Геннадий Ищенко - Коррекция Страница 55

— А что с нашей собственной бомбой? Ты ведь ездил и в Саров?

— Курчатов обещал, что должны все закончить в конце года. В результатах он не сомневается. А по ним уже будем решать, что запускать в серию. Наш вариант гораздо удобней в использовании и экономичней. После испытания второго изделия сразу же запускаем водородную бомбу, проект уже на выходе.

— Слушай, Лаврентий, если все пройдет так, как обещает Курчатов, надо бы наградить Самохина. Как думаешь?

— Думаю, нужно, — согласился Берия. — Сделали бы и без его подсказки, но время он сэкономил сильно. Да и вообще, от него было много полезного. Физики запустили восемь тем. И это помимо того, чем занимается их Центр.

— Вот что, Лаврентий, — Сталин помолчал, потом закончил. — Готовься после съезда меня заменить. Что-то мне плохо, и сил нет совсем. Нужно опять съездить подлечиться. Ты и так тянешь всю работу, возьмешь и то немногое, что еще делал я. Я на съезде скажу. Нужно вообще взять за правило, чтобы не держать стариков у власти. Ты сам читал, чем такое заканчивается. Исполнилось семьдесят и на покой. А тем, у кого еще есть силы и скучно сидеть дома, можно найти другую работу. И еще одно… У тебя кто-нибудь занимается Ракоши?

— Вопрос с Венгрией прорабатывается, — ответил Берия. — Ракоши кое в чем переплюнул нашего Ягоду. Его однозначно нужно убирать. И не его одного. Сейчас решают, как это сделать безболезненно, и кем его заменить. В отношении кандидатуры Надя есть большие сомнения.

— Мама! Смотри, краб!

— Ромка, ты почему опять забрался в воду? — одетая в купальник жена Михаила побежала вытаскивать сына из воды на галечный пляж.

— Здорово у тебя получается! — с искренним восхищением сказал Михаил, смотревший на работу Лиды. — Море как настоящее.

— Не люблю, когда смотрят на незаконченную работу, — недовольно сказала она. — Пошел бы ты, что ли, поплавал с Алексеем?

— Надоело! — ответил он. — Сколько уже можно плавать? Мы три недели только и делаем, что плаваем. Ответишь на вопрос?

— Смотря на какой, — Лида отошла от мольберта и сняла рубашку, которой прикрывала уже облезшие от загара плечи. — Давай свой вопрос, пока я еще не в воде. В отличие от тебя, мне море еще не надоело.

— После катастрофы спаслось много евреев?

— Ну ты и спросил! — удивилась она. — Знаешь, после взрыва интересоваться национальностью было не то чтобы не принято, просто неприлично. Ее и в чип не заносили. Все жители России были русскими, даже негры. Насколько я помню, большие диаспоры евреев были в Штатах и в Европе. Ну и, конечно, Израиль. Из США спаслось миллионов двадцать или тридцать.

— А почему такой разброс в цифрах? — удивился Михаил.

— А ты сам подумай. Кто их тогда считал? Уцелели в основном в южных штатах, а там тогда треть жителей была чиканос, а половина оставшихся – негры. Вряд ли среди них было много евреев. Примерно треть сбежала в Австралию, остальных поначалу принимали в Европе, но потом, когда припекло, всех выбросили вместе с другими эмигрантами. Те, кто не погибли, прибились к нам. А в Европе уцелело совсем немного народа. В основном это немцы, которых осталась четверть, и совсем мало французов. Остальных можно вообще не считать. Что там в Австралии я не знаю. Правительство, наверное, поддерживало какую-то связь, но если в Сети об этом что и было, я тогда не интересовалась. Спроси Алексея, он может знать. Читала только, что до них кислотные дожди не достали. С другой стороны, попробуй прокормить пятьдесят миллионов ртов, если как минимум десять лет ничего нельзя выращивать. И нужно топливо, потому что температуры сильно упали. Мы выжили только из-за диктатуры, а австралийцы могли продолжать играть в демократию.

— Это из-за анархии?

— Президент с помощью армии национализировал все запасы продовольствия и всю энергетику. Потом вообще временно забрали под государственное управление всю экономику. Большую часть эмигрантов бросили на постройку реакторов и подземных производств продовольствия. Отец как-то говорил, что от разных причин погибла четвертая часть строителей. Ну и половину населения Дальнего Востока потеряли из-за войны с Китаем. Я думаю, что раз евреи были до взрыва, то и после него у нас должны были сохраниться. Но я ни среди своих знакомых, ни среди знакомых отца чисто еврейских имен и фамилий не припомню.

— Что-нибудь знаешь насчет Израиля?

— Извини, Миша, но там вряд ли кто уцелел. Америка, которая их всегда поддерживала, исчезла, а атомное оружие уже и у арабов было. И терять им было нечего. Да и без арабов… Нефть для себя у них еще была, а продовольствие – уже вряд ли. Наши потом сообщали, что атомное оружие там точно применяли. Но кто и против кого, я не знаю. У нас считалось, что на Ближнем Востоке людей не осталось. А для чего это тебе? Неужели для тебя это так важно?

— А ты как думаешь?

— А я, Миша, вас, если честно, не понимаю. Мне национальность человека безразлична. Если он живет в моей стране, значит, соотечественник. Нас приучили не смотреть на внешность, а в бога тогда вообще мало кто верил, поэтому и на это внимания не обращали. Ваша семья – очень хорошие люди, поэтому мы и дружим. У меня муж не то чтобы не любил евреев, скажем так, недолюбливает некоторых из них. А о тебе сразу сказал, что классный парень.

— И в чем же причина его неприязни?

— Ты меня неправильно понял. У него нет неприязни ко всем евреям, он недолюбливает тех, кто упорно лезет во власть, используя поддержку тех, кто уже там обосновался. Он говорит, что такие не все, но из-за них и к остальным не слишком хорошее отношение.

— Он не прав, — вздохнул Михаил. — Давай ненадолго присядем и я постараюсь тебе объяснить. Алексей неправ в том, что причина неприязни к нам в еврейской упертости во власть. Что ты знаешь об истории евреев?

— Почти ничего не знаю, — она поднялась с камней. — Подожди, хоть рубашку подстелю, а то все слишком нагрелось от солнца. — Я помню, что евреи были рабами фараонов и их оттуда увел какой-то пророк и сорок лет водил по пустыне.

— Это было слишком давно и к делу не относится, — сказал Михаил. — Все началось с исхода евреев из Палестины в пору владычества Рима. Я тебя не буду утомлять долгим рассказом, скажу только о том, что поначалу евреи расселились по всей Римской империи, а после ее падения стали селиться в Европе и Азии. Бывало, что какое-то время они очень неплохо жили в отдельных местах, но основная масса терпела постоянные притеснения. И длилось это чуть ли не две тысячи лет. Причем их грабили и убивали не только в древние времена на Востоке, еще совсем недавно в Российской империи еврейские погромы были обычным делом. Вот могли бы вы нормально жить, рожать и воспитывать детей, зная, что можете всего лишиться в любой момент? Евреев не защищало даже богатство, наоборот, оно было лишней причиной для грабежей.

— Хочешь сказать, что они лезут во власть, чтобы обеспечить себе безопасность? Что-то слабо верится, их же оттуда периодически вычищают. Какая тут безопасность?

— Чем вы там занимаетесь? — крикнул выходящий из воды Алексей. — Сидите и воркуете, как два голубка, вместо того чтобы купаться.

— А ты уже накупался? — спросила Лида. — Тогда подожди, я сейчас тоже окунусь и пойдем обедать. Ладно, Миша, как-нибудь потом договорим.

— О чем болтали, что жена даже забыла о своей работе? — спросил Алексей, усаживаясь на камни.

— Рассказывал Лиде об исходе евреев из Палестины, — ответил Михаил. — Пойду смывать песок.

— Странную вы выбрали тему для пляжа, — хмыкнул Алексей. — Идите купаться, а я пока обсохну.

В свои комнаты возвращаться не стали, сразу пошли в столовую. Михаил взял уставшего Ромку и посадил себе на плечи.

— Он сейчас наверх будет карабкаться до ужина, — сказал он недовольной супруге. — Ничего не забыли? Тогда вперед!

После обеда Михаил с Викой повели сына спать, а Самохины пошли в одну из парковых беседок.

— С что это Михаил взялся тебя просвещать? — спросил Алексей жену. — Не замечал за ним раньше любви к истории.

— Он у меня спросил, сколько евреев осталось после взрыва, а я, когда ответила, задала вопрос отчего к ним такое отношения и пересказала твою версию.

— Надо же, — удивился Алексей. — Впрочем, у каждого в голове свои тараканы. Я тебе выдал не столько свою, сколько обывательскую точку зрения. Настоящая причина сложней. А ты постарайся в дальнейшем никогда не задавать таких вопросов. Если человек нравится, наплюй на то, какая у него национальность. Тебя, по-моему, так и учили. А сволочей в любой нации достаточно.

— Ладно, буду плевать, — согласилась Лида. — Леш, ты не мог бы меня устроить в ваш Центр хоть кем-нибудь? Сил больше нет сидеть дома! В большом городе я бы себе занятие нашла, а в нашем городке без тебя никак.

— Я поговорю с Капицей, как приедем, — пообещал муж. — Может быть, он что-нибудь придумает, мне, если честно, ничего в голову не приходит.