с ним, но ее уже мучила догадка, и она неожиданно задала казавшийся ей куда более важным вопрос.

– Кто вы на самом деле, Манджам?

– О, я действительно Манджам, – сказал он. – Но подождите немного, не спорьте, я понял, что вы имеете в виду. – Какое-то мгновение он спокойно смотрел на всех присутствующих. – Мы не рассказываем о том, что делаем, потому что люди поняли бы нас неправильно. Они подумали бы, что мы представляем собой некое тайное общество, которое правит миром из-за закрытых дверей, тогда как на самом деле это абсолютно не соответствует истине.

– Тогда я совершенно спокойна, – сказала Дико.

– Мы не занимаемся политикой. Вы понимаете? Мы не вмешиваемся в вопросы управления. Тем не менее нам совсем небезразлично, что делают правительства, но если мы хотим достичь какой-то цели, мы делаем это открыто. Я пишу письмо какому-то правительственному чиновнику от себя лично. Или выступаю по телевидению. Излагаю свое мнение. Вам все ясно? Мы вовсе не являемся тайным теневым правительством. Мы не имеем власти над жизнью людей.

– И все же вы шпионите за нами.

– Мы следим за всем интересным и важным, что происходит в мире. И потому, что у нас есть Трусайт II, мы можем делать это, не рассылая шпионов и не расспрашивая открыто кого-то. Мы просто наблюдаем и, если обнаруживаем что-то важное или ценное, мы это поддерживаем.

– Да-да, – сказал Хасан. – Я уверен, что вы благородны и очень добры в своей богоподобной роли. А кто же остальные?

– К вам пришел я, – ответил Манджам.

– А почему вы показали нам ту сцену? Почему рассказываете обо всем этом? – спросила Тагири.

– Потому что вы должны понимать, что я знаю, о чем говорю. И я должен показать вам кое-что, чтобы вы поняли, почему ваш проект получил такую поддержку, почему вам никто не мешал, почему вам позволили собрать такое множество людей с того самого момента, когда вы, Тагири, обнаружили, что мы можем переноситься в прошлое и влиять на него. И особенно после того, как Дико обнаружила, что кто-то уже сделал это, ликвидировав свое собственное время для того, чтобы создать будущее.

– Так покажите нам, – попросил Хунакпу. Манджам ввел в машину новые координаты. На дисплее появилась снятая с большой высоты картина огромной каменной равнины с редкими и чахлыми растениями и большими деревьями и травой, росшими только по берегам широкой реки.

– Это что, проект “Сахара”? – спросил Хасан.

– Это Амазонка, – ответил Манджам.

– Неужели, – пробормотала Тагири. – Неужели она выглядела так ужасно до начала восстановления?

– Вы не понимаете, – сказал Манджам. – Это – теперешняя Амазонка, или, точнее, такой она выглядела примерно пятнадцать минут тому назад.

Изображение быстро перемещалось, миля за милей, вниз по реке, и ничего не менялось до тех пор, пока, наконец, преодолев тысячу миль, они увидели знакомые по телевидению сцены: густые заросли тропического леса – результат осуществления проекта восстановления. Но уже через несколько мгновений они миновали весь тропический лес, и перед их глазами опять предстала каменистая земля, почти лишенная растительности. И так продолжалось до самых низовьев реки, до болотистого ручья, где рока впадала в океан.

– И это все? Это и есть тропические леса Амазонки? – спросил Хунакпу.

– Но ведь осуществление проекта продолжается уже сорок лет, – заметил Хасан.

– Все было не так ужасно, когда они начинали, – сказала Дико.

– Значит, нас обманывали? – спросила Тагири.

– Ну, полно, полно, – постарался успокоить их Манджам. – Ведь вы все знаете о том, что верхний, плодородный слой почвы практически исчез. Вы все знаете, что с уничтожением лесов эрозия почвы вышла из-под контроля.

– Но они же сеяли траву…

– И она гибла, – сказал Манджам. – Они сейчас трудятся над выведением новых видов растений, способных существовать за счет жалких остатков питательных веществ в почве. Ну, полно, не огорчайтесь, к чему такие мрачные лица. Природа на нашей стороне. Через десять тысяч лет бассейн реки Амазонки опять вернется к нормальной жизни.

– Но это же дольше, чем… Но это же старше, чем цивилизация.

– Для экологической истории Земли – это всего лишь раз моргнуть. Просто нужно время, чтобы ветер и вода принесли со склонов Анд новую почву, которая постепенно скопится на берегах реки, где буйно разрастется трава, появятся деревья и все это постепенно начнет распространяться все дальше и дальше от реки. В наиболее подходящих для этого местах трава будет продвигаться со скоростью от шести до десяти метров в год. Распространению новой почвы помогут также крупные наводнения, которые время от времени случаются тут. Неплохо будет, если в Андах появится новый вулкан – пепел будет весьма полезен. А шансы на извержение нового вулкана в ближайшие десять тысяч лет довольно велики. Не следует забывать, что ветер всегда переносит через Атлантику из Африки пыль, образующую верхний слой почвы. Так что, – видите? Наши шансы достаточно хороши.

Речь Манджама звучала ободряюще, но Дико была уверена, он иронизирует.

– Хороши? Эта земля – мертва.

– Ну да, конечно, но только временно.

– А как дела с озеленением Сахары? – спросила Тагири.

– Все идет превосходно. Большой прогресс. Я считаю, что оно закончится через пятьсот лет.

– Пятьсот? – вскричала Тагири.

– Конечно, это предполагает более частые и обильные дожди. Но мы научились очень хорошо предсказывать погоду на климатическом уровне. Вы, Кемаль, какое-то время принимали участие в работе над этим проектом, еще когда учились в школе.

– Мы обсуждали возможность озеленения Сахары за сто лет.

– Ну хорошо, и это произошло бы, если бы мы могли продолжать выделять на эту работу достаточно много людей. Но мы не можем себе этого позволить в ближайшие десять лет.

– А почему – нет?

Изображение на дисплее опять сменилось. Штормовой океан, волны бьются о дамбу и прорываются сквозь нее. Стена морской воды разливается по… засеянным полям?

– Где это происходит? – требовательно спросила Дико.

– Вы наверняка слышали о том, как прорвало дамбу в американском штате Каролина.

– Это произошло пять лет тому назад, – сказал Хунакпу.

– Верно. Большое несчастье. Пятьдесят лет тому назад, с подъемом уровня океана мы потеряли цепь прибрежных островов, которые служили своеобразным барьером для океана. В этом районе восточного побережья Северной Америки вместо табака и строевого леса стали выращивать зерновые, для того чтобы возместить утрату сельскохозяйственных угодий, погубленных непрекращающимися засухами в североамериканских прериях. Теперь обширные площади земель, которые использовались для сельского хозяйства, находятся под водой.

– Но мы достигли успехов в уменьшении парникового эффекта, – сказал Хасан.

– Это действительно так. Мы думаем, что при соблюдении соответствующих мер предосторожности сможем значительно снизить парниковый эффект в течение лет тридцати. Но к тому времени мы и не захотим снижать его.