Проблема выбора - Олеся Шеллина Страница 54

герра Олафа не было тихо, никто не ломился в двери по чрезвычайно важному делу, коновязь была пуста. Новости в Киле распространялись с космической скоростью, во всяком случае потенциальные посетители были прекрасно осведомлены, что дом стал радиоактивным, и не спешили к нему, боясь привлечь ненужное внимание властей. Оставив гвардейцев на улице с лошадьми, мы с Румянцевым вошли в дом. В холле нас встретила бледная перепуганная служанка, которая, сделав книксен, затравлено переводила взгляд с меня на Петьку и обратно.

– Кто там, Ханна? – сверху раздался резкий голос Марты. Она явно не ждала гостей и пребывала в некоторой растерянности.

– Его высочество с господином графом, фрау, – пролепетала девушка.

– Так что же ты дорогих гостей держишь внизу, негодная девчонка? – на вершине довольно высокой лестницы, ведущей на второй этаж прямо из холла, появилась Марта.

Как всегда прекрасная, но вот вдовий наряд она надела определенно рановато. Я еще не решил, что делать с расхитителями герцогской собственности, поэтому эта попытка манипуляции сознанием посторонних и дешевая театральность выглядела как минимум глупо и вульгарно. Глядя на женщину внизу вверх, я внезапно задал себе вопрос: а что собственно меня так привлекло в ней, кроме возможности жаркого перепиха? Но я и в той жизни особой разборчивостью не отличался, так что на первый раз простительно. Только вот, похоже, что больше у меня любовниц, которые ниже меня по происхождению, не будет, спасибо тебе, Марта, за то, что повысила мою собственную самооценку и воспитала разборчивость.

– Что же вы стоите внизу, проходите, ваше высочество, вы всегда желанный гость в моем доме, – она протянула ко мне руки, до этого прижатые у груди. На Румянцева Марта не смотрела.

– Вы позволите, поговорить с вами наедине, фрау Олаф, – я проигнорировал ее немой призыв послать Петьку подальше. – Думаю, что кабинет вашего мужа вполне подойдет для нашего разговора, – кабинет находился как раз-таки на первом этаже, и дверь его выходила как раз в холл.

Олаф сделал подобную планировку еще и для того, чтобы посетители не топтали драгоценные ковры своими грязными сапогами и не проходили дальше прихожей. Я бывал в этом кабинете, и вовсе не с фрау, все-таки есть предел сексуальных безумств, которые мы итак позволяли себе в избытке, особенно, учитывая, что за стенкой, буквально в пяти метрах от наших игрищ, храпел вполне законный муж чересчур развратной фрау. А Марта в постели была действительно вообще без тормозов, даже на мой далеко не пуританский взгляд. Так что в кабинете я бывал, навещая ее муженька, чтобы попытаться выяснить, где деньги на кормильню и на чистку сточных канав. Миром тогда договориться не удалось, клиент упорствовал, точнее, смотрел на меня, нагло усмехаясь, как бы намекая, что молокососа вроде меня ни в хер не ставит, и прекрасно знает, что этот молокосос спит с его женой, что вроде бы дает ему какие-то преимущества. Но, нет, никаких преимуществ данный факт ему не давал, и я отдал приказ об аресте еще до того, как Румянцев притащил мне весьма интересную информацию, довольно пикантного содержимого.

– Ну, зачем же кабинет, ваше высочество, ведь гостиная куда…

– В кабинет, – жестко прервал я ее, указывая рукой на дверь. – Я жду, фрау Олаф. – Служанка смотрела теперь удивленно, то, чем мы занимались с ее хозяйкой, секретом для слуг явно не было, поэтому мой тон сейчас и вызвал у нее удивление. Марта же только слегка наклонила голову набок, словно повторив зеркально мой неосознанный жест, который я никак не мог контролировать, особенно, когда пребывал в волнение. По ее губам скользнула улыбка, и, подобрав подол черной юбки, она принялась спускаться по лестнице, не сводя при этом с меня взгляда, от которого становилось не по себе. – Мой адъютант останется здесь в холле, – Румянцев глянул в мою сторону, но ничего не сказал. Адъютантом он стал вот только что, и не похоже, что ему это не понравилось.

В кабинете, как только дверь за нами закрылась, Марта развернулась и повисла у меня на шее.

– О, мой дорогой мальчик, ты решил изобразить из себя грозного герцога, пришедшего в мой дом, чтобы как следует наказать твою провинившуюся подданную? – Подняв руки, я с трудом избавился от ее хватки, с трудом удержавшись от того, чтобы не оттолкнуть Марту. Просто отошел в сторону, разглядывая ее с удивлением, словно впервые увидел.

– Нет, фрау, я не изображаю из себя грозного герцога, я и есть герцог Гольштейн-Готторпский, если вы все еще помните об этом маленьком нюансе. И наказывать вас буду не я, а суд, если сочтет вас в чем-то виновной.

– Боже, как официально, – она тряхнула головой, позволяя нескольким темным локонам выбиться из прически. – Но, как ни странно, безумно соблазнительно. У меня прямо кровь закипает, когда я вижу тебя таким.

– Фрау Олаф, Марта, собственно о закипающей крови я пришел поговорить. Думаю, нам лучше прервать всякие сношения. Их вид переходит всякие границы, к тому же, я вынужден был арестовать вашего мужа, не зря же вы надели траур. И на фоне нашей связи этот арест может вызвать кривотолки как у жителей герцогства, так и у судьи, да и у дознавателей, в том числе.

– Мне нет дела до жителей этого убогого городка, как и до всех остальных перечисленных вами, ваше высочество, – Марта побледнела, а ее губы сжались в тонкую полоску. – Назовите истинную причину вашего столь неожиданного решения.

– Хорошо, – я кивнул и вытащил из кармана мешочек с прощальным подарком. – Я скоро уезжаю обратно в Россию. Так что лучше прерваться, пока еще во мне остается больше радостных воспоминаний, чем раздражающих. Я увезу с собой образ своей наставницы, которая прекрасно научила меня познавать женское тело и столь разнообразные постельные забавы. Вот, примите от меня этот подарок, чтобы тоже иногда вспоминать обо мне. – Речь была хороша, я бы даже сам в нее поверил, если бы сумел перебороть себя и выбрать менее холодный и нейтральный тон. Вот и Марта не поверила. Схватив мешочек, она что есть силы швырнула его об стену.

– Это все чушь! И ложь до последнего слова! Я просто надоела тебе! Ты мог взять меня с собой, я смогла бы блистать при императорском дворе…

– Господи, Марта, как тебе вообще могла прийти в голову мысль, что я могу