Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени Страница 56

— Так не успели они…

— А может — не захотели? Мало ли какие цели могут быть у врагов советской власти? Мы тут давно работаем, немцы про нас знают, вот и решили в отряд своего агента заслать. Может такое быть?

— Может, конечно…

— Вот я и спрашиваю вас, гражданин Скороспелый, что вы хотите добровольно сообщить органам госбезопасности?

Все… Лейтенант готов. Рот открывает, а слов нету. Не думал, милок, что его подозрения ТАК легко на него же и обернуть можно.

— Я так вижу, гражданин Скороспелый, что говорить вам сейчас затруднительно? Голова болит или еще что мешает?

— Я… мне…

— Подумать надо?

— Да…

— Хорошо, подумайте. Мне спешить некуда. А чтобы вам легче думалось, эта штучка (я поднял с земли обрез) пусть пока у меня полежит. Заодно и у старшего лейтенанта поинтересуюсь, что это он оружие непроверенным людям дает? Бдительность утратил или еще что тут есть? Товарищ Несвидов!

— Я, товарищ капитан госбезопасности!

— Тут вот товарищу лейтенанту нездоровится. Вы уж побудьте с ним рядышком. Проследите, чтоб хуже не стало, чтобы не ходил куда-нибудь в одиночку. А то ведь голова — предмет темный, науке непонятный. Вдруг да поведет товарища лейтенанта куда-нибудь не в ту сторону? Так и до беды недалеко…

ГЛАВА 52

Несмотря на то что поспал всего ничего, проснулся я бодрым, видимо, сказалась привычка к ночным сменам и скользящему графику. Включив немецкий «квадратный» фонарик и повесив его на пуговицы полевой куртки, я пошел к ручью умыться. Лагерь был уже на ногах, то тут то там мелькали силуэты бойцов, скупо подсвеченные «налобниками» или такими же, как и у меня, трофейными немецкими фонарями.

— Товарищ старший лейтенант… — окликнул меня кто-то.

— Да? — ответил я, вглядываясь в темноту.

— Это Несвидов, товарищ старший лейтенант. Здесь мы.

— А, сержант… Что у вас?

— Вот товарищ капитан приказал танкиста вашего стеречь, а он, как сурок, спит, а мне собирать имущество надо.

— Не дрейфь, сержант, поможем твоему горю. Дед Никто! — громко позвал я.

— Здесь я! — Кудряшов откликнулся метрах в десяти.

— Ко мне!

— Да, товарищ старший лейтенант, слушаю, — сказал боец, подходя к нам.

— Дед, ты вещи собрал?

— Да. Если честно, то у меня и вещей-то нет.

— Это не важно сейчас. Смени сержанта на посту, ему имущество командное паковать надо.

Решив административную проблему, я похромал дальше. Пять минут на личную гигиену — и я уже «лечу» к Люку, готовить заряды.

Пока мы возились со взрывчаткой, Саня успел мне рассказать про приключения наших у тайника.

— Да, а могли ведь и серьезно напороться, вечно Бродяга обостряет, — закончил Люк свой рассказ.

Я согласился с ним, поскольку еще по нашим игрушечным войнам знал, что Шура-Два — натура увлекающаяся и может превратить простую разведывательную вылазку в операцию по тотальному уничтожению противника.

«Изъятие ценного свидетеля», как обозвал операцию Бродяга, прошло, что называется, без сучка без задоринки. Колонна остановилась за деревней, а мы с Зельцем прошлись по крайним домам. Дом Марьяны оказался третьим с краю. Минут пять ушло на уговоры хозяйки и еще пять — на то, чтобы объяснить Лиде, что задание отменяется и мы забираем ее с собой.

Порядок движения был следующим: впереди, метрах в пятидесяти, на мотоцикле ехали Люк и Тотен, за ними — «ублюдок», за рулем которого сидел я, и «эмка», которой рулил Фермер. Грузовик доверили вести Казачине, а замыкал колонну еще один мотоцикл, на котором ехали Бродяга и Зельц. Всех, у кого не было немецкой формы, спрятали в кузове «Опеля».

На шоссе мы выехали в четверть третьего, и десять километров, отделявших нас от моста, проехали минут за сорок, так что, когда впереди показалось шоссе, запруженное войсками, на моих часах было почти три.

Операция нам предстояла непростая — пересечь шоссе, по которому, невзирая на ночное время, двигался сплошной поток войск, и не вызвать при этом тревоги у регулировщиков из полевой жандармерии. Почти весь день Тотен потратил, возясь с трофейными документами, и теперь на наших машинах были нарисованы не тактические знаки отдельного саперного батальона, а эмблемы охранного батальона, расквартированного восточнее Минска, как раз в том направлении, куда мы и держали путь.

Десять минут, которые мы ждали разрешающего сигнала от регулировщика, показались мне годом. Все это время я думал о том, что если что-то вдруг пойдет не так, то шансов вырваться отсюда у нас практически нет. Впереди — дорога, забитая противником, сзади — деревня, в каждом доме которой стояло как минимум отделение.

Наконец, жандарм дал нам отмашку выезжать на шоссе. Я выдохнул сквозь сжатые зубы и воткнул передачу. Пока мы медленно тащились по Радошковическому шоссе, я с интересом смотрел по сторонам — ну когда еще увижу немцев в естественной среде обитания и не через прицел! Вот мерно шагают пехотные колонны. Лица солдат сосредоточенны и угрюмы. Я их понимаю: ночной марш, когда видишь только спину впереди идущего камрада да проезжают мимо машины, слепящие тебя светом фар, — вещь утомительная. И шагать так еще долгие и долгие километры. «Ну ничего, мы устроим вам нежданный привал!» — злорадно подумал я, но тут же одернул сам себя, вспомнив, что не стоит говорить «гоп!», не перепрыгнув забора.

Через километр мы добрались до большой развилки, и основная масса немцев повернула на восток, в сторону Острошицкого Городка, мы же поехали прямо на юг. Говоря «основная масса», я имею в виду то, что и на юг, в направлении тылов правого фланга Группы армий «Центр», двигалось, кроме нас, довольно много машин. Еще километр, и мы сворачиваем с шоссе в поля. Вот и небольшая деревня, вытянувшаяся вдоль реки. Если мы не ошиблись — это и есть наша ближайшая цель.

Встав табором в стороне от дороги, проводим быструю рокировку — Люк и Казачина подсаживаются в мою машину, и мы малым ходом двигаемся к деревне.

Спрятав «Крупп» в небольшой рощице, метрах в двухстах от околицы, мы вытаскиваем из машины снаряжение и навьючиваемся. Получилось вполне себе терпимо — килограммов по двадцать на брата. Теперь нам надо в темпе пройти около трех километров, да еще и через реку переправиться.

Нажимаю на тангенту:

— Арт в канале. Мы в игре!

— Понял тебя, ни пуха, — отвечает мне Фермер.

— К черту.

Прокравшись через деревню, мы, не замеченные ни одной живой душой, переправились на другой берег по никем не охраняемому броду и потрусили на север. Раненая нога сильно уменьшила мою подвижность, так что ребятам приходилось останавливаться и ждать меня. Когда до объекта оставалось метров триста, мы легли на землю, и Саня достал ПНВ.

— Ага, все — как и днем… по отделению с каждой стороны, и патрулей на берегу нет… — сказал он после пятиминутного разглядывания моста. — На, сам посмотри, может, заметишь еще чего.

Однако и я ничего необычного не заметил, и мы аккуратно двинулись в сторону моста.

Двести метров… Сто… Пятьдесят… Сели на корточки… Наблюдаем… Часовые, успокоенные присутствием такого количества своих, службу несут исправно, но без огонька — смотрят больше на проезжающие мимо машины, чем по сторонам. Ну а даже если и обводят окрестности взглядом, помогает это мало — узкие лучи, вырывающиеся из-под светомаскировочных крышек фар, слепят не хуже прожектора. Посидев немного и еще раз проверив расположение вражеских постов, Люк первым уходит в темноту. Выждав две минуты по часам, отправляюсь вслед за ним. Еще через две минуты за мной пойдет Казачина.

Полсотни метров до моста мы преодолели за десять минут. Грохот от проезжающих наверху машин под мостом стоит такой, что кажется, даже заори кто-нибудь из нас в голос — на мосту и не услышат! Но кричать нам незачем, поэтому мы спокойно закрепляем на опорах заряды. По два «рукава» на каждую сваю и по небольшому заряду между подкосами и продольной балкой. Для того чтобы разместить последние, строим «живую пирамиду». Так, готово — треть дела сделана!

Теперь бенефис Казачины! Примотав запал Ковешникова к балке, он притягивает к нему зиптаями[58] отрезки детонирующего шнура, а потом разводит шнур по зарядам. Я в это время, зачерпнув воды в гильзу и наполнив консервную банку, подвешиваю наш «замедлитель» к подкосу рядом с зарядом. Хочется, чтобы его при взрыве разнесло на мелкие кусочки — пусть немцы голову поломают. Через десять минут все готово!

Ваня хлопает меня по плечу, и я отхожу в сторону. Он, опустив внутрь палец, проверяет уровень воды в снарядной гильзе, после чего, присев, отливает немного воды на землю — слишком ранний взрыв нам не нужен! Потом он приоткрывает капельницу и молча считает капли, падающие ему на ладонь. Регулирует капельницу… Прикрепляет гильзу к свае… Поворачивается ко мне и делает жест, как будто отталкивает что-то от себя. Пора делать ноги!