Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость Страница 54

– Это точно подмечено, Иван Иванович.

– Хм… А может, вам больным сказаться? Я бы мог вам в этом посодействовать.

– Вы серьезно? Вас уже завтра могут потянуть на допрос, а вы будете объявлять меня больным?

– Ну и что с того? Меня что же, лишат моей медицинской практики? Не вижу связи между допросом и объявлением вас больным.

– Ну-у, если так…

– Именно так, Алексей Сергеевич, и никак иначе. Я так понимаю, болеть вы поедете в ваше имение?

– Вы правильно понимаете.

– Вот там и будете ждать вестей от меня.

– Как скажете, Иван Иванович.

Глава 11

Бульдог

На этот раз дорога ему давалась куда как труднее. Нет, ничего непривычного. Обычное зимнее путешествие и, несмотря на середину февраля, протекает довольно споро. Просто все его существо стремится вперед, как сдерживаемая птица, но поделать с этим он ничего не мог, достигнув предельно возможной скорости передвижения. Будь хотя бы реки вскрыты, то можно было бы куда быстрее обернуться речным путем. Благо яхта с паровым двигателем усталости не ведает, только знай уголек подкидывай.

Да, заканчивается он довольно быстро, но запас можно и с собой на причале везти, или вовсе уголек заменить дровами, на реках особых проблем с ними нет. Даже на Волге и Дону, что по открытым просторам протекают, встречаются поросшие деревьями участки.

Пароходы вообще очень удобны. И скорость, и тягловость – все на их стороне, так что они обязательно придут на замену коноводным судам. Не сразу. Процесс этот долгий и тяжкий. Так что коноводки еще долго будут ходить по российским рекам. Но все одно за пароходами будущее, в этом никаких сомнений.

Правда, широкое их внедрение представляет некоторую сложность. Угольные ямы имеют свойство опустошаться. Вот и получается, что нужно будет в каждом городке по пути ставить угольные станции. Да еще и дополнительные там, где расстояние между городами слишком велико.

Это только кажется – вот изобрели паровую машину и осчастливили весь свет. Как бы не так. Подобное изобретение, прежде чем облегчение и пользу великую принести, явит собой серьезную головную боль. Вот она уже и болит у Петра. Да неслабо так болит.

Желая отвлечься, Петр повел взглядом по возку. Как всегда, с ним ехали ставший его тенью Мальцов и денщик Василий. Уж сколько вместе, но порядок ни в коем случае не меняется. Всюду эти двое подле императора. Даже Василий сподобился оказаться в бою и отличиться при этом. Теперь ходит с гордым видом, выпячивая грудь. А и то, Георгия четвертой степени за красивые глазки не навешивают.

Еще после первой кампании Петр посчитал, что система награждений в России не продумана. И уж тем более обделены в этом плане солдаты. Есть памятные медали за участие в том или ином славном деле, как то: разгром шведов под Полтавой или за участие в Прутском походе.

Но опять же даже военные не всегда разберут, за участие в каком деле награжден служивый. На лицевой стороне неизменный лик Петра Великого, и только на оборотной гравировка с пояснениями. А награда должна сама за себя говорить, не дожидаясь пояснений от своего обладателя.

Ордена те вообще положены лишь дворянам, да и учреждено их в России только три. Поди получи подобную награду, коли ты из простого дворянского рода да служишь обычным прапорщиком, с перспективой дослужиться в лучшем случае до капитана. Но и таких служак, из коих состоит костяк армии и флота, выделять потребно.

Именно по этой причине Петр и учредил кроме памятных медалей еще четыре – «За отвагу», «За боевые заслуги», «Ветеран армии» и «Ветеран флота». Последние две были четырех степеней, и награждали ими за каждые пять лет выслуги. На всех памятных медалях отныне на лицевой стороне должно было указываться деяние, за которое последовала награда, а на оборотной соответствующий девиз.

Появился и новый орден – орден Святого Георгия. Он подразделялся на офицерский и солдатский и имел четыре степени. Отныне именно он являлся высшей наградой Российской империи. Более того, кавалерам орденов полагались доплаты из казны в ежемесячное содержание. Да еще и пенсион по уходу со службы, размер коего определялся в зависимости от степени награды.

Надо заметить, что получить Святого Георгия было не так уж и легко. Но тут уж ни звание, ни происхождение или связи не играли роли. Все зависело от личной доблести служивого. Ведь заслужить эту награду можно было только на поле боя, и никак иначе.

В планах Петра было ввести некоторые награды и для гражданских лиц. Тех, кто служит государству на мирной ниве, также нужно выделять. «Поставщик двора» звание конечно же достойное, но, во-первых, поди его еще заслужи, во-вторых, эта награда касается только промышленников.

А ведь есть и помещики, у коих иным стоит поучиться хозяйствованию. Имеются энтузиасты, кои на свои средства да по своему усмотрению занимаются достойными делами. Взять того же Борзенкова, которому удалось вывести породу русского тяжеловоза. И ведь сам за это дело взялся, а сейчас уж целый конезавод поставил. Не без поддержки казны и лично Петра, но ведь и не с чьей-либо подачи…

Мальцов поерзал и, как дитя малое, взглянул на Петра. Ага. Этот взгляд Петру был хорошо знаком. Нет у господина сержанта больше моченьки терпеть. С другой стороны, хотя государь и не одобрял курение, запах табака ему нравился – душистый, ядреный, будоражащий.

Не иначе как сказывалась уже давняя привычка к курению. Да и сейчас время от времени, бывает, он прикладывается к трубке. Правда, удовольствия от того не получает. Да и случается это, только если происходит что-то из ряда вон. Кстати, в последний раз он курил, когда получил весть о потере Анной ребенка.

– Ну чего на меня смотришь? Закуривай, – поплотнее запахиваясь в шубу, разрешил Петр.

Мальцов достал кисет, с чувством, с толком, с расстановкой набил трубку. Курение для него было особым действом. Он, в прямом смысле слова, наслаждался всем процессом. Быстро натолкать в трубочку табаку и торопливо выкурить ее – это не для него.

Потом приоткрыл небольшое окошко в дверце. Специально под это дело ладилось. Предусмотрительный и основательный мужик, в смысле дворянин, Мальцов. В возок тут же ворвался холодный воздух. Василий только покосился на сержанта и, приоткрыв дверцу чугунной печурки, забросил внутрь несколько поленец.

Однако Мальцов и не подумал придавать значения косому взгляду. Всегда вместе, подле государя. Тут или врагами сделаться, или подружиться так, чтобы неразлейвода. Эти, слава богу, решили подружиться. Так что косые взгляды скорее уж своеобразный ритуал.

Сержант кивнул в сторону печурки, явно намекая на то, чтобы друг поддал жару. Василий же, мстительно улыбнувшись, демонстративно прикрыл дверцу, звучно клацнув защелкой. Михаил с явным неодобрением покачал головой и снова полез под шинель.

Молодец все же Петр Алексеевич. Не стал откладывать своих намерений по поводу переобмундирования армии, хотя и тяжко пришлось с этим во время войны-то. Но, с другой стороны, новая форма успела принести несомненную пользу, в некоторой степени снизив потери от жаркого южного солнца. Да и в зимнюю пору тоже подспорьем оказалась несомненным.

Вот взять эту шинель. Это не плащ, хоть и подбитый мехом, а основательная, теплая и удобная одежда. В зимнюю пору поди помаши в бою штыком, а в шинели это очень даже легко. И от холода она сберегает куда как лучше. При должном же подходе способна подчеркнуть и стать и выправку солдата. Словом, во всех отношениях удобная форма получилась…

Все так же степенно сержант извлек из-за обшлага блеснувший латунью коробок, на поверку оказавшийся зажигалкой. Откинул верхний колпачок, крутанул довольно массивное колесико, высекая искру и поджигая фитиль, пропитанный легким фласом[21]. Мгновение, и в руках сержанта забилось ровное желтоватое пламя, от которого он прикурил и с наслаждением сделал первую затяжку.

Эта зажигалка была изобретена одним из саглиновских ученых. И как всегда, идею подал Петр. Дело в том, что вопрос с излишками фласа стоял очень остро. Какую-то его часть использовали в военных целях, восстановив или по меньшей мере изобретя смесь, наиболее походящую по своим боевым возможностям на греческий огонь, секрет которого был утерян. Но этой легковоспламеняющейся жидкости оставалось все еще очень много, и ее попросту выжигали.

Ученые пытались найти способы применения фласа. Хотели было использовать вместо трута, благо жидкость воспламенялась от искры, но все же отказались от этой идеи, поскольку трут был привычнее и представлял опасности в случае неосторожного обращения.

Вот тогда-то Петр и предложил соединить воедино трут, кресало и кремень, сделав набросок того, что должно появиться. Уже к вечеру в саглиновской слесарной мастерской, буквально на коленке, Локтев собрал первую зажигалку.

Впоследствии ее форма была доработана. Мало того, пришлось помудрить и над станками, чтобы наладить поточное производство. Не забыли и о емкостях, в которых должен был храниться флас, для последующих заправок. Под это дело стали ладить латунные фляжки. Очень удобно: во-первых, ими можно было пользоваться длительное время, лишь доливая горючее, во-вторых, они не были подвержены ржавчине, и в-третьих, латунь исключала искру и была просто безопасна.