Кодекс самурая - Макс Алексеевич Глебов Страница 53

— Не забывайте о цене такой победы, господа. В этой мясорубке погибнут еще миллионы моих и ваших сограждан.

— Не сомневайтесь, так и будет. И это еще очень скромная оценка, — неожиданно согласился со мной генерал.

— Атомная бомба? — я усмехнулся, с интересом рассматривая резко напрягшихся немцев. — Вы не успеете. И американцы тоже не успеют.

— А вы?

— А мы не станем использовать это оружие, даже если окажемся первыми. По крайней мере, против других земных государств.

— Вы так уверенно говорите от имени руководства СССР?

— Я говорю от своего имени. И все, что я вам сегодня сказал тоже исходит только от меня. О нашей встрече никто в руководстве Советского Союза не знает. Если вы согласитесь на мое предложение, я помогу вам освободить Германию от тех, кто ведет ее к гибели. В принципе, я могу сделать это и без вас, но тогда к власти в вашей стране придут совершенно непредсказуемые люди, и есть шанс, что станет только хуже.

— Кто вы, господин Нагулин? — негромко спросил Шлиман, пристально глядя мне в глаза, — Тот информированный доброжелатель, о котором вы говорили… Мы называем его «Патриотом». Вы ведь такой же, как он, не так ли?

— И да, и нет, — на этом этапе говорить неправду я счел неправильной тактикой. — У нас много общего, но при этом совершенно разные цели.

— И в чем различие?

— Это прозвучит пафосно, но коротко по-другому не скажешь. Я хочу прекратить войну с минимальными потерями для всех сторон, а ваш «Патриот» стремится, чтобы она продолжалась, причем, в идеале, до гибели последнего человека.

Абверовцы, не сговариваясь, выразительно посмотрели друг на друга. Что-то они на эту тему явно уже знали, и это что-то вызывало у меня неподдельный интерес.

— Вы сказали «стремится», а не «стремился», — твердо произнес полковник Шлиман, — а это значит, что «Патриот» выведен из игры лишь на какое-то время. Вы одержали победу в сражении, но не в войне.

— Так и есть.

— И кто окажется сильнее, когда он вернется?

— Я не знаю. Это зависит не только от меня. Если мировая война будет продолжаться, его шансы резко возрастут. Думаю, я сказал достаточно и теперь хочу услышать ваш ответ.

— Последний вопрос, герр Нагулин, — вновь взял слово Рихтенгден, — что будет с Германией, если ваш план удастся?

— Версаль не повторится, это я могу гарантировать.

— Что ж, будем считать, что вы меня убедили. Эрих, слово за тобой.

— Все сходится, правда Генрих? — печально усмехнулся Шлиман, — подсказки по «Урановому проекту», помощь проигрывающей стороне… Герр Нагулин, а вы уверены в том, что в состоянии победить «Патриота»? Вернее, не так. В этом противостоянии у нас вообще есть шансы? Я и так готов дать свое согласие, но, может быть, вы все же продемонстрируете нам что-то, что подкрепит нашу уверенность в правильности сделанного выбора?

Вопрос полковника заставил меня задуматься, но, в конце концов, я решил, что лишний жест доброй воли пойдет только на пользу делу.

— Идемте, господа. Думаю, вам будет интересно на это взглянуть.

Мы вышли на небольшую лесную поляну. Немцы остановились, с интересом глядя на открывшуюся картину. Впереди, метрах в пятидесяти, воздух слегка подрагивал и колебался, как будто мы сейчас находились в знойной пустыне.

— Летра, сними маскировку секунд на пять.

Вид десантного бота, неподвижно и совершенно бесшумно зависшего в двух метрах над землей, произвел на абверовцев шокирующее впечатление. Я их отлично понимал. Хищные очертания боевой машины, пришедшей из далекого будущего, завораживали и притягивали взгляд. Спустя несколько секунд маскировочное поле вновь включилось, и бот растаял в воздухе. Я видел, что у немцев есть еще море вопросов, но сегодня я больше не собирался на них отвечать. Впрочем, они были совсем не дураками и поняли это сами.

— Благодарю вас, герр Нагулин, — слегка кивнул мне Шлиман. — Это было очень познавательно, но время не ждет, а нам, я полагаю, еще нужно договориться о способах связи…

* * *

План Киевской наступательной операции был уже утвержден Ставкой, и изменить в нем что-либо не имелось никакой возможности. Сталин устал ждать и считал, что каждый потерянный день играет на руку врагу, спешно укрепляющему оборону по западному берегу Днепра. Во многом верховный главнокомандующий был прав, но, на мой взгляд, после уничтожения орбитальной группировки мятежников стоило изменить план, фактически засвеченный перед немцами. Я попытался было заикнуться об этом Жукову, но маршал только отрицательно покачал головой.

— Бесполезно, — категорично заявил он в ответ на мое предложение. — Что-то менять уже поздно, да и незачем. До Днепра мы дойдем без особых проблем. Немцы основную ставку делают на «Восточный вал», а левый берег Днепра рассматривают только как предполье, где можно немного задержать наши ударные группировки, выбить часть танков и в какой-то мере потрепать войска, которым предстоит форсировать реку, ну а дальнейшие наши планы, включая точные места переправ, немцам известны быть не могут. У вас, генерал-полковник, есть конкретная задача и при всем уважении к вашим заслугам, я настоятельно рекомендую вам сосредоточиться именно на ее решении.

Намек был предельно прозрачен, и пытаться дальше влезать в большую стратегию я не стал. Что ж, своих задач у меня действительно хватало. Красная армия образца второй половины сорок второго года представляла собой далеко не идеальную военную машину. Несмотря на весьма значительное количество танков и артиллерии, с подвижными соединениями дело обстояло не лучшим образом. Идущая пешком пехота и буксируемая тихоходными сельскохозяйственными тракторами артиллерия никакими героическими усилиями не могла успевать за танками, а значит, глубокие фланговые охваты с целью окружения противника становились почти невыполнимой задачей. Транспортные корабли с грузовиками, тягачами и бронетранспортерами, столь необходимыми для создания крупных механизированных соединений, еще только стояли под погрузкой в портах восточного побережья Соединенных Штатов, и их прибытие в Советский Союз ожидалось в лучшем случае через полтора месяца.

Тем не менее, Москва ставила Первому украинскому фронту генерала Ватутина задачу выйти к Днепру, прорвать «Восточный вал» на его западном берегу, захватить плацдармы южнее и севернее Киева, переправить на них танковые корпуса и ударами по сходящимся направлениям окружить крупные силы вермахта, пытавшиеся оборонять столицу Советской Украины. Сталин хорошо помнил Киевский котел сорок первого, и явно собирался устроить немцам нечто подобное, но уже в другую сторону. Что интересно, командование вермахта имело похожие планы, вот только немцы собирались действовать от обороны — сохранить удобные плацдармы на восточном берегу Днепра, заставить Красную