Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах Страница 57

Утолив жажду и голод, Эйхгорн полностью погрузился в исследования. Час за часом он изучал приборы и агрегаты, внимал механическому голосу и рылся в компьютерах, ища закономерности.

Предназначения большей части приборов Эйхгорн попросту не понимал. Слишком сильно эти технологии опережают земные – сложно разобраться. Все равно что древнему римлянину… да нет, даже европейцу девятнадцатого века показать компьютерную мышь и спросить: что это? Черта с два же ответит.

Даже спустя несколько часов Эйхгорн не продвинулся дальше медицинской капсулы и синтезатора пищи. Накормив и проведя медосмотр, искусственный интеллект Авиума потерял всякий интерес к гостю. На все действия Эйхгорна он либо молчал, либо выдавал однотипные малополезные реплики.

Впрочем, Эйхгорн был почти уверен, что настоящего ИИ здесь нет. Просто обычный компьютер – мощный, высокоразвитый, со множеством функций, но не способный действовать самостоятельно. Создатели запрограммировали его реагировать на определенные ситуации так-то и так-то – он соответственно и реагирует.

Так прошли сутки. А за ними вторые. В этом подземелье Эйхгорн не мог отмерять время, так что ориентировался по личным ощущениям – как часто ему хотелось спать или есть. Питался он все той же пресной кашей с водой, спал в медицинской капсуле – та оказалась жесткой, но достаточно комфортной.

С утра до вечера и с вечера до утра Эйхгорн расшифровывал наречие пришельцев. Переключая раскладку туда-сюда и слушая одни и те же фразы на их языке и на имнийском, он постепенно начал понимать общий смысл. Пока что только устную речь, не письменность, но он запоминал все новые и новые слова.

Заняться все равно было больше нечем. Эйхгорн изучил всю доступную ему территорию, но за пределами главного зала ничего интересного не обнаружил. Нашел, правда, несколько запертых дверей… по крайней мере, он полагал, что это двери. Открыть их так и не удалось.

Так что Эйхгорн решил для начала овладеть языком и получить как можно больше информации. Благо торопиться ему некуда, а вероятность того, что именно в ближайшие дни имнии обнаружат этот «бункер», крайне мала.

Несмотря на то, что здесь явно никого не было уже целые века, если не тысячелетия, все сохранилось в безупречном состоянии. Воздух чистый и свежий, пыли не больше, чем в квартире после долгого отсутствия. Кем бы ни были создатели этой техники, дело свое они знали.

Спустя несколько дней Эйхгорн уже понимал язык пришельцев на слух. Его словарь по-прежнему зиял пробелами, но он был уверен – при необходимости он сможет объясниться с кем-то из создателей Авиума.

Вербально. С текстом дело обстояло похуже. Эйхгорну словно подкинули гигантскую шараду – куда более сложную, чем все, что ему доводилось решать раньше. И хотя ключей у него хватало, расшифровка все равно продвигалась небыстро.

Эйхгорн начал с чисел, как с самого простого, но они неожиданно оказались куда более сложными, чем язык. Хозяева корабля не использовали десятеричную систему. И двоичную тоже не использовали. Они вообще не использовали никакой позиционной системы.

Вместо этого они использовали систему факторизации.

Первое, что установил Эйхгорн – общее количество цифр. Сорок две. Каждая цифра обозначает простое число. 2, 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19 и так далее, до 181. Кроме того, есть специальные значки для ноля и единицы. Составные же числа обозначаются перемножением. 6 – это [2х3], 10 – [2х5], 15 – [3х5] и так далее. Степени обозначаются чертами. Квадрат – горизонтальная черта снизу, куб – две горизонтальных сверху и снизу, четвертая степень – горизонтальная снизу и две вертикальных по бокам, пятая степень – со всех сторон. Шестая же степень – снова умножение, пятой степени на первую. Простые числа от 191 и выше получаются прибавлением к предыдущему числу единицы.

Расшифровав эту конструкцию, Эйхгорн поразился ее громоздкости и неудобности. Скажем, число 2015 придется написать как [5х13х31]. А 2016 будет выглядеть как [2х3х7]. 2017 (простое число) – [2х3х7+1]. И так далее.

Эйхгорн-то раскладывал на делители легко, почти не задумываясь, но обычному человеку придется повозиться…

В общем-то, на Земле тоже имеются похожие системы счисления, но они используются лишь в некоторых, достаточно специфических ситуациях. А использовать нечто подобное в повседневной жизни… хотя это должно неплохо развивать математические способности. Да и вообще логическое мышление.

Возможно, в этом есть определенный смысл.

Вслед за числами Эйхгорн расшифровал и письменность. На это ушло почти три недели, но в конце концов он расколол принцип. То, что поначалу казалось ему иероглифами, оказалось все-таки алфавитом – но алфавитом очень нестандартным.

Хозяева Авиума не писали буквы в словах друг за другом, как это делают в обычной алфавитной письменности. Каждое слово в их текстах представляло собой квадрат 5х5. А в их алфавите двадцать пять букв – для каждой предназначено собственное гнездо. Если буква встречается в слове один раз – в определенном гнезде ставится точка, если дважды – кружок, трижды – кружок с точкой. Потом эти точки и кружки соединяются линиями, и так получаются слова-пиктограммы.

Для Эйхгорна осталось загадкой, как они это читали. Ужасно неудобно, должно быть. Например, слова «лодка» и «кодла» будут выглядеть совершенно одинаково – порядок букв никак не обозначается. Неужели они все это просто запоминали?

С другой стороны, у японцев письменность еще более неудобная – аж с четырьмя разными азбуками. Но справляются как-то.

В итоге Эйхгорн провел в недрах Авиума почти полтора месяца. Полтора месяца жил подземным робинзоном, копаясь в наследстве древних кого-то там. И с каждым днем узнавал о них все больше и больше.

Авиум действительно оказался космическим кораблем. В компьютере осталось нечто вроде бортового журнала – изрядная его часть вообще не открывалась для «гостевой учетной записи», а в прочтенном Эйхгорн понял от силы четверть. Но и этих крупиц хватило, чтобы собрать основные данные.

Авиум прибыл на Парифат четыре с половиной тысячи лет назад, и летело на нем два типа пассажиров. Представителей первого типа было всего три десятка – но именно они осуществляли управление. Представители второго типа были первобытными существами, в умственном развитии стоящими на уровне кроманьонцев. Судя по всему, развитые существа их куда-то переправляли – это была не то спасательная миссия, не то просто работорговля.

Скорее все-таки спасательная миссия. Или огромный эксперимент. Ведь все эти небесные джунгли, которые составляют Алатус, тоже были привезены с далекой родины имниев. Пришельцы переправили на другую планету не только популяцию разумных существ, но и сопутствующую им экосистему.

Так или иначе, спустя некоторое время хозяева корабля его покинули, зато их пассажиры остались, дали потомство и чрезвычайно размножились. Это и были предки нынешних имниев. А корабль под названием Авиум так и остался летать вокруг планеты, транспортируя бескрайние небесные джунгли.

Еще порывшись в бортовом журнале, Эйхгорн выяснил, что перед тем, как покинуть корабль, его хозяева законсервировали «машинное отделение» и зал управления – вот этот самый, в котором Эйхгорн находится. Их оставили в действующем состоянии, чтобы Авиум продолжал летать по заданной орбите на предельно малой скорости. Остальные же отсеки были полностью лишены оборудования и предоставлены имниям – кои, собственно, и проживают в них по сей день.

Что именно приводит Авиум в движение – неизвестно. В компьютерах содержалась и разного рода техническая информация, но почти вся она звучала для Эйхгорна белибердой. Другие термины, другие формулировки, да и просто несравнимо более высокий уровень. Даже самый умный первоклассник мало что поймет в высшей математике.

Однако Эйхгорн выяснил, что ресурс Авиума конечен. На каком бы топливе этот корабль ни работал, вечно он летать вокруг Парифата не будет. Создатели запланировали ему срок в девять тысяч девятьсот девяносто девять местных лет – после этого он опустится на землю и перестанет функционировать.

Хороший повод понервничать. Когда Алатус приземлится, шороху точно будет немало – что здесь, что внизу. По счастью, времени впереди еще хоть отбавляй – на табло обратного отсчета стоит [5х11х101]. Пять тысяч пятьсот пятьдесят пять лет Алатус еще будет наворачивать круги. То есть прошло ровно четыре тысячи четыреста сорок четыре года с тех пор, как он появился над Парифатом.

Будь Эйхгорн хоть сколько-нибудь суеверен, он посчитал бы это каким-то знамением – как же, четыре четверки, четыре пятерки! Но он не был суеверен, поэтому для него это были просто числа – ничем не отличающиеся от любых других.

Главное, что можно не беспокоиться – прошло меньше половины срока, Алатус рухнет еще очень не скоро. А к тому времени, когда это произойдет… вряд ли вообще имеет смысл загадывать настолько далеко. Земля пять тысяч лет назад была населена дикарями, которые буквально вчера изобрели колесо. Что она будет представлять собой еще через пять тысяч лет, не может сказать никто, кроме гипотетического Кого-То-Там.