Михаил Ланцов - Александр. Книга V [СИ] Страница 56

— А что с миром?

— А не с кем его подписывать. Остатки Османской Империи не имеют единого центра власти, потому что генералы никак не могут между собой договориться. В Болгарии творится какая-то совершенная неразбериха. В Валахии — все еще военное положение. Бессарабия — оккупирована нашими войсками, а ее бывшие правители сидят в Трансильвании и отказываются с нами вести переговоры. В Греции волнения. Нежелание короля Георга I выступать в роли союзника Российской Империи в разгроме османов, привело к массовым стихийным бунтам. Фактически — Греция стоит на пороге гражданской войны. Ей сейчас точно не до переговоров и уточнений границы. Собственно только Сербия и Черногория вполне "в себе". Да и европейское сообщество не сильно желает обсуждать османский вопрос. Им не до этого. Не с кем вести переговоры, — снова пожал плечами фон Валь.

— Дания помогает Греции?

— Нет. Они истощены чрезвычайно. Три войны за десять лет для такой маленькой страны — это очень много. Но англичане, насколько мне известно, подбросили Георгу пять тысяч современных винтовок и два десятка механических пулеметов. Только это, на мой взгляд, не сильно поможет.

— И все? Англичане больше никак себя не проявляют?

— По моим сведениям Греция предоставлена сама себе.

— Хорошо, я хочу быть в курсе событий в этой стране, — фон Валь кивнул. — Что же до мира, то помогите наиболее лояльному России турецкому генералу захватить власть и начинайте уже переговоры.

— Почему вы не хотите оккупировать всю Османскую Империю и объявить об ее аннексии на правах завоевателя?

— Потому, что там проживает довольно много фанатичных мусульман. Зачем они нам нужны?

— Они нам и не нужны. Но зачем выделять фактически захваченную территорию под подобные резервации?

— А что вы предлагаете?

— К югу от Османской Империи проживают кочевые арабские племена. Почему бы нам всех недовольных не выслать туда?

— Всю Малую Азию? — Улыбнулся Александр. — И как вы себе это представляете? Особенно в свете того, что у нас очень теплые отношения с Персией и Египтом. Зачем их дразнить? Тем более перед предстоящими событиями.

— Но…

— Что, но? Не нужно дразнить гусей. Ключевую стратегическую задачу по захвату черноморских проливов с выходом в Средиземное море мы выполнили. Следующий наш шаг будет заключаться в том, чтобы закрепиться на захваченных землях. Поэтому, чем гибче и разумнее мы сможем выстроить отношения с нашими соседями, тем лучше. И я убежден в том, что травля мусульман в наших землях не придаст теплоты отношениям как с Персией, так и с Египтом.

— Но разве мы не удержим эти земли? Кто нам помешает?

— Большое количество недовольных мусульман создадут большую угрозу для стабильности внутри Империи. Поэтому, для них нужно выделить отдушину, где бы их за веру никто не притеснял. Так что, я жду от вас проекты создания полунезависимых исламских княжеств на территории Малой Азии и Ближнего Востока. Мы только пришли в регион, и я не считаю разумным сразу начинать влезать в совершенно ненужные конфликты. Хотите получить новый нарыв, аналогичный Кавказу? Я — нет. Вы отлично осведомлены о том, в какую "копеечку" стала нам операция по умиротворению местных бунтарей. Гонять по горам большие армии и расселять сотни тысяч человек по всем просторам огромной Империи — не то, на что я хочу идти снова. Поэтому — пусть лучше в системе будут зазоры для пущей гибкости, чем мы подавимся столь острым кусочком. Я был предельно ясен?

— Так точно, — весьма уныло произнес фон Валь.

— Поэтому, от вас, в тесном сотрудничестве с Путятиным и Горчаковым, требуется провести большую работу по формированию группы новых, формально независимых исламских государств, по факту находящихся в полной нашей зависимости. Что-то вроде автономных территорий.

— Так ведь может имеет смысл пойти дальше? — Вставил реплику Киселев.

— Что вы имеете в виду?

— У нас есть потрясающий инструмент, позволяющий сформировать единое государство из разнородных элементов — военно-политический блок, включающий, помимо России, Швецию, Персию и Афганистан.

— Вы хотите на базе этого политического образования сформировать Конфедерацию? Павел Дмитриевич, вы ничего не путаете? Конфедерация монархий? — Улыбнулся Александр. — Или вы предлагаете мне отказаться от престола и установить в государстве какой-нибудь демократический режим.

— Ваше Императорское Величество, я совсем не это имел в виду, — перепугался Киселев. — Ведь в той же Священной Римской Империи имело место сочетание монархии и конфедеративного устройства. А по многим вопрос — так и вообще, их можно было бы назвать федерацией.

— Я шучу, Павел Дмитриевич. Шучу. На самом деле идея хорошая, но я пока не очень представляю, как все это повернуть. Думаю. Взвешиваю варианты. — Александр смотрел куда-то вдаль, за окно, в котором уже облетели листья. Он лукавил. Император уже давно вынашивал идею создания мощной интернациональной структуры, вроде ОВД или НАТО, но с куда более широкой военной, политической, экономической и культурной интеграцией, так как возможности по "перевариванию" новых земель у Империи стремительно таяли. Уже сейчас ее интеграционные возможности находились на грани возможностей. Но теперь, когда он подкинул "косточку" Киселеву и ряду других сторонников развития этого зачатка полноценного союзного государства на базе военно-политического блока, дело пойдет намного быстрее. По крайней мере, он на это надеялся.

…

— Виктор Вильгельмович, — задумчиво спросил канцлер начальника Имперской разведки, — а что, итальянцы и испанцы на полном серьезе предлагают России Марсель? Просто это на них не похоже.

— Нет, конечно, не предлагают. Однако для всех нас было нужно разрешение Его Императорского Величества на захват некоторых территорий во французской метрополии. Мне кажется это все не правильно — просто так уходить с захваченных земель. А теперь, пользуясь шантажом, угрозами и компроматами мы сможем обставить дела таким образом, что они сами нас будут уговаривать взять хотя бы Марсель. По крайней мере, на всех публичных заседаниях.

…

Глава 41

Демьян Петрович был уже давно не юным парубком, а потому отнесся к идее ехать в дальние дали за лучшей долей весьма скептически. А тут ехать не просто черт знает куда предлагают, а практически на край света, что чрезвычайно подогревало его и без того скептическое отношение к агитаторам, что последнее время зачастили в деревню. И прежде, бывало, бегали мужики на край света от вечного голода и нужды: кто на Дон, а кто — и в заволжские степи. Да не выходило у них ничего путного — таких искателей крестьянского счастья начальство заворачивало с полдороги и, хорошенько выдрав, выдавало на расправу барину или управляющему. А если кого признавали зачинщиком, то и в Сибирь могли сослать. Семи лет не прошло, как еще при прежнем государе, Александре Николаевиче (мир праху великомученика и семьи его, злодейски убитых заморскими басурманами), тоже бродили в уезде агитаторы, всё звали в края дальние да привольные. Да недолго бродили — сам становой пристав с инвалидной командой по их души приехал. И пошли те говоруны по этапу в Сибирь, на каторгу.

А с прошлой осени появились в округе некие молодцы, по виду — чистые барчуки, и стали звать в те же самые края на добровольное поселение. Ну, как таких серьезно воспринимать? Ведь эти молодые люди рассказывают небылицы о том, что за Сибирью, в которой, как известно, вечная зима, есть вполне интересные места. И картинки дивные, фотокарточками именуемые, показывают. А всем известно, что в этой дикой Сибири процветает людоедство. По крайней мере, так говорили старики.

Но в эту зиму случилась большая беда. Вполне привычный голод, сквозь который Демьян Петрович, как обычно продирался "в обнимку с лебедой", оказался фатальным для двух его дочерей. А ведь они были уже не малыми детьми, можно даже сказать, практически "на выданье". Заболели и умерли так быстро, что даже с трудом приведенный эскулап не помог. Уездный фельдшер только руками развел, объясняя все сильным истощением.

Жена его, Прасковья Федоровна ничего не сказала. Замкнулась на своем горе и старалась не общаться с ним. А он сидел в тот день на лавке за столом, смотрел на прибившихся друг к другу трех малолетних сыновей, что спали на печке, и не знал что делать. "Эту зиму переждем, вона Олька с Машкой померли, значит, хватит лебеды-то. А что дальше?" Тот клочок земли, что ему выдавала община, вряд ли будет в грядущем году более плодородным, так как истощили его до крайности. А даже если случится чудо — сажать просто нечего. Брать в долг у Козьмы Никитича? Так ведь отдавать не чем будет. И так — недороды идут. А с голодом шутки плохи.