90-е. Шоу должно продолжаться 3 - Саша Фишер Страница 55

На перекрестке с Молодежной двое рабочих деловито ваяли из здоровенного кома снега фигуру деда Мороза. Почти доделали, лоск наводили.

Ну да, маловато было новогоднего. До сиятельного блеска всех цветов радуги еще далеко. Но в целом…

Я усмехнулся и сунул нос в шарф. Может быть, это я просто так мысленно спорю со всеми моими «экскурсоводами» по девяностым? Они мне говорили про тлен и разруху, а я, такой: «Какая разруха, а чем вы? Ну да, мишуры поменьше, но предчувствие праздника прямо-таки в воздухе витает! Идите нафиг с вашими фальшивыми елочными игрушками, лживым инструментом в руках хитрых маркетологов!»

Даже поймал себя на том, что в голове составляю из слов аргументы и пруфы прикладываю. Мол, вот же, смотрите, мужик тащит елку, замотанную какой-то драной клетчатой тряпкой, кажется, это бывшая рубашка. Лыба такая на роже, похоже, что у него тлен? В мечтах его явно царит селедка под шубой, которую он навернет под бой курантов. Или вот, например, чешет тетка лет пятидесяти. Сосредоточенная такая, сумка руку оттягивает, и она ее то и дело спешит к груди прижать. Из сумки торчит две пары когтистых куриных лап и видно оранжевые бока апельсинов. Добычу тащит. Не улыбается, шевелит губами. Рецепт вкусной запеченой курочки на банке про себя проговаривает? А может стишок повторяет, которым она хочет свою семью с Новым годом поздравить… Вотсапа-то еще нет, не скажешь подруге, чтобы переслала ценную информацию…

Я скользнул равнодушным взглядом по длинному хвосту очереди.

Хмыкнул. Пожалуй, я тоже предвзят, вот что. Наверняка здесь все это есть. И разруха, и безжалостные бандиты. Фигли далеко ходит? Можно подумать, Француз с его ребятами, которых я вижу практически через день, это такой клуб воспитателей детского сада. А по кабакам они шляются исключительно в благотворительных целях. Просто… Хрен знает.

Просто у меня отличное настроение. В голове роятся разные задорные планы. Домой приходить приятно, потому что отец, мать и сеструха — это отличная компания, и все вместе, и каждый в отдельности. Мои «ангелочки», которые сначала показались мне туповатыми говнарями, на поверку оказались не лишенными таланта парнями, с которыми в целом очень приятно иметь дело. Не без закидонов, но у кого их нет?

А разруха, бандиты…

Вообще не парят меня эти вопросы.

Неожиданно я подумал про Ивана. Давненько его что-то не видел. Кажется, после того, как мы раскрыли карты, он начал меня… избегать. Впрочем, может я и надумываю. Он здесь давно, отлично устроился, у него, наверняка тоже планы. Да и что нам с ним делать вместе? Предаваться ностальгии по утраченному двадцать первому веку? Коктейлям за барной стойкой, мультплексам со звуком долби-все-вокруг и фудкортам?

Уличным кофейням и капучино в картонном стаканчике?

Блин, а вот кофеен все-таки реально не хватает… Если от сматфона я отвык сравнительно безболезненно, во всяком случае уже почти перестал хвататься за карман каждый раз, когда в своем прошлом-будущем залип бы в телефон. То вот ларьки с кофе я продолжаю машинально искать.

Нда… Кофе. Завести себе уже термос и таскать с собой?

Ну а что?

Варить дома кофе с молоком, наливать в термос. И в сумке носить.

Гм.

Дома был термос. Здоровый такой, со стеклянной колбой и пастельными розами на боках. И кружкой-крышкой. Я представил, как сейчас деловито смахиваю снег со скамейки, расстилаю пакет с портретом грудастой красотки. Затертый такой и линялый, потому что новенькие сейчас прямо-таки писк моды. С этими пакетами и школьники таскаются, и модно одетые девицы. И мужики серьезного вида. Если новый расстелить, меня фланирующие по Ленинскому девицы на тряпочки порвут. За святотаство. Так что нет, пакет должен быть старый и непрезентабельный.

Значит, расстелил я, такой, пакет. Поставил на колени баул. Достал оттуда термос с розочками. Открутил крышку, плеснул себе кофе…

Нда, пенсионерская такая картинка получилась. К этому в комплекте нужна штормовка, обвисший брезентовый рюкзак, вязаная шапка и приросшая и гитара еще. Со следами многократных поездок на фестивали самодеятельной песни…

Трындец, конечно, какая фигня мне в голову лезет.

Впрочем, я же сам решил проветриться. Вот и посвистывает…

Но тему термокружки надо бы как-то пофорсить. Их еще точно нет, как и многих других привычных в мое время вещей. Может, у Ивана спросить, как он справляется? Кофейню же почти как настоящую он устроил… Может и с кружкой что-то решил?

— Велиал! — окрик выдернул меня из праздных размышлений. — Эй, Вовчик, погоди!

Я оглянулся. За мной по аллейке мчался запыхавшийся Жан.

— Здорово, Жан, — я снял с руки перчатку и пожал протянутую руку молодого журналиста. — Еще же полчаса до встречи, ты чего здесь?

— Да прогуляться вышел, а тут смотрю, ты идешь! — радостно сообщил он. — Может забуримся в бар и по пивку? Заодно обсудим статью про Банкина, а?

— А с ней что-то не так? — удивился я. — Или он с тобой встречаться отказался?

— Да не, — он помотал головой. — Сейчас я… Блин, снег этот! Давай в бар, тут через квартал наш «Ахетатон», там сейчас не должно быть много народу.

От Бельфегора я уже знал, что с легкой руки студентов-историков замухрыжечная пивнушка под названием «Колосок» получила гордое имя одной из древнеегипетских столиц. Другие студенты тоже подхватили это дело, и за каких-то пару месяцев вытеснили оттуда обитавших там мужичков. Все просто — бар оказался чертовски удобно для универа расположен, буквально в трех минутах ходьбы. Кто-то резвый его разведал, вот и случилось туда паломничество шумной образованной молодежи. И тихие забулдыги предпочли откочевать в другое место. Оставив бар с нетвердо стоящими на одной ноге высокими столиками, кафельными стенами и полом, покрытым унылой коричневой плиткой, молодым оккупантам.

— Нда, насчет мало народу ты погорячился, — хмыкнул я, когда мы нырнули в пахнущий табаком и пивом сумрак «Ахетатона». Народу там было примерно как в автобусе в час пик. Ну ладно, не настолько. Но ни о каком свободном столике речи вообще не шло. Студенты обоих полов толпились, передавали друг другу кружки с темно-желтой жидкостью. Пренебрегая, ясен пень, закусками.

— Зачетная неделя, — философски вздохнул Жан. — Зато распечатку снегом не завалит! Давай где-нибудь в уголке приткнемся… Парни, тут свободно же?

Мы пристроились к столику, занятому парочкой ботанов, которых интересовали, кажется, только их конспекты. Жан всучил мне несколько листов, заполненных напечатанным на машинке текстом, а сам отправился к окошечку раздачи