Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом Страница 53

Кляня свой дурной язык и нечистую силу, что его подтолкнула к неосторожному признанию, Аркадий сообразил, что надо отвечать:

– О том, что во многих знаниях – многие печали, слышать доводилось?

Медленно приходящий в себя ювелир даже улыбнулся:

– Да, приходилось, представь себе.

– Так вот, думаю, ты знаешь, что бывают знания, сильно сокращающие жизнь. Не дай бог узнаешь нечто, и можно готовиться к похоронам. Собственным.

Улыбка на лице мастера исчезла, будто ее стерли. Знал, конечно, он о существовании тайн, к которым лучше не прикасаться. И опять сразу поверил собеседнику. Уж очень странной личностью тот был. А уж если прислушиваться к слухам, ходящим о нем и его друзьях… Поэтому отвечать Авигдор не стал, а кивнул и выжидательно посмотрел в глаза Москалячародея, знаменитого характерника.

– Поэтому будем считать, что этой беседы не было. Потому как если она выйдет наружу, за стены этой комнаты, хуже станет не мне. Ты знаешь, я тебя уважаю, зла не желаю, но сейчас мы коснулись темы запретной и смертельно опасной. Будем считать, что не касались. Согласен?

– Да, конечно. – Сердце у ювелира опять от этих треволнений засбоило, и он достал из внутреннего кармана своего рабочего кафтана (удобная штука, одна из подсмотренных у хозяина дома) коробочку с пилюлями. Спохватившись, что на столе нет воды для запивания, встал и взял с подоконника кувшинчик. Проглотив пилюлю и запив ее водой, сел на свой табурет с приделанной сверху подушкой.

Аркадий же в очередной раз поразился собственной тупости. На сей раз его к этому подвиг вид Авигдоровой табуретки с мягким верхом.

«Какой же я осел… натуральный длинноухий ишак. Столько ерзал своей тощей задницей по лавкам, мучился, а подложить под нее подушку так и не догадался. Да мне не прогрессорством заниматься надо, а тяжести таскать, причем какие-нибудь дешевые и небьющиеся, дорогие такому идиоту доверять нельзя».

Осторожно, но плотно прикрыв за собой двери, Аркадий постоял в сомнениях, как витязь на распутье. Вариантов дальнейших действий было несколько. Наиболее целесообразный – поехать в пригородные мастерские для проведения экспериментов со снарядами-турбинками.

Ему приходилось в свое время стрелять из гладкоствольных ружей пулями-турбинками, сейчас для их производства по его рекомендации начали для их изготовления производить пулелейки. Испытания показали, что такие пули летят заметно дальше, чем даже пули Нейсслера. То есть стали лететь после долгих мучений с формой пуль. Далеко не все турбинки демонстрировали стабильный полет. Пришлось много недель искать подходящую для них форму.

К его, и не только его, великому огорчению, снаряды-турбинки в стволе толком раскрутиться не успевали, и в точности и дальнобойности они уступали даже обычным ядрам. В полете кувыркались и сворачивали куда бог на душу положит. И вот, наконец, помощники сообщили, что им удалось сделать облегченный вариант трехфунтового снаряда для кулеврин, избавленный от такого порока.

В отличие от работоголиков из большинства альтернативок, его меньше всего привлекала возня с железом. А здесь еще надо было ехать верхом под пронизывающим холодным ветром…

«Вообще-то надо съездить, убедиться, что ребята довели до ума эту мини-вундервафлю. Здесь настолько дальнобойных орудий и нет, насколько мне известно. Разве что те же кулеврины, но нарезные. Однако стреляют они чугунными ядрами, а не зажигательными бомбами. Кстати, надо подтолкнуть литейщиков в Запорожье, чтоб побольше и пустотелых конических снарядов для наших нарезных пушечек отлили, будет чем с берега угостить непрошеных гостей, если таковые будут. А ведь будут. Но… подождет это дело. Тащиться в мастерские и на полигон при таком ветре – нарываться на неприятности. Хорошо если соплями отделаешься, можно и капитальнее застудиться. Лучше всего поехать бы к Татаринову или Калуженину, поболтать о планах кампании на будущий год… но у атаманов такого уровня и зимой днем полно хлопот, придется подождать вечера. Значит, решено – иду учиться алхимии».

Подвергаться воздействию неблагоприятных метеоусловий для обучения лженауке не было нужды. Давиду Циммерману выделили для алхимической лаборатории одно из отапливаемых помещений во дворе дома Аркадия. Связано это было сразу с несколькими обстоятельствами.

Во-первых, попаданцу комфортнее было иметь специалиста в рабочий день под рукой, а не посылать за ним в ремесленную слободу. Все та же лень-матушка…

Во-вторых, многие ингредиенты для опытов и алхимическая посуда стоили немалых денег, а криминогенная обстановка в столице из-за массового наплыва людей была далеко не такой спокойной, как раньше. Регулярные вывешивания незадачливых воришек пока эту проблему не решали. Лучше было не доводить людей до греха, в охраняемом доме знаменитого колдуна сохранность всего этого была гарантирована.

В-третьих, в доме появилась и весьма приличная библиотека по аптекарскому делу и алхимии. Хмельницкий и Скидан по просьбе Аркадия прислали много книг на эти темы, для большинства казаков они все равно были макулатурой. Правда, сам хозяин латынью не владел, но знающих этот международный язык вокруг него хватало. Научная литература в те годы выходила практически только на языке римлян.

Подумав, пошел прямо в библиотеку, вероятность нахождения там алхимика (он же – аптекарь) была наиболее высокой. И не ошибся. Давид сидел у окна и что-то увлеченно выписывал из здоровенного фолианта в черной коже. Несмотря на то что был день, пусть и пасмурный, на столе горела лучина. Свечи, конечно, были удобнее и эффектнее, но дороже более чем на порядок, поэтому палили их только по торжественным поводам.

Увидев, кто входит, Циммерман поспешно сунул гусиное перо в чернильницу-невыливайку и встал с лавки, с легким поклоном приветствуя хозяина дома:

– Здравствуй!

– И ты будь здоров! – Одновременно с приветствием Аркадий махнул рукой, приглашая вскочившего алхимика сесть. Сам тоже уселся напротив. – Нашел что-то интересное?

– О да! Малый алхимический свод самого Альберта Великого, да писаный как бы не рукой одного из его учеников. Настоящее сокровище.

Вид у несколько потрепанного томищи – томиком назвать эту рукописную и красочно иллюстрированную книгу язык не поворачивался – был весьма внушительный. На нем даже замочек повесили, чтоб не заглянул кто посторонний, пока хозяин в библиотеке отсутствует.

– Небось опять о философском камне?

– Не совсем. Сей труд посвящен превращению элементов…

– Не-е… меня такое не интересует. Мы, казаки, умеем золото лучше алхимиков добывать.

– Это как же?! – гордо вскинул горящий взор Давид, явно оскорбившись за честь искусства, изучению которого отдал не одно десятилетие. Мужчиной он был рослым, так что сидя спокойно мог смотреть глаза в глаза своему собеседнику.

– А очень просто! – широко улыбнулся хозяин дома. – Приходишь к человеку и просишь поделиться.

– И тебе его так просто отдадут? – усомнился аптекарь.

– Если предъявлю соответствующие аргументы, то куда же им деваться?

– Какие аргументы?

– А вот какие! – при произношении последней фразы Аркадий сделал неуловимое движение руками, и в них оказались короткие рейтарские пистоли, уже усовершенствованные по его указаниям. С крышкой на пороховой полке и защитной планкой около нее для сбережения глаз от вспышки пламени при выстреле. Он регулярно тренировался в скоростном выхватывании оружия и достиг немалых высот.

Надо отдать должное Циммерману, появление перед носом пистольных стволов он воспринял не как угрозу, а как фокус. Даже рот приоткрыл от удивления таким неожиданным действом.

– Да… ловко ты… с этими аргументами обращаешься. Только и у обладателя золота обычно они, такие… аргументы, есть, даже более… увесистые.

– Есть, – легко согласился попаданец. – Только они у него будут где-то, а мои вот, в руках, готовые к доказательству МОЕЙ правоты. Так что все его аргументы биты и несущественны.

– Эээ… как-то на таком уровне я дискуссию вести не привык.

– И напрасно. Совершенно серьезно рекомендую подучиться. Великим стрелком тебе не стать, но удивить недруга, если нужно – смертельно, ты сможешь.

– Да что мне здесь, в раз…

– Действительно, здесь, в разбойничьем гнезде, да в доме знаменитого колдуна тебе ничего не грозит. Но ты ведь здесь оставаться не собираешься? Поедешь в Израиль, к родным?

– Да. Хм… в Палестину. Израилем ее…

– Ну, Иудею. С какого бодуна вам свою землю в честь филистимлян именовать? Впрочем, как называть свою страну – ваше дело. А там сейчас очень непростая жизнь. От главного местного бандита ваши откупились, но бедуины налетают, норовят в полон увести, селения разорить. Местные арабы тоже не прочь в спину нож воткнуть. Так что жидам, если они там не хотят в рабство попасть, предстоит стать нацией воинов. Всем. Поверь – это возможно и необходимо. Вернемся, однако, к нашим баранам.