Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король Страница 56

Я замер, быстро зыркнул на мага, тот посерел от усилий, напрягся, вижу, как пытается снова поднять, но не удается даже остановить, и вся масса устремилась обратно, а снежная буря уже снова скрывает все в метели, правда, пока там, вверху.

— Что? — крикнул я в страхе.

Он захрипел, перекосился, жилы на шее напряглись так, что вот-вот лопнут, руки то опускаются под незримой тяжестью, то ему удается чуть-чуть приподнять, но видно, что проигрывает, проигрывает...

— Это... они...

Я крикнул, чувствуя себя глупо, без сопливых обойдутся, но все же нельзя не подать голос:

— Держись!.. Ты же сильный!

Он хрипел, колени начали подгибаться, я чувствовал, что вот-вот рухнет, а снежная буря возобновится с еще большей яростью.

— По... мо...гите, — прохрипел он. — Их трое...

Я вскрикнул:

— Как?

— В вас есть, — выдавил он сквозь стиснутые челюсти, — мощь... Пусть мало... но... может хватить...

— Но... как?

Он пошатнулся, руки опускаются, и вот-вот их прижмет к телу, лицо белое, как у мертвеца, плоть истаивает на глазах, скулы заострились, весь отдает себя в магию, но нашел силы прошептать:

— Встаньте ближе... Чтобы плечи... ни о чем не думайте... Опустите ладонь на мое... плечо...

Глава 7

Я торопливо положил руку на его худое плечо, он закрыл глаза и опустил голову, некоторое время стояли в грохоте и треске, а я чувствовал, что в самом деле чем-то делюсь таким, чем сам еще не умею пользоваться, но нечто из меня уже исходит, хоть и по капле, мир застыл в равновесии, эти трое неизвестных магов не могут опустить это каменное плато, зависшее в воздухе, а мы не можем поднять.

Чудовищная масса камней, что уже почти легла на прежнее место, опустилась еще чуть, до земли осталось несколько ярдов, там застыла в неподвижности на долгое время, затем я ощутил, как во мне продолжает пробуждаться та некая темная мощь, Карл-Антон застонал, чувствуя, как она вливается в его тело, захрипел с яростью в голосе, и заснеженное поле камней и скал медленно пошло вверх.

Я молчал, весь отдавшись этому странному чувству странной звериной радости, через некоторое время услышал измененный голос Земмельвейса:

— Ну вот... вот я и отыскал их...

— Кого? — спросил я и осекся.

Его глаза вперили в пространство пустые глаза, но когда зрачки задвигались, я ощутил, что он видит чьи-то лица, и те тоже смотрят на него, сейчас пошла завершающая фаза смертельной дуэли.

Я чувствовал дикое ликование, нам удалось, это я помог, поверхность земли очистилась даже от снега, все камни, валуны, скалы — все уплывает вверх... темная мощь пошла струиться из меня легче, свободнее, радостнее, я чувствовал, что да, те проклятые колдуны повержены, размазаны, как грязь, превращены в тлен, вот так нужно, да будет так со всеми, кто посмеет поклониться недостаточно почтительно...

Треск начал затихать, исполинская масса камней и снега двигается вверх все медленнее, постепенно застывая, словно там вмерзает высоко в небе в незримое ледяное поле.

Маг сказал не своим голосом, хриплым и надтреснутым:

— Все... Пусть армия идет...

Я повернулся, махнул рукой Меганвэйлу, пусть уводит конницу галопом, а то и вовсе карьером. Тот вздрогнул, перестал следить за мной застывшими глазами, повернулся к ожидающим у подножия холма военачальникам и прокричал приказ.

Через мгновение вся конная масса пришла в движение. Я повернул голову к магу, во мне что-то странное, дикие желание убивать и рушить, и в то же время грызет неуверенность насчет этой зависшей в небе массы камней, скал и снега, ибо внизу во весь опор уносится панцирная конница, спеша миновать опасное место, и если вдруг что-то пойдет не так...

— Это все, — проговорил я почему-то непослушным языком, — не рухнет?

— Рухнет, — ответил он тоже голосом совсем иного человека. — Когда скажу.

— Но...

Он прервал:

— Пусть идут! Я продержу все там... как красиво получилось... пока не проскачет самый медленный! А потом догоню вас.

Я сказал с неуверенностью:

— Хорошо, Карл-Антон. Верю, вы сильнейший маг. Такое сотворить... гм... но не придавит?

— Нет, — прорычал он. — Всемогущее Небо, какая же это сладкая мощь...

Лицо его искривилось в судороге наслаждения, голос вздрагивал от экстаза, я чувствовал уже не тревогу, а темный нарастающий страх. Что-то пошло немного не так, почему-то во мне начинает пробуждаться эта злая жажда всеобщего разрушения, а я не стойкий аскет, я всегда предпочитал поддаться искушению, чтобы оно поскорее оставило меня, но все же разрушать нельзя, я же собрался строить...

Под ногами глухо заворчало, раздался треск, тяжелый грохот. Земля лопнула, в щель высунулась острая вершинка камня, тот неодержимо прет вверх, и вот целая скала, выворачивая пласты мелких камней и гальки, поднялась, невообразимо легко оторвалась от поверхности и пошла, ускоряясь, в сторону неба.

Я охнул, по обе стороны от очистившейся дороги с треском отламываются вершины скал, массивные глыбы выползают из земли, словно незримые руки древних богов выталкивают их, и все это всплывает вверх, вверх, не падает в небо, а именно всплывает...

— Хватит, — сказал я. — Хватит!

Он не слушал, лицо перекошено, глаза загорелись нечеловеческим восторгом и разгораются все ярче, стали багровыми, от них пошел красный свет.

— Перестаньте, — крикнул я, — прекратите!

Он прошипел сквозь зубы:

— Какая же это мощь... какая исполинская мощь...

— Прекратите! — заорал я.

Он медленно повернул ко мне голову, она почему-то укрупнилась, он сам стал громаднее, массивнее, а свет из глаз стал невыносимо ярким, пурпурным, от которого мое сердце заметалось в панике, не зная, куда выпрыгнуть.

— Как, — прорычал он, и в его странном голосе прозвучала неземная сила, — как это оказалось в таком... таком ничтожном...

— Эй, — заорал я, — опомнитесь!.. Возьмите себя в руки!

Он прошипел, и голос его прозвучал так, словно на раскаленную лаву ада выплеснули целое озеро холодной воды:

— Исчезни... не знаю, кто вложил в такое ничтожество эту неземную мощь... но заберу всю...

Я отшатнулся.

— Остановитесь!.. Я не стану помогать больше!

Его челюсти укрупнились, как у древней рептилии, а шипение прорезало воздух с такой силой, что я услышал треск сгораемого воздуха:

— Поздно... Меня не остановить...

— Попробую, — выдавил я через силу, — и не таких...

Но чудовищная мощь сковала, я чувствовал себя лягушкой, вмерзшей в лед. Из последних сил попытался отодвинуться, удалось чуть-чуть, даже как-то отлепил кончики пальцев от его плеча и с усилием начал опускать руку.

Маг в изумлении оглянулся, на искаженном лице, уже нечеловеческом, появился злобный оскал.

— Замри, ничтожество...

Он сам протянул руку и властно опустил громадную ладонь с перепонками между пальцами на мою грудь, закрыв ее почти целиком. Сильнейший жар вспыхнул под его рукой, прокатился по всему моему телу.

Я взвыл, но мой голос потонул в страшном крике существа, в которое превращался маг:

— Что?.. Этого не может быть...

Его отшвырнуло, он рухнул на спину, вместо руки дикое пламя, огонь тут же переметнулся на его плечо, голову, грудь и охватил все тело.

Я тупо смотрел на дергающуюся фигуру, теперь уже человеческую, отступил на шаг, а огонь быстро-быстро пожирал тело, оставив только обугленную плоть, но и та рассыпалась на багровые угли. Их тут же раздуло ветром, некоторое время еще отчетливо виднелся скелет, но и он распался в серую труху, а ее разметал холодный ветер.

В груди все еще жжет, постепенно остывая, я машинально накрыл поврежденное место ладонью, ощутил нечто очень горячее. Пальцы нащупали медный крестик, подаренный аббатом Бенедерием.

Так вот кто воспротивился магу... хорошо, в общем, воспротивился. Аббат говорил на прощание, что крестик дает только защиту, ничего больше, но, как вижу, защита весьма активная...

И все-таки трясет так, что опустился без сил на обломок скалы и некоторое время оставался там, стараясь унять дрожь во всем теле.

Как понимаю теперь, когда откликнулся на просьбу мага помочь, то бессознательно начал делиться с ним мощью Терроса. Земмельвейс опьянел от ощущения всемогущества, потерял над собой контроль и попытался забрать у меня всю эту темную силу...

Солнце светит сильно и ярко, я в недоумении вскинул голову, в небе сплошная синева, ни туч, ни даже облаков, а от поднявшихся в небо камней и целых скал тоже ни следа, словно все растворилось на большой высоте без следа.

Взгляд, не натыкаясь больше на камни и скалы, свободно понесся по ровной каменистой поверхности вдогонку за ушедшей конницей.

— Прекрасно, — прошептал я с чувством, — надеюсь, эту расчищенную дорогу назовут когда-то Дорогой Святого Ричарда... Нет, Святого — слишком круто, да и как с таким прозвищем баб щупать... ладно, просто Дорогой Ричарда... Хотя нет, сперва узнать бы, куда ведет, а то если в болота или в пропасть... Таким великим именем нельзя разбрасываться почем зря...