Миллионы рождают власть - Алексей Шумилов Страница 57

— Приехали, шеф, — проинформировал шофер.

Марк встрепенулся, и открыл глаза. Я с любопытством рассматривал возвышающееся перед нами здание. Оно стояло на возвышении из серого камня. Старое здание с монументальными белоснежными колоннами в древнегреческом стиле и огромными прямоугольными окнами. Фонд Рокволда был двухэтажным, но смотрелся внушительно, и чем-то неуловимо напоминал компактную копию Белого дома в Вашингтоне.

— Выходим, — скомандовал федерал, и мы начали выбираться из машины. Первым вылез я, на секунду зажмурился, прикрываясь ладошкой от слепящих солнечных лучей, развернулся, и галантно подал руку, выходящей следом Анне. Побелевшие от напряжения маленькие пальчики крепко вцепились в мою ладонь. Девушка продолжала нервничать.

— Спокойно, красавица, все будет хорошо, — шепнул я в аккуратное розовое ушко. Секретарь мило покраснела и улыбнулась, приходя в себя.

В холле фонда нас встретили двое мужчин в строгих темных костюмах. Поздоровались с Марком за руку, вопросительно глянули на нас.

— Это со мной, — коротко ответил федерал. — Мы вдвоем — к профессору Хартману. Мисс Анну проведите в гостевую комнату, угостите кофе с печеньем, посмотрите телевизор, развлеките беседой или дайте книгу, чтобы она не скучала, пока мы не закончим.

— Окей, мистер Уилсон, — кивнул «темный костюм», стоящий впереди.

Они с Анной удалились, а мы поднялись по лестнице на второй этаж, зашли в холл, через десять метров остановились перед дверью с табличкой «полиграф». Марк постучал в дверь.

— Заходите, — раздалось в ответ.

Первым зашел федерал, я — за ним. И сразу с любопытством огляделся. За столом сидел молодой, но уже лысоватый человек в белом халате. По виду, типичный ботаник — классический тип хилого заучки — отличника. Вокруг него стоял монитор или телевизор, какой-то ящик, похожий на пульт и свернутые клубком провода с присосками датчиков.

— Фриц, вызывай Хартмана, скажи, мистер Елизаров прибыл, — обратился к нему Уилсон.

— Хорошо, сэр, — кивнул молодой человек и взялся за трубку внутреннего телефона.

— Герр Хартман, Елизаров уже в кабинете, — доложил он. — Хорошо. Ждем вас.

— Он сейчас придет, — заявил «ботаник». — А вы мистер Елизаров снимайте рубашку. Надо подсоединить датчики к телу.

«Понятно, этот аппарат, скорее всего, детектор лжи. Мне об этом не сообщали, чтобы до последнего момента пребывал в неизвестности и нервничал», — лихорадочно соображал я. — «Предполагается, что обследование будет для меня неожиданностью. Ну что же, придется подыграть, чтобы ничего не заподозрили».

— Так я не понял? — мой голос дрогнул. — Что все это значит? Вы, похоже, ошиблись, я — не подопытная морская свинка.

— Успокойтесь, Михаил. Мистер Рокволд и Уолтер хотят убедиться в вашей искренности. На кону большие дела и деньги, и они не могут рисковать, — вкрадчиво заявил агент ФБР. — Небольшая проверка на полиграфе и дружеская беседа с психологом вам не повредит. Если, конечно, ваши намерения сотрудничать идут от чистого сердца, без желания обмануть или подставить партнеров.

— Хорошо, — я вздохнул и начал расстегивать рубашку. — Давайте побыстрее покончим с этим.

Через две минуты, когда я уже был облеплен датчиками и сидел напротив «ботаника», отказавшись лечь на кушетку, дверь резко распахнулась. В кабинет вошел худой старик в таком же белом халате, как и Фриц. Венчики седых волос по бокам, блестящая лысина, перечеркнутая тремя волосинами, придавали деду комичный вид, а серое морщинистое лицо делало похожим на вампира. Только ледяные голубые глаза, сверкающие злой молодой энергией, отбивали желание смеяться. Возникало даже какое-то подсознательное опасение. Чувствовалось, что дед может без малейших угрызений совести, распилить башку живого человека циркулярной пилой, ради очередных «научных открытий».

«На вид ему лет семьдесят пять — восемьдесят. Фамилия — немецкая. Обращаются к нему „герр“, а не „мистер“. Интересно, что делал этот старый сморчок в сорок первом — сорок пятом годах? Какие исследования и над кем проводил?» — мелькнула запоздалая мысль.

— Фриц, я вижу, ты уже подготовил пациента, — проскрипела старая мумия.

— Конечно, герр Хартман, — угодливо улыбнулся помощник.

— Отлично, тогда приступим. Сделайте глубокий вдох. Хорошо. Теперь выдохните. Дышите ровно. Не думайте ни о чем. Слушайте наши вопросы и четко отвечайте на них. Готовы?

Я кивнул.

Отлично, — прошелестел профессор. — Итак, мистер Елизаров, назовите ваше полное имя…

Пару часов меня мариновали в полиграфе, затем перевели в кабинет психолога. Там пришлось провести больше часа. Выходил я из кабинета в сопровождении Марка, уставшим, но вполне довольным собой. В отличие от врача, со стеклянными глазами, растеряно перебирающего бумажки. Анна обнаружилась в большом кабинете на первом этаже. Девушка сидела на диване, пила кофе и смотрела телевизор в теплой компании одного из сотрудников центра.

— Все нормально? — тихонько уточнил я, когда мы следовали к выходу.

— Да, — также шепотом ответила она. — Но есть нюансы. Я вам, Михаил Дмитриевич, потом расскажу. А у вас?

— У меня все отлично, — улыбнулся я. — Проверили на полиграфе, потом пообщался с психологом. Мне понравилось, ему, похоже, не очень.

Спустя три часа. Нью-Йорк. Фонд Рокволда. Кабинет для совещаний

— Ну и что удалось выяснить по этим диаграммам? — холодно спросил Майерс, рассматривая разложенные перед ним листы.

— Я действовал по стандартной программе, — просипел стоящий рядом Хартман. — Сначала задал несколько простых вопросов. Отследил реакцию. Затем попросил ответить несколько раз «нет», на простейшие вопросы, например, «вы остановились в отеле „Плаза“».

— То есть соврать? — уточнил стоящий слева от босса Моррис.

— Именно, — старик оскалился, став ещё больше похожим на мумию из фильма ужасов. — Это было необходимо, чтобы проверить изменения психофизических показателей. Посмотрел диаграмму. Колебания имелись, но в пределах погрешности, будто пациент абсолютно расслаблен, спокоен, и уверен, что говорит правду. Затем мы продолжили. Пациент рассказал о себе, и общие сведения о настоящей личности. Потом ответил на несколько провокационных вопросов. Тоже в пределах нормы. Колебания были, но однозначно сказать, что он врал или говорил правду, нельзя. Дело в том, что полученные данные, крайне сложны для анализа.

— Хартман, вы хотите сказать, что даже с помощью детектора, вы не можете однозначно утверждать, врет Елизаров или говорит правду?

— Да, — проскрипел профессор. — Это второй случай в моей практике, за время работы у вас и четвертый, с которым я сталкиваюсь. Техники, способные обмануть полиграф существуют. Но о них знает узкий круг профессионалов, главным образом работников спецслужб и медиков, работающих с полиграфом. А ваш Елизаров, вроде, ни то и ни другое. И даже если знать методики обмана, сама ситуация, когда его притащили с неизвестной целью в фонд мистера Рокволда и сообщили о проверке полиграфом в последний момент, должна выбить из колеи, заставить волноваться. А он будто знал об этом. И подчеркну, расслаблен и спокоен, а должен быть напряженным и нервничающим. Выводы делайте, сами