Владимир Чистяков - Попадают по-разному Страница 55

"Мне написать не мог? Или там была просьба передать, да ты просто забыла?"

"Ха! Чего не было, того не было. Если бы к ним соберусь, тебя позову. Впрочем, ты и одна явиться можешь".

"Как-то не хочется".

"Угу. Так и поверила. Просто признай, боишься".

"Боюсь чего?"

"Насколько я тебя знаю, в первую очередь, показаться смешной. Потом всего, почему молоденьким девушкам не советуют гулять по тёмным улицам. Ну, так на этот счёт, можешь не волноваться, охрану она тебе даст, я уже спрашивала".

"Ты одна или вы обе меня просватать решили?"

"Сама подумай. Вдруг убьют?"

"Меня здесь кусаться вполне научили".

"А я и так змея ядовитая!"

"Не понимаю, его дураком выставили, а он развить знакомство хочет".

"Ха! Плохо ты людей знаешь! Произвело впечатление, что поставили на место. Привык же к вседозволенности, служанки и не только, ни в чём не отказывают. А тут раз – и по носу получил. Причём, вроде бы от мышки серенькой. Правда, там и сама я там присутствовала…"

"Ты-то своего никогда не упустишь".

"Не уж, этого кому-нибудь другому оставлю. Тебе он точно не нравится?"

– Опять задумалась? – беззлобно смеётся Госпожа.

Как просыпаюсь. Хоть и верхом.

– Тебе вроде, первой докладывать должны, а ты с открытыми глазами спать умудряешься.

Смеются уже все. Не обижаюсь. Единственная тут, кто на войне впервые. Только началась ли уже война? На этой границе особо тихо и не было никогда. Вот только впервые одна из сторон двинулась через реку всем, что у неё есть. Как про это напишут потом?

Пока всё буднично. Всё знакомо, если и не видено, то читано. Оборудование переправы при противодействии противника. Противника пока нет, но всё равно.

– Рэндэрд отличился. Пустил им первую кровь.

– Наградить надо, – заметил старик. Его никто не называл по-другому. Он просто чудовищно стар, говорят даже старше Херенокта. Тоже сражался в Войне Великанов. Сейчас в бой идут внуки и правнуки героев той войны, – Не думал, что кто-то из сыновей этого убийцы окажется на что-то годен.

– Рэнд много кем был, кроме как убийцей, – равнодушно замечает Госпожа.

– Я и не считал его трусом. У него даже по сравнению с Эрендорном и его помётом, руки по локоть в крови.

– Про Кэрдин, маму и меня многие говорят, в крови по уши. И что?

– Ничего. Не думал дожить до этого дня.

– Ха! Ещё до штурма этого городка святого доживёшь и выпьем с тобой, старик, из черепов храата да первосвященств всяких.

Усмехается. Знаю, прозвище Рэндэрда "Огненный череп", так вот старик на череп смеющийся похож куда больше.

– Чувствуется, с кем вы вместе росли.

Теперь уже Верховный смеётся.

Последний солдат Рыжей Ведьмы, кто ещё в строю. Давно не занимает никаких должностей. Но числится в отпуске по ранению, а не в отставке.

В этот поход не мог не пойти. Пусть и в чине генерала при Ставке. В дни его молодости замышлялся подобный поход. Тогда не сложилось.

Издалека и не догадаешься, сколько ему лет. Осанка, как у молодого. В седле держится уверенно. Если лицо под маской, совсем ничего о возрасте сказать нельзя. Словно в насмешку, маске приданы черты маленького ребёнка.

Шуточки с годами не меняются, у меня наоборот, маска старика с тонкой бородой и длинными белыми усами.

– Казначей уже туда поскакала. Рвалась сама первого на том берегу сразить.

– Понять можно. Сам когда-то думал первым через реку шагнуть.

– Этой чести Кэрдин никому не уступила бы.

– Это верно, но я тогда был молод.

– Почему-то старухой чувствую себя именно я.

Старик хохочет. Госпожа ему во внучки годится. Вот только, двух великих женщин уже пережил. Да и о тяжелом ранении Верховного совсем недавно явно известно.

Видела только как она страшно хромала. Но показательным для меня, как была напугана бесстрашная Динка. Ещё Чудовище говорила, в каком ужасе пребывал казначей. Вот на это я бы не отказалась посмотреть, при всей сложности тогдашней ситуации.

Сама тоже ни о чём хорошем тогда не думала. Смерть Верховного после только-только выигранной войны в кое-как замирённой стране.

Казначей первой бы признала Динку Верховным. Вот только той материнские доспехи откровенно маловаты. И так считают очень многие.

Стала бы она ссориться из-за подруг с ценнейшим соратником?

"У Верховных друзей не бывает".

Я в детстве боялась казначея. Её все в нашей части Замка боялись, кроме Динки. Чёрная Змея была где-то там, слишком высоко, чтобы туда заглядывать. Да и я просто мала слишком была ещё в её бытность Верховным.

Вот Госпожа была рядом, живая и настоящая. И в случае её смерти вряд ли меня ждало что-то хорошее. Мелкая фигурка в слишком больших играх. Пожалуй, тот удар кинжалом повысил мои шансы уцелеть. Или, наоборот.

Динка сказала, следы того покушения вели за Линию. Выделила "того". Про заказчиков других не дознались.

– Теперь, как говориться, что выросло, то выросло. Бодроны, твои нелюбимые, в человеческих болезнях да лекарствах разбирались получше, чем те, что за Линией живут, сейчас. Хотя, и жрали людей временами… – говорит, глаза прикрывая и плотоядно облизываясь.

Генералы громче жеребцов ржут.

– При таких вкусах, неудивительно. Сейчас, за Линией, тоже, вроде употребляют? Человечинку, в смысле?

– Боговятину, что ль? Не, её на всех не хватит, замену пекут, страшно между собой ругаясь, какая правильная, из пресного или дрожжевого теста.

– Давно их жизнью не интересовался. По-прежнему топят половину новорожденных, к вере приобщая?

– Ты их слишком уж их зверьми считаешь. Топят, скорее, по недосмотру. Просто в воду макают. Целиком. Вскоре после рождения. Зимой тоже. Вот детки и помирают. Где-то жалко, а где-то и хорошо – вон сколько наших врагов не выросло.

– Старая Змея хотела под корень их извести. Пустыню до Океана устроить.

– Умная была, но пить столько не стоило. Чтобы страну завоевать, воинов перебить мало. Иногда и вообще не нужно. Дети тем и ценны – их учить можно. Тому, что нужно нам.

– Это не ко мне. Я только от плеча до седла могу… Мог когда-то.

– Для этого и помоложе кого хватает. Да и дорого и долго таким ударам учить. Сам знаешь, клевцом броню пробить легче, чем мечом. Вот дырки делать и будем. Издали.

Усмехается. Старик задорно подмигивает в ответ. Сейчас рядом с молодыми, будто один из них. Он словно сам помолодел. Заинтересованно на нас посматривает. Динка ржёт, Роза хихикает.

А я? Что я? Почему, если где-то веселье, всегда в стороне оказываюсь? Даже сейчас сама себе брюзжащей старухой кажусь.

Нет, не понимаю людей, кто по стране разъезжает только для рассматривания всяких диковинок. Сказываются годы, прожитые в самой большой диковинке.

Тут же. Дорог, за исключением Великой нет, что-то похожее на архитектуру встречается нечасто. Представлено чем-то похожим на изуродованные пристройками наши старые здания городских судов. Судя по толщине стен, и обилию подпорок снаружи и внутри, расчёты стен и сводов тут делать не умеют.

Примерно семьдесят пять процентов каменных зданий с упавшей, а то и вовсе не начатой, крышей, пострадали не от наших обстрелов и штурмов, а от рукозадости строителей. Трещины в стенах говорят о том же, хотя по-настоящему старых построек тут нет вовсе.

Предназначение за гранью моего понимания. Здания для восхваления бога. Если он так велик, что весь этот мир создал, то зачем какие-то постройки? Глупцы думают их кто-то слышит? Говорят, если лбом об пол биться, мольбы ещё лучше доходят.

Входя в храмы эти, зачастую перешагивая через тела защитников и с взведённым пистолетом, даже начинала высматривать на полу отметины от стучания лбами. Не находила. Может, именно из-за относительной новизны зданий? Хотя, известняк довольно мягкий камень.

Убранство убого прежде всего по отделке. Фрески до ужаса и скуки однообразны. Бородатые фигуры в полный рост, сцены казней. Изредка конные да рожи с собачьими головами.

Строить в первую очередь надо нужное живым людям. Те же дороги или водопровод.

Убивали редко. Перепуганные женщины и дети, пусть и грязные хуже свиней, особой ненависти при малых потерях не вызывали.

Всегда убивали только бородатых тварей в чёрном, обычно среди них прячущихся. Заплывшие жиром свинячьи глазки, или наоборот, горящие хуже чем у пьяной от боя, Динки.

Вроде, по их вере, ищущих защиты в храмах убивать запрещено. Срать нам на их веру! Не убиваем совсем по другим причинам. Впрочем, баранам знать мотив пастуха совсем не обязательно.

Дверь разбита, можно идти.

– Так оружие наизготовку, но никого не трогать, пока я с ними не поговорю.

Всё как обычно, сбившаяся у противоположной от входа стены, толпа. Бросается в глаза, на этот раз только женщины с детьми и явно небоеспособные мужчины. Пред ними стоит очередной урод на голову в чёрном. Смотрит безумными глазами. Госпожа вразвалочку направляется к нему. Хм. А идея украсить рога лакированными красными пятнами оказалась хорошей. Куда страшнее стало смотреться.