Алексей Евтушенко - Сдвиг Страница 58

– Вот этим концом прикладываешь к коже, сюда нажимаешь, – показала Николь. – Ждешь три-пять секунд, пока всосется и – вуаля!

– Спасибо, – поблагодарил я и, зыркнув по сторонам, поцеловал ее в краешек рта. – Жди меня. И я вернусь.

– Ты невозможен, – сказала она довольным голосом и добавила тихо: – Возвращайся скорее.

Прямой дороги от заброшенной воинской части к шахте, о которой говорил Умирай Быстро, не было. Разве что на своих двоих, но это заняло бы слишком много времени. Поэтому поехали в объезд. Но не через Эйнштейн, где был риск нарваться на засаду остатков спецназа – в другую сторону.

– У вас любовь? – с самым невинным видом осведомился Умирай Быстро, когда мы отъехали километров на восемь.

Подсматривал, собака, подумал я, а вслух уточнил:

– Ты имеешь в виду у нас с Николь?

– У тебя есть кто-то еще? Я слыхал, что вы, люди, можете любить сразу несколько самок. Это правда?

– Или несколько самцов, – сказал я.

– Это как? – не понял арг-кхин.

– Очень просто. У одной самки-человека может быть несколько самцов-любовников. А у одного самца-человека – не одна любовница-самка. И это еще не все.

– Ты меня пугаешь, – сказал Умирай Быстро, но я видел, что ему очень любопытно.

– Ничего страшного, – успокоил я его, – дело житейское.

И кратко, но выразительно поведал о гомосексуальных отношениях.

– Не может быть, – не поверил арг-кхин. – Самец с самцом и самка с самкой?

– Ага. Бывает. Слава богу, не часто. Во всяком случае, не как правило.

– Но… почему? Зачем?

– Черт его знает. Сексуальное поведение человека – очень сложная штука. Некоторые и с животными любят.

– Ну, у нас тоже некоторые… – Он осекся.

– Что, – догадался я. – Неужто с собаками?

– С этим мы боремся, – заверил арг-кхин.

– А как насчет волков? Или, допустим, шакалов?

– Давай сменим тему, – попросил Умирай Быстро. – И не разгоняйся, нам скоро налево поворачивать.

– Ты сам начал, – впереди показался поворот налево, едва угадываемый за разросшимися кустами боярышника. – Здесь?

– Здесь. Извини.

Я повернул. Эта дорога была старой и раздолбанной, вероятно, и пятьдесят лет назад, а сейчас и вовсе чуть ли не полностью скрывалась под высокой травой и низким кустарником, пробившимся сквозь древний растрескавшийся асфальт. Впрочем, ехать можно было, хотя скорость пришлось сбавить.

– Да нет, ничего страшного, – сказал я, убедившись, что дорога пока проходима. – О чем еще говорить двум мужикам в пути, как не о бабах?

Умирай Быстро засмеялся. Смеялись арг-кхины бесшумно, но их пасти, как было и у собак в таких случаях, улыбались до ушей, и было сразу понятно, что они именно смеются, а не как-то по-особенному скалятся.

– Начали-то о бабах, а закончили черт знает чем, – резюмировал он, отсмеявшись.

– Да ладно. Нужно же как-то узнавать друг друга. Нам вместе, надеюсь, еще жить и жить. Э… в хорошем смысле слова.

Теперь захохотали мы оба. Только я – в голос.

Юмор, конечно, так себе, пошловатый, ниже пояса. Но для укрепления дружеских связей между двумя разумными расами вполне сойдет. Так мы и проехали оставшуюся часть дороги – смеясь и перешучиваясь. Словно на веселый пикник отправились, а не в полную опасностей неизвестность. Так бывает. Душа и разум, переполненные негативными эмоциями и мыслями, больше не желают страдать, и включается защитный механизм юмора, чтобы дать человеку хоть немного отдохнуть и вспомнить, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. В данном случае человеку и арг-кхину.

На вездеход мы наткнулись примерно за два километра до шахты. К этому времени небо сплошняком затянули серые низкие облака, похолодало и начал срываться дождь. Гусеничная махина (раньше я подобные видел только на фотографиях, рассказывающих о трудной, но романтичной жизни северных нефтяников и геологов), раскрашенная для маскировки в буро-зеленые разводы, судя по всему, ехала нам навстречу. Затем потеряла управление, сползла в лес, подмяла под себя несколько березок и осин, после чего уперлась мордой в толстенную сосну, остановилась и заглохла.

«Проходимец», – прочел я начертанное на борту белой краской название.

– Это он, – сообщил Умирай Быстро.

– Вижу.

Мы вышли из машины и приблизились к вездеходу. С самой первой секунды было понятно – что-то случилось. И вряд ли хорошее. Но что? Дверца со стороны водителя распахнута, внутри – никого.

Долго искать, однако, не пришлось. Человек лежал метрах в тридцати от вездехода – ноги разбросаны, плечи и голова покоятся на давно поваленном, поросшем мхом стволе дерева. С десяти шагов я понял, что человек мертв. А с пяти убедился окончательно. Не бывает у живых таких лиц – сине-черных, распухших, страшных. А если и бывают, то по ним не ползают в таком количестве мухи и муравьи.

– Думаю, это водитель, – сказал Умирай Быстро. – Не повезло.

– Да, – согласился я. – Вирус никого не щадит. Интересно, где остальные?

Арг-кхин оббежал вездеход, обнюхивая землю, заскочил в кабину, вернулся. За это время я успел обыскать карманы умершего, но ничего достойного внимания не обнаружил. Если какие-то документы и были, то человек не носил их при себе.

– Он был один, – сообщил Умирай Быстро. – Запах остальных есть, но старый.

Я выпрямился, глядя на мертвое тело и пытаясь представить, что могло произойти. Вездеход – тот самый, который мы ищем, это несомненно. И ехал, скорее всего, оттуда, куда изначально направлялся. От шахты. Она где-то тут, совсем рядом. Значит, они могли добраться до шахты и принялись ее исследовать, как, впрочем, и намеревались. Водителя, естественно, оставили в вездеходе. Водитель всегда должен быть на месте и готов к движению. Оставили они, водителя, и полезли внутрь…

– Землетрясение, – сказал Умирай Быстро. – Вчера. Их могло завалить.

– Мысли читаешь.

– Больно надо. Просто догадался.

– Поехали, надо проверить.

Времени рыть могилу не было. Поэтому я нашел в кузове вездехода кусок брезента, завернул в него тело и забросал ветками, чтобы звери сразу не добрались. Потом будем хоронить мертвых. Когда спасем живых.

22

Собрались в библиотеке.

– Подведем итоги, – сказал полковник Белов. – И заодно обсудим, что делать.

Держался он бодро и даже оптимистично, но вряд ли это могло здесь хоть кого-то обмануть. Люди все подобрались опытные и хорошо понимали: на этот раз им всем крупно не повезло. Настолько крупно, что выбраться самостоятельно вряд ли удастся. Однако почему бы и не подвести итоги? Давайте подведем. И обсудим. Хуже точно не будет. Куда уж хуже…

Землетрясение нанесло по шахте БТП и Балкону воистину нокаутирующий удар.

Первым делом накрылся ядерный реактор – надежный и самодостаточный источник энергии для всех коммуникаций и оборудования. Слава богу, безупречно сработала система автоматической защиты – графитовые стержни под собственным весом опустились в рабочую зону и штатно заглушили реакцию деления ядер урана, грозящую выйти из-под контроля. Таким образом, энергия осталась только в стационарных аккумуляторах. По самым оптимистичным подсчетам, накопленного электричества должно хватить на неделю – десять дней. После чего останется одно – лечь и умереть в мучениях. Почему? Очень просто. Геотермический градиент (степень изменения температуры на единицу глубины) в данной конкретной шахте составлял гребаных четыре и две десятых градуса по Цельсию на каждые сто метров. Иными словами, на километровой глубине температура здесь составляла сорок два градуса. Тепла. Соответственно, на двухкилометровой – там, где и был расположен ПЛКОН, она достигала плюс восьмидесяти четырех градусов по шкале все того же Андерса Цельсия. Дышать какое-то время можно. Жить – вряд ли. Рано или поздно помрешь от теплового удара, организм просто не справится. Пока была энергия, питающая мощные вентиляторы и кондиционеры, наплевать. Но теперь, когда реактор заглушен…

– В общем, десять дней – это максимум, – подтвердила Татьяна Лютая, знающая все технические системы ПЛКОНа, как светская дама свой будуар.

– А запустить реактор по новой? – спросил Максимчук.

– Теоретически возможно, – ответила Татьяна. – Практически – нет. Нужна бригада специалистов, сама я не справлюсь. Даже с помощью Володи не справлюсь. – Она посмотрела на Загоруйко.

Инженер-атомщик был полностью согласен с мнением Татьяны Сергеевны.

– Если хотите, могу подробно рассказать почему.

– Не надо, – откликнулся Белов.

– Просто Татьяны, – сказала Татьяна. – Без отчества. Я же просила. А то чувствую себя какой-то старухой.

– Больше не буду, – пообещал Загоруйко.

– Не понимаю, зачем нам торчать здесь неделю или тем более десять дней, – заявил Шадрин. – Надо пробиваться на поверхность. Любым способом. Поднимаемся, садимся на вездеход и возвращаемся домой. За помощью.