95-й. Сны о будущем прошлом - Ольга Войлошникова Страница 54

— Да-а-а, тут в одну сантехнику сколько вкладываться, — как будто сама себе пробормотала я, заглядывая из прихожей в четвёртую комнату, между залом и кухонно-туалетным блоком, — А ремонт стен и потолков когда делали?

— М… Я точно год не помню.

— Может быть, десятилетие?

Инна покраснела:

— Зато она на солнечную сторону.

— Тополя от жары немного спасают да? — вежливо поинтересовалась я.

Тополя были высажены вдоль всего фасада и дальше вдоль дороги практически через каждые три метра. И подстригались в те годы так себе. В квартире было темновато. Но, тем не менее, тополиные кущи не помешали увидеть маршрутку, остановившуюся прямо под окнами. Маршрутчик высаживал людей, не заглушая двигатель. В щели деревянных рам потянуло выхлопом. Я-то знаю, что через год-другой им тут останавливаться вообще запретят, а хозяйки дружно покраснели.

— А балкона нет, правильно? — вспомнила я.

Жуткий минус по меркам постсоветского человека. Ну и что, что первый этаж, и не предусмотрено! Многие пристраивали, да ещё не трёхметровые, а типа лоджий, на две, на три комнаты. Иногда и второй этаж с первым договаривался, так расширялся. До сих пор в Юбилейном несколько таких домов с пристроями стоят.

Инкина мама не выдержала первой:

— Ой, купил бы уже кто-нибудь эту халупу! — раздражённо всплеснула она рукой.

Между прочим, в то время ходил очень стойкий слух, что хрущёвки рассчитаны максимум на тридцать лет, и что в две тысячи третьем дома микрорайона начнут массово разрушаться. Люди пересказывали домыслы и страшные истории, одна другой апокалиптичнее. Да-да, помню, как одно время я спать боялась. Почему-то именно спать. Мне прям представлялось, как ночью стены трескаются и рушатся…

У кого была возможность, старались обменять жильё на годы поновее.

Инка вскинулась, выпучила на мать страшные глаза.

— Ну чего, чего ты таращишься? Человек пришёл! Послезавтра билет!

Опа, вот это поворот.

Я постаралась бурно не реагировать.

— И какова же… цена?

Инна явно боролась внутри себя. Жадность с прагматичностью.

Наконец кто-то победил.

— Двадцать миллионов.

Еб*ть ту Люсю!* Извините…

*А всё Владимир Олегович со своей страстью

к красочным идиоматическим выражениям…

Хорошо, что я вслух не выкрикнула. Покивала типа с сомнением:

— М-м-гм… М-м-гм… А сколько тут квадратов, забыла спросить?

— Шестьдесят.

— А сколько собственников?

— Один, мама.

— Ну, что ж… — хватит сомневаться уже, — Если вы берёте на себя оформление у нотариуса, предлагаю проехать прямо сейчас. Потому как БТИ может с лёгкостью завернуть нас по любой мелкой причине. И пять дней рассмотрения. Отстоим день в никуда. А времени у вас уже нет. А потом уже с нотариальным договором я сама пойду в БТИ. И для этого мы составим с вами генеральную лицензию на управление квартирой от имени мамы плюс отказ от претензий с вашей стороны — на всякий случай, перестраховка уже для меня. И за это заплачу уже я. Я правильно понимаю, вы единственный наследник первой очереди? Можно документы на квартиру посмотреть?

Инна слегка оторопела от таких построений.

— Да. У нас вообще больше родни нет, только я и мама…

Я так понимаю, импортный муж не в счёт? Никогда не слышала, чтоб мужья через голову жён на что-то претендовали…

— А это вот обязательно? — Она вынесла и протянула мне свидетельство о праве собственности, от руки заполненное на казённом бланке с печатями.

— Конечно! Вдруг вы решите мамину сделку опротестовать?

Ой, не удивляйтесь, рынок такой дикий был, каких только вывертов не случалось. Так что я и впрямь перестраховываюсь, и это нормально.

Вообще, хорошо, что я сегодня про них услышала. В моей изначальной ветке времени квартиру они продали в самый последний момент, буквально за несколько часов перед вылетом. Появились какие-то барыги, совсем уж дожали их, до десятки, что ли. Типа за срочность… Я вот не могу настолько наглеть, и так предложение лучше некуда.

Я заглянула в бумаги.

О! Октябрина Сталениновна маму звать. Ничего себе… Тяжело ей придётся на западе с таким именем. Поменяет на въезде или нет, интересно?

Инна загрузилась. Зато мама бодро шлёпнула по стене ладонью:

— Я согласна! Куда поедем, девочки? На Приморский? — на этой остановке сидела тётка-нотариус с гигантской вывеской.

— Если вы не против, то лучше бы на танк или на рынок, — попросила я, — Или в любой другой отдел, на ваш выбор. Эта мне категорически не нравится. Копию аттестата мне заверяла — такая хамка, ужас. С людьми как с грязью разговаривает.

— Ну, тогда на танк, поближе. Такси вызовем? — Октябрина сняла трубку.

— А не ограбят нас? — спросили мы с Инной хором.

Таксистов, идущих по пути быстрого и беззаконного заработка, тоже было предостаточно. Мы переглянулись.

— А родственников у вас нет? — автоматически спросила я, — Ой, вы же говорили… Блин… Знаете что, давайте я папе позвоню? Или вы позвоните. Двести сорок — двести сорок, это его рабочий.

— Хорошо, — Инна сурово кивнула, — Диктуйте.

— Двести сорок — двести сорок, — тупо повторила я, — магазин «Лучший». Александр Иванович Шаманов.

— Помню-помню Сашу, — вставила свои пять копеек Октябрина, — Они же с мамой давно развелись. Он что, приходит? Помогает?

— Конечно! — мне даже обидно за отца стало.

— Алё, — кокетливо ответил в трубке голос Аллы Алексеевны.

— Добрый день, — хмуро поздоровалась Инна, — Александра Ивановича я могу услышать? Это по поручению его дочери, Ольги.

— Конечно! Минуту! Саша! Тебя! Ольга попросила кого-то позвонить! — папина компаньонка явно запаниковала.

Не знаю, зачем Инне понадобился этот перфоманс, и в чём она убедилась, но трубку мне передала и «алло!!!» папа заорал в ухо уже мне.

— Алло. Пап, не кричи, всё нормально! — мне пришлось немного трубку от уха отодвинуть, — Нет! Меня не убивают! Да погоди! Папа, мне сильно нужна твоя помощь… Да… Я хочу квартиру купить, а… Да! А мы боимся с деньгами ехать, три женщины… Нет… У знакомых… Да… Они уезжают из страны… Двадцать… Шестьдесят… Потому что срочно… Да нормально всё! — ну как, блин, объяснить, что я эту сделку из будущего помню.

Зато Инна, слушая мои ответы, даже приободрилась. Как это её убедило, что я не кидала и не бандитка — я ХЗ, честное слово.

Отец спросил адрес, объявил:

— Через двадцать минут буду! — и отключился.

— Ну что,