Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов Страница 52

Несколько ловких ударов кирками и «пробка» оказалась расколота.

— Работа древних, — с благоговением сказал Димдаш, глядя на каменный колодец, скрывавшийся под каменным троном.

— А зачем он нужен? — полюбопытствовал я, забывая, что не собирался вести лишние разговоры с тангарами.

— Вначале горняки пробивали копру, а потом вели штреки, а уже от них, через шахты, вроде этой, шли к основной жиле. В этом месте, — обвел Димдаш подбородков зал, — когда-то была горная выработка, где добывали золото.

Напрягая память и опыт прежних времен, вспомнил, что копра — шахтный ствол, через который на поверхность вытаскивают полезные ископаемы, а штрек — это тоже шахта, только горизонтальная.

Я испугался, что придется лезть в каменную дыру, но гномы умудрились определить — в какую сторону от колодца идет штрек и как он сообщается с поверхностью. Поэтому, мы просто вернулись обратно и вышли наверх.

Уже на поверхности учуяли запах дыма, а повернувшись, увидели и сам дым, валивший из какого-то отверстия.

— Это лаборатория горит, — любезно пояснил маг. — Вы-то про то забыли, пришлось самому.

Я не забыл, просто решил сделать это потом, как отловим Фриону. А вот судя по разочарованным мордам ученых Димдашей, у них оставались на книги и оборудование колдуньи свои планы. Могли ведь, сволочи, втихаря стащить пару-тройку книг, что-то из лабораторной посуды, кто бы их стал обыскивать? Ай да волшебник! Правда, когда он успел поджечь?

Старый маг, вооружившись рогаткой, вроде той, с которой умельцы отыскивают воду, сосредоточенно шел впереди, отыскивая следы сбежавшей колдуньи, следом за ним конные латники и мы с Гневко, а в арьергарде бодро шлепали пешие гномы. Шли мы достаточно долго — мили четыре, если не пять, пока не вышли к небольшой роще. Удивительно, но хотя на дворе стояла зима, деревья оказались одеты листвой. Вот, если это не колдовство, то что же тогда называется колдовством?

Наверняка в роще имеется еще одно логово ведьмы. Вот, сейчас и проверим. Но у мага возникли какие-то трудности. Адриан, постукав рогулькой воздухи тут, и там, разочарованно вздохнул:

— Дальше идти не могу. Что-то такое стоит, словно стена прозрачная.

Глядя на мага, латники, а вслед за ними и гномы, тоже принялись пробовать воздух на прочность — кто рукой, а кто и клинком, но тщетно. Народ разбрелся, пытаясь отыскать брешь. Бесполезно. Роща словно бы окружена невидимой стеной, от которой отскакивала хваленая сталь гномов и кулаки в кожаных перчатках с металлическими накладками.

— Все бесполезно, — в сердцах сказал Адриан, в ярости разломав свою рогатку. — И деревья здесь…

— А что деревья? — не понял я. Присмотревшись, пожал плечами. — Тополя как тополя, только с листьями.

— Это не тополь, а осина, проклятое дерево. С его помощью убили бога Бальдра.

Про Бальдра я кое-что помнил. Светлый ас, которому предсказали смерть от руки собственного слепого брата. Мать братьев — понятно, тоже богиня, не помню, как ее звали, взяла клятву с каждого дерева, с каждого камня, и с каждого куска железа, что они не причинит вреда любимому сыну. Разумеется, кое-что упустила — веточку омелы, которая была слишком юна и бестолкова, чтобы отвечать за собственные слова.

Боги Асгарда особым умом не отличались, а развлечений, кроме пиров и драки, у них было мало, поэтому, узнав, что Бальдр стал бессмертным, принялись испытывать его на прочность оружием из камня, из железа и из дерева. Конечно же, в руках слепого брата оказался дротик из омелы, подсунутый коварным Локи. Сколь помню, что бы там не случалось у древних асов, всегда оказывался виноват Локи.

— А разве дротик сделали из осины, а не из омелы? — удивился я.

— Почему дротик?

— Разве Бальдра убили не дротиком?

— Бальдра убили с помощью ловчей ямы, в дно которой Локи вбил колья из осины, — менторским тоном произнес маг.

— Вот как? — хмыкнул я. — У нас считается, что светлого бога убили дротиком из омелы. И убил его собственный брат, слепец. Случайно, правда.

— Глупости у вас считают, — поморщился маг и строго сказал. — Бальдр был единственным сыном отца богов Одина и Фригг — верховной богини. Разве у них мог родиться слепой сын? А если бы и родился, то асы немедленно сделали бы его зрячим. А омела… Фи… Сам-то подумай, сможет ли тонкая веточка пробить плоть человека?

Я не стал спорить, а лишь философски пожал плечами. Адриан — маг неплохой, но он не понимает, насколько на самом-то деле нежна и уязвима плоть человека и как легко ее пробить, а то и убить. Посматривая, как один из самых упорных гномов рубит кайлом воздух, пытаясь пробить в нем отверстие, спросил:

— А кто столкнул Бальдра в ловчую яму?

— Никто не сталкивал. Коварный Локи выкопал эту яму на дороге Бальдра. Осиновые колья пробили грудь светлого аса и с тех пор это дерево прокляли боги и люди. Светлый Бальдр отправился в царство Хель, но его доброта и красота оказалась так велика, что повелительница царства мертвых каждую весну отпускает аса наверх, к людям, и вся природа расцветает.

Я мысленно хмыкнул. В моем мире Бальдра убили по-другому, а вот чтобы его отпускали из царства мертвых — не упомню. Кажется, это случилось с иными богами или богинями. Но в сущности, какая разница, как погиб неизвестный мне бог? Но зачем проклинать осину, если виноват Локи? Нам бы сейчас другое понять — как же войти в рощу?

— Иг-г? — подал голос гнедой.

— Давай, — согласился я.

Жеребец, уже не в первый раз, оказался умней меня. Чего там гадать, идти надо, самим пробовать.

Гневко сделал несколько шагов вперед, потом напрягся, вытянул шею, словно одолевая какое-то препятствие, а потом резко рванул вперед. Что же касается меня самого… А я вообще ничего не заметил. Воздух как воздух, никакой стены, никакой преграды.

— Помоги! — услышал я сзади голос мага, переходящий в хрип.

Ох ты… Адриан, ринувшийся следом за крупом коня, сумел пройти, но не до конца — полы его плаща оказались прочно зажаты сомкнувшимся воздухом, словно бы створками невидимых ворот.

Зрелище, надо сказать, странное — человек стоит на одном месте, но не может сдвинуться с места, а его втягивает обратно непонятная сила, а завязки плаща живут своей собственной жизнью, пытаясь задушить собственного хозяина. Мгновенно спешившись, я разорвал шнурки,