Маленький адепт Великой тьмы - Андрей Коткин Страница 57

— А что с ним? — Рискнул задать вопрос кто-то из одноклассников.

— Пропал, — ответил мужчина, скользя внимательным взглядом по рядам учеников.

Сбоку от Андрея вдруг зашевелился Семка.

— Это я во всем виноват! — Объявил друг Андрея, понуро взгромоздившись на ноги. — Я науськал ВаськА, чтобы он в лес, к медведю, отправился.

В классе разом загомонили ребята. Наверняка, кое-кому из них уже пришла в голову мысль, связывающая эти два события, но Семка то произнес об этом вслух.

— Об этом давай поподробнее, — уставился на смельчака тяжелым, задумчивым взглядом полицейский в штатском, ведь вряд ли кто, кроме полицейских вообще стал бы задавать подобные вопросы.

Запинаясь и повторяя по несколько раз одно и то же, Семка поведал этому господину обо всех обстоятельствах своего пари с Трубачевым, под конец не выдержав нервного напряжения и расплакавшись. Ну, еще бы, там кроме этого незнакомца же еще и Варвара Аполлоновна стояла и смотрела на Семена очень-очень осуждающе.

Мужчина не стал высказывать своего личного отношения к рассказчику и затеянному им опасному пари. Вместо этого он, покопавшись в небольшом саквояже, извлек оттуда какую-то скомканную бурую тряпку. Ну, это ребятам первоначально показалось, что тряпку, когда Семка расправил в руках эту переданную ему штуковину, то тряпка оказалась тем самым кожаным мешочком из землянки. Причем, ошибка в опознании исключалась полностью, очень уж характерные разводы плесени на нем присутствовали.

— Выходит так, что сходил ваш одноклассник до той землянки. И назад он тоже возвратился невредимым. А пропал он уже вчера, рано утром, по дороге в школу, — озвучил полицейский известные ему факты. — Утром он вышел из своего дома в школу, но до нее не дошел. И я пришел спросить у вас, не видел ли кто-нибудь из вас его вчера утром. Некоторые из вас же с ним по одной и той же дороге в школу ходят… может, видели каких-нибудь людей, с которыми он тогда разговаривал?

— Так это что, я не виноват, выходит? — Растеряно переспросил вдруг Семка, вытирая рукавом нос. Он так и оставался стоять возле своей парты все это время. — Не из-за меня он пропал?

— В его исчезновении ты не виноват, — подтвердил слова Андрейкиного приятеля все больше хмурящийся полицейский, — но ты виноват в ситуации, в результате которой твой товарищ ради пустого бахвальства рисковал своей жизнью. Медведя то до сих пор так и не отыскали, он тоже мог бы запросто на Трубачева напасть в том лесу, куда ты его направил.

— Я больше так не буду, — повесил голову воспрянувший было духом школьник.

— И еще ты обещал кое-что громко и во всеуслышание объявить, если Василий тебе доставит этот вот кошелек! — Полицейский указал пальцем в сторону переданного им кошелька. — Сейчас он, конечно, тебя не слышит, но если мы все же сумеем его отыскать, думаю, ему будет очень приятно, что ты это все-таки сказал.

Семка непонимающе захлопал было глазами, но почти тут же осознание предъявляемых ему требований появилось на его лице:

— Я очень сожалею, что затеял тогда этот спор, — начал он говорить тихим голосом. Ближе к концу фразы его голос чуточку окреп: — и я считаю Василия Трубачева настоящим пацаном и готов пожать его руку.

— Значит, никто ничего не видел, — подвел итог своему посещению класса полицейский. — Ладно, если кто-то из вас что-то все же вспомнит, пусть скажет это своей учительнице. Она найдет способ мне ваши слова передать.

Господин в котелке покинул класс, Варвара Аполлоновна начала призывать учеников к тишине и порядку, а Андрейка вдруг очень-очень захотел узнать, каким образом в руки полицейского попал этот злосчастный кошелек. Он еще несколько мгновений раздумывал над тем, стоит ли ему столь злостным образом нарушать дисциплину, после чего, соскочив с места, очень быстро выбежал из класса.

В школе уже не догнал, полицейский успел за ту минутку, что Андрейка раздумывал, из помещения школы на улицу выйти. Хорошо еще, что никакой пролетки его тут не дожидалось, мужчина в котелке, пусть и достаточно быстрым и энергичным шагом, шел пешком по улице.

— Господин полицейский! — Что было мочи, закричал Рябов на бегу.

Мужчина остановился, с некоторым недоумением обернувшись:

— Я не полицейский, — сказал он подбежавшему к нему мальчишке, — я старший экспедитор тайной канцелярии. Уланов Николай Петрович. Что у тебя, парень?

— Скажите, господин старший экспедитор, откуда у вас этот кошелек? — Задал вопрос Андрейка и тут же смутился. Ну, не по статусу ему подобный допрос настоящему экспедитору, да еще старшему, устраивать. — Я имею в виду, что если у вас оказался этот кошелек, то и что-то о судьбе Васьки вы уже, выходит, знаете?

— Хм, — с некоторой долей сомнений уставился на Андрейку «не полицейский», но потом, очевидно, что-то для себя решив, произнес: — о судьбе вашего одноклассника я знаю только то, что его прямо на улице схватили двое мужчин, после чего загрузили в пролетку и увезли в неизвестном направлении. Этот кошелек я подобрал именно в том месте, где, по словам свидетеля, это произошло, и до самого последнего момента не был уверен, что увезли именно Василия Трубачева. И еще, сразу тебе скажу, что эти мужчины, которые увезли Трубачева, не были его родственниками, у него вообще из родни только мать с младшей сестренкой остались.

— Тогда… если это не родственники его увезли, то выходит… — принялся делать выводы Рябов.

— В вашем городе, парень, еще с прошлого года, действует гнездо темных, — произнес старший экспедитор слова, которые Андрейка уже осознал, но не решался произнести.

— Но… но ведь нам сказали, что темных уже поймали, — не то, чтобы Андрейка отказывался признавать факты, но просто внезапно стало очень страшно их признавать.

— Вот в том-то все и дело, — с раздражением кивнул на эти слова мальчика господин Уланов. — Раз ваши власти уже объявили об их уничтожении, они теперь наотрез отказываются признаваться в своей ошибке. А не имея запроса от вашего градоначальника, я не имею права вести официальное расследование и выступаю исключительно в роли частного лица. Так что ты, парень, это, порасспрашивай там ваших, может кто-то только мне побоялся говорить, а тебе что-нибудь важное скажет.

— Хорошо, я обязательно порасспрашиваю, — пообещал мальчик с самым серьезным видом и тут же спохватился: