Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 51

Его взгляд обжигает укором, мол, что же ты меня так подвел-то, а я, изобразив на лице обиду, отвечаю с железной твердостью.

— Ты, Острата, лишнего-то не болтай. Я с ума не сошел и за слова свои отвечаю. Завтра, коли мы все выйдем на лед и проявим твердость, то новгородцы отступят раньше, чем прольется первая кровь.

Не скажу, что я в этом абсолютно уверен, скорее питаю большую надежду на такой результат. Лесное сражение показало, что мое новое оружие действенно, а с учетом эффекта неожиданности есть все основания верить в положительный исход моей авантюры.

Этот мой оптимизм разделяют далеко не все, о чем тут же яростно возопил Острата.

— Да с чего бы! Недорослей твоих испугаются, что ли?! А ежели иное что у тебя есть в рукаве, так ты расскажи обществу, не таись!

Это был самый волнующий вопрос, и все, кто присутствовал тогда в зале, устремили на меня вопросительные взгляды. Слухи о спасении каравана с хлебом и победе над грабителями все еще бродили по городу. Огненные молнии и стрелы, пробивающие кольчуги, обрастали былинными подробностями, но реально даже очевидцы мало что путного могли рассказать. Горожане пытали расспросами и моих стрелков, и детей боярских, участвовавших в бою, но те выдавали подчас такое, что только еще больше запутывали своих слушателей. Думаю, что большинство разумных людей вообще не верили этим россказням и считали все выдумкой, запущенной моими доброхотами. Тем не менее общий флер загадочности моей персоны за последнее время значительно вырос, добавляя мне как последователей, так и недоброжелателей.

Выдержав тогда этот общий немой вопрос, я ничего разъяснять не стал, а отделался лишь уверенным обещанием.

— Ничего я вам сейчас рассказать не могу. Просто выходите завтра на лед, проявите твердость, и бог пошлет нам всем удачу, можете мне поверить.

Моя самоуверенность никого полностью не убедила, но все же подпитала тот маленький огонек доверия, что все больше и больше разгорался в них со времен заключения нашего союза.

Лугота поднялся первым.

— Ладно, выйдем завтра на лед, коли уж все равно другого выхода у нас нет. — Он еще раз мрачно зыркнул в мою сторону и с какой-то обреченностью хмыкнул. — Даже не знаю, почему я все время ведусь на твои обещания?!

Сейчас, стоя в первой шеренге бойцов, я убежден, что наступающий момент решающий. Если одолеем новгородцев, то мой кредит доверия в Твери вырастет настолько, что можно будет говорить о будущих реформах, а ежели нет, то скорее всего придется отсюда сматываться. Таких потерь мне не простят.

Я играю ва-банк, потому что нужно спешить. У меня нет времени на долгое и постепенное завоевание доверия тверичей. Времена надвигаются суровые и раскачиваться некогда. Нужны коренные изменения уже сейчас, а без всеобщей поддержки жителей Твери мне этого не провернуть.

Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на заснеженный косогор. Там, буквально в тридцати шагах вверх по склону, за невысокой стеной молодого ельника, стоят три метательные машины. Тяжелые десяти килограммовые снаряды уже приготовлены к выстрелу. Они почти в два раза больше тех, что мы испытывали ранее. Такие рукой уже далеко не бросишь, они где-то около двадцати сантиметров в диаметре и вмещают почти полтора литра спирта. Дальность полета такого заряда не более сотни шагов. Это намного меньше их более легкого прототипа, но тут надо выбирать из того, что требуется: мощность заряда или дальность поражения.

Сейчас для меня поражающий фактор куда важнее, ведь противник стоит всего в пятидесяти шагах. Их на вскидку примерно столько же сколько и нас, ну может ненамного больше, но организация на порядок выше. В первой шеренге народ явно состоятельный, все в броне со щитами и мечами. Здесь же и ливонцы, тоже экипированы не хуже. За ними народ попроще, без кольчуг и шлемов, но с длинными тесаками или секирами. На шаг впереди строя стоят мои вчерашние гости и с ними еще кто-то. Присматриваюсь.

«Ба, знакомые все лица, — чуть не восклицаю в голос, — Епифаний! А где же твой ганзейский дружок?! Не иначе как до сих пор по лесам бегает!»

Вижу, что он что-то шепчет на ухо Афоне, но тот раздраженно отмахивается и кричит мне.

— Ну что, наместник, вы готовы?!

Бросаю взгляд назад, на ельник и, поймав утвердительный кивок Куранбасы, ору в ответ.

— Готовы.

Усмехнувшись, Афоня опустил личину шлема на лицо и махнул рукой — пошли! Новгородские шеренги тут же шагнули вперед, ощетинившись мечами и копьями.

Противник идет не в ногу, но все равно тяжелый шаг более сотни людей отдается в голове. Мое воинство смотрит на меня и ждет команды, а я, не отрываясь, слежу за приближающейся линией. Расстояние отмерено, и баллисты выставлены точно по нему. Вот и контрольная отметка. Даю отмашку и почти сразу слышу три глухих удара веретена об отбойник. Тук, тук, тук! Три шара, перелетев через наши головы, грохнулись прямо под ноги передовой новгородской шеренге.

Разрыв, второй, третий, и под перепуганные вопли пелена черного дыма заслонила от нас новгородцев.

Вскидываю над головой меч и ору как очумелый.

— Пошли, ребята! Покажем супостатам кто тут сила! — Не глядя, бросаюсь вперед, крича местный боевой клич. — Тве-е-ерь!

Вслед за мной слышу раскатистый рык Калиды.

— Тве-е-ерь!

За ним бас Луготы и тут же мощно по всему фронту.

— Тве-е-ерь! Тве-е-ерь!

Впереди мечущиеся горящие фигуры. На ходу сбиваю одну из них с ног и затаптываю пламя. Строй противника сломан. Люди шарахаются от огня, и наша лавина почти не встречает сопротивления. Задние ряды новгородцев уже бегут и остаются только несколько отдельных островков сопротивления. Один из них, самый крупный, собрался вокруг оставшейся старшины. Человек десять самых стойких бойцов, все в кольчугах и с мечами. Эти сдаваться не собираются — это видно по оскаленным закопченным лицам.

Мои люди тоже понимают это и, взяв этот оплот обороны в кольцо, на рожон не лезут. Под льющуюся с обеих сторон отборную брань, протискиваюсь между спинами, отталкиваю последнего и делаю шаг вперед. Теперь передо мной только бешеные глаза и белые зубы на черных обгорелых рожах.

Поднимаю руку и ору, перекрикивая ругань.

— Тихо!

Мои замолкают, а вслед за ними утихают и новгородцы.

Всматриваюсь в лица, пытаясь отыскать Афоню, но перепачканные сажей обгорелые лица все одинаковы, и я просто кричу в толпу.

— Афоня, ты здесь?! Слово к тебе имею!

Передний ряд раздвинулся, пропуская старшего вперед. Узнать