Дмитрий Беразинский - Красный опричник Страница 53

Фекленко, кряхтя, взобрался на свою командирскую кобылу и дал ей шенкеля. Кобыла неохотно оторвалась от кормушки с овсом и мягко потрусила с холма вниз. Можно было бы конечно и на автомобиле, но топливо в этой дикой стране на вес золота — пусть солдаты видят, что их комкор первым подает пример экономии. За командиром торопливо выехал начальник штаба корпуса и коновод с двумя лошадками в поводу. Командир корпуса лично отобрал двух наиболее смирных жеребцов и не его беда, если прибывший из Москвы столичный хлыщ никогда в жизни не ездил верхом. Тут вам не Москва, а Республика Монголия! Народная, понимаешь!

К аэродрому они успели вовремя. Даже пришлось еще минут пятнадцать наблюдать за тем, как спокойна и величественна монгольская степь. То есть, попросту говоря, еще раз обозревать надоевший до белых чертиков пейзаж. Начальник штаба успел негромко сказать Николаю Владимировичу, что было бы неплохо, если новый полпред догадался прихватить из столицы одноименной водки — местный арак успел надоесть не хуже окружающей природы.

— Гляди, как бы новый полпред наручники для нас с тобой не прихватил! — буркнул озабоченный Фекленко.

Загоняя своего жеребца, примчался Соболев. Спешившись, он бросился к комкору и трагическим шепотом доложил:

— Андрей Константинович Волков, звание — комиссар госбезопасности второго ранга. Приятель самого Лаврентия Павловича!

— Провидец вы, командир! — испуганно пустил петуха начальник штаба.

— Не дрейфь, полковник! Изыди, Соболев! — Фекленко подождал, пока ушастый адъютант отъедет на достаточное число шагов и полюбопытствовал, — у тебя револьвер с серебряными пулями есть?

— Зачем? — не понял начштаба.

— Чтобы уж наверняка. Хотя из положения «дуло к виску» еще ни один не промахивался.

Николай Владимирович чувствовал себя в положении проворовавшегося интенданта. Хотя предпосылок к такому ощущению, вроде бы, не было. Нормально отреагировал на инцидент от одиннадцатого мая, отправив семнадцатого группу поддержки к монгольским пограничникам. Семнадцатого отправил, потому что всю неделю конфликты были типа «три на три», то есть, незначительных сил. Какого же черта к нему отправили аж комиссара второго ранга, сняв вполне справляющегося со своими обязанностями старшего советника Афонина!

— К чему бы это? — растерянно произнес Фекленко.

— Наверное, не хотят повторения прошлогоднего «успеха», — осторожно заметил начштаба.

Оба замолчали, вспомнив трагическую судьбу Блюхера. Тот год назад ни шатко ни валко воевал с японцами у озера Хасан. Одни говорят, что Блюхер был на службе у японских империалистов, другие — что пил Василий Константинович больше обычного среднестатистического командира. Третьи подавленно молчат, но все помнят, как Блюхера вызвали в Москву и в ходе следствия маршал Советского Союза помер. Не выдержав тяжести обвинений, представляющих собой обычный кирпич в валенке, чья масса была поделена пополам и умножена на квадрат скорости, с которой его лупили бравые ребятушки Николая Ивановича Ежова. Но обвинений в сотрудничестве с япошками он так и не признал. Значит, просто бытовой алкоголизм на фоне мании величия.

— Ты, полковник, все-таки осторожнее насчет водки! — посоветовал Фекленко, заслышав шум двух тысячесильных моторов. АНТ-35 еще не был виден из-за холмов, но слышно его уже было хорошо.

— Скажу, что кумысом пахнет, — решил начальник штаба, — он не отличит.

— Гляди у меня!

Из-за легких перистых облачков вынырнул АНТ-35 — двухмоторный моноплан, которых было выпущено всего девять единиц. Стране нужны были бомбардировщики, и очередь гражданской авиации отодвигалась на неопределенный срок. На перспективу. Да и сами граждане страны советов пока не были разбалованы, чтобы принимать самолет в качестве транспортного средства. Разве что для высадки десанта в тыл вероятного противника.

Семь тонн металла мягко приземлились на грунт аэродрома. Прокатившись с сотню метров, самолет подрулил к встречающим, и замер неподалеку.

— Мастер! — восхищенно произнес начальник штаба.

Из раскрывшейся двери показались чьи-то руки. Они деловито спустили на землю металлический трап, по которому шустро сбежал молодой румяный парень в фуражке с синим околышем. Встав наизготовку у трапа, он воскликнул:

— Прилетели, товарищ комиссар госбезопасности!

По трапу из недр «антошки» проворно выбрался коренастый мужчина, одетый в повседневную форму строевых частей. Следом наружу выбрался еще один, с двумя шпалами в петлицах.

— Спасибо, Михалыч! — крикнул первый высунувшемуся из кабины летчику, — доставил, что твою хрусталь.

— С нашим удовольствием! — ответил Громов.

Волков оправил на себе френч; сняв фуражку, пригладил зачесанные назад слегка тронутые сединой волосы. И только теперь соизволил заметить встречающую команду под предводительством Фекленко.

— Здравствуйте, товарищи! — произнес Андрей Константинович.

— Доброго дня вам, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — расшаркался комкор, — как долетели?

Вспомнив по случаю наставление отца, Волков приветливо поздоровался со всеми: пожал руки Николаю Владимировичу, начальнику штаба и даже Соболеву с коноводом. Затем он похлопал по морде лошадок и автоматически поверил подпругу у «своей». Забравшись в седло, он ответил:

— Нормально долетели. Самолет еще не авиалайнер, но уже не «рус фанер», это точно. Ну что, поскакали?

Фекленко обалдело глянул на него. Полпред безошибочно определил лучшего конька — того, на котором сюда прибыл начальник штаба, да еще и вспрыгнул на него, едва коснувшись левой ногой стремени. Да, на монгольскую лошадь можно вспрыгнуть, как на велосипед, но не кабинетному же товарищу! Вон, спутник его — типичный москвич. Это сразу видно. Осмотрел коня, которого ему подвел коновод, боязливо погладил морду «транспортного средства».

— Залезай, Борис Игнатьевич, не бойся! — хохотнул Волков, — смотри только, яйца на скаку не отдави — больно будет. Товарищ комкор, а как же мой адъютант? Прикажете ему своим ходом добираться?

— Ни в коем случае! — ответил Николай Владимирович, — Соболев, слезай с лошади. Пешком доскачешь — не впервой.

— Если мне укажут направление, то лучше я доберусь пешком, — подал голос тот, которого Волков радушно назвал Борисом Игнатьевичем.

Андрей Константинович отрицательно покачал головой.

— В чужой стране лица с воинским званием выше майора могут передвигаться только в сопровождении охраны. Если только инкогнито…

— Как? — в один голос спросили Фекленко и не шибко ладящий с лошадьми подполковник.

— Грузом 200. Садитесь на лошадь и вспомните детство. Эх, у кого из нас не было лошадки! Игреневой масти с хвостом, деланным из куска пакли… не бойтесь, подполковник, с лошади Пржевальского падать одно удовольствие!

Нервный смешок Бориса Игнатьевича был весьма похож на конское ржание. Его боевой конек вызов принял и припустил рысью по направлению к штабу корпуса. За ним устремился Фекленко, а следом рванулся Волков. Сзади, работая шенкелями, едва поспевал коновод. И самой последней трусила лошадь начальника штаба.

— Гадом буду, если хотя бы один из них не свернет себе шею! — пробормотал ее всадник, — хотя этот Волков не свернет точно. Где это его верховой езде обучили? Или кадр из старой гвардии затесался?

Прогнозы начальника штаба не сбылись. Борис Игнатьевчич всего-лишь ушиб мягкие ткани, когда уже у штаба попытался покинуть седло. Каблук его сапога зацепился за стремя, и он рухнул в монгольскую пыль, нелепо взмахнув руками. Слава богу, что не угодил в кучу конских яблок.

— Для первого выезда — дивно! — сказал на полном серьезе Волков, когда подполковника подняли и с помощью невесть когда подоспевшего Соболева отряхнули, — вам бы отработать посадку-высадку, и прямой дорожкой в жокеи. За гриву вы держались вполне уверенно.

Начальник штаба решил рискнуть.

— А где вы учились верховой езде, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга? — спросил он.

Волков притянул его к себе за третью пуговицу кителя.

— Когда общаетесь с высшим командным составом, полковник, извольте дышать в сторону. Если употребляете арак, то в качестве закуси лучше использовать простой овечий сыр — брынзу. Не так воняет. Лук жрать до восьми вечера я запрещаю с сегодняшнего дня всему штабу. Спиртные напитки — строго после шести вечера. Товарищ Фекленко!

— Да, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — выдохнул комкор.

— Вы что, ничего лучше не могли придумать, чем пригласить в команду встречающих своего пьяного заместителя?

— Виноват, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга, — произнес полковник, — я, конечно выпил. Но я не пьян!