Василий Сахаров - Булавин 1-2(СИ) Страница 58

  - Господи... - рассеянно прошептал царевич. - За что мне все это?

  - Не распускайся! - князь слегка встряхнул Алексея за плечо. - Ты слышишь меня!?

  - Слышу.

  - Запоминай, что делать станешь. Находись в Коломенском дворце, никуда не выезжай и жди от меня вестей. Наверняка, когда чернь с духом соберется и бунт учинит, она первым делом к тебе пойдет. Выйдешь к бунтарям и пообещаешь им выслушать всех, кто готов придти к тебе с жалобой и просьбой. Но объяснишь, что всему свой черед и срок рассмотрения прошений назначишь через месяц, пусть готовятся. Понятно, что всех людей ты этим не успокоишь, но большую часть хотя бы на время отвлечешь. Вера в доброго царя в нашем народе крепко сидит, так что обещай всем справедливость, но потом.

  - А дворяне и иноземцы?

  - Это да, еще одна проблема. Они к тебе как вороны на поживу слетятся, станут давать советы, льстить, и обещать любую возможную помощь во всех твоих будущих начинаниях. Всех слушай, всем улыбайся, будь приветлив и гостеприимен, но немногословен, ибо за многие лишние слова можно с головой распрощаться.

  - Понимаю, Федор Юрьевич. Однако может быть мне в монастырь на время уйти?

  Царевич вопросительно посмотрел на князя, а тот еще раз встряхнул его за плечо и почти прокричал:

  - Не сметь об этом думать! Государству наследник престола нужен, а не еще один монах-захребетник!

  - Так что же это получается, если батюшка, не дай боже, умрет, то мне придется царем стать?

  - А ты этого не знал? - голос Ромодановского звучал ехидно.

  - Просто не задумывался над этим никогда.

  - Врешь!

  - Богом клянусь, всерьез никогда о престоле не помышлял. Батюшка, он же для меня вечен и незыблем, и если его не станет, то пропадем мы все.

  - Не боись, Алешка. Бог даст, поправится Петр Алексеевич, а если нет, то продолжай следовать моим рекомендациям, и станешь неплохим царем. Пока ступай, и запомни, что я тебе сказал. Крепись духом и соберись. По монастырям не езди. Прямо от меня в Коломенское и из него ни ногой.

  - Я понял.

  Ромодановский отпустил плечо Алексея, и царевич отправился выполнять свои обязанности наследника престола и хорошего сына.

  После этой встречи минуло двое суток, и началось то, о чем говорил начальник Преображенского приказа. Москва всколыхнулась от слухов. Черный и посадский люд собирался на улицах, и у всех на устах было только одно: "Царь умирает!". И никого не интересовала победа под Рудней, так как напрямую людей она не касалась, а вот тяжкая болезнь Петра Романова и его возможная скорая кончина, это да, всех и каждого, по всей Руси задевала. Слухи множились, преобразовывались и принимали самые нелепые формы, столица бурлила как кипящий котел, но до открытого бунта и актов неповиновения властям пока не доходило, все же это дело не одного дня.

  А вот кто сразу показал всю свою гнилую суть, так это дворянство, духовенство и чиновничество. Царевич, к которому до сих пор никто всерьез не относился, вдруг, стал самой востребованной и популярной фигурой в столице. Только он выходил на двор Коломенского дворца, как тут же рядом два-три десятка человек пристраивалось, вроде как верные помощники и соратники.

  Первыми, как водится, появились "кампанейцы", молодежь разгульного образа жизни из самых знатных семей, алкоголики, распутники, дармоеды и тунеядцы. Это было понятно, привычно и ожидаемо, но старые приятели быстро исчезли из его жизни. Молодых дворян вытеснили люди из верхушки российского государственного и военного аппарата: сенаторы, министры, полковники и генералы, а помимо них, тут как тут, и резиденты иностранных дворов появились.

  Такое внимание к своей персоне очень смущало царевича, а улыбки и похвалы от тех, кто еще вчера смотрел на него как на вошь, вводили его в легкий ступор. И пришлось бы ему очень трудно в этой ситуации, но где-то неподалеку всегда находился, направляющий его на путь истинный, грозный князь Ромодановский. И чувствуя за своей спиной такую серьезную поддержку, Алексей Петрович не распускался, и в общении с чиновниками и военными был очень строг, деловит и сдержан.

   "Осторожность и еще раз осторожность", - постоянно нашептывал ему Федор Юрьевич. Царевич понимал правильность княжеских слов, и потому, все дни, что Алексей находился в Коломенском дворце, он был немногословен, расточал грустные улыбки, и не бросался словами, которые потом можно было переврать и использовать против него. И надо сказать сразу, что провокации имели место быть, так как помимо соболезнований, мимоходом, царевичу задавались очень не простые вопросы.

  Например, такой. "Ваше Высочество, а когда вы станете царем, то сразу вернете свою матушку в Москву или уже после того, как коронуетесь?"

  Или другой. "Князь Меншиков, подлый холоп и ворюга, зарвался, и не считаете ли вы, что его пора приструнить?"

  Что тут можно было сказать? Ничего. Оставалось только улыбаться, и посматривать на дьяка Мухортова, который всегда стоял рядом с Алексеем и запоминал особо говорливых представителей высшего света.

   "Гады! Сволочи! - Глядя на расшитые богатыми узорами мундиры, золотые кресты на сутанах и раскормленные морды, думал Алексей. - Ничего, вот поправится здоровье батюшки, он вас всех в бараний рог скрутит. Дайте только срок".

  И так с того момента, как Алексей узнал о тяжкой болезни своего отца, прошло шесть дней, и в каждый из них его навещали важные гости. Царевич по-прежнему был ко всем нейтрален, слушал наставления Ромодановского, ждал того момента, когда всколыхнется Москва и, наконец, дождался. Неизвестные люди распространили слух, что царь Петр уже умер. И московская чернь, собравшись огромной толпой, направилась в Коломенское, искать у нового царя справедливости и защиты от произвола чиновников. Об этом Алексей узнал заранее, от гонца, посланного к нему Ромодановским, часа за полтора до подхода первых горожан. Его гости про это тоже вскоре услышали, у каждого из них были верные холопы и, быстро распрощавшись, они покинули древний дворец царской семьи.

  Наследник престола остался один. К нему шла огромная толпа народа, не менее пятнадцати тысяч человек, а при нем были только сорок солдат-семеновцев, слуги и люди Ромодановского. Бежать нельзя, войска вызывать поздно, да и не подчиняются они ему, помощи ждать неоткуда, и единственное, что царевич мог сделать, это приготовиться к встрече с москвичами.

  Алексей одел парадный мундир, перекинул через впалую грудь атласную орденскую ленту, расчесал волосы, прицепил на пояс шпагу, оглядел себя в старинное венецианское зеркало, и одним махом, для бодрости духа, выпил бокал крепкого вина. Захотелось еще, но дьяк Мухортов как всегда находился рядом, наклонился к нему и попросил, как приказал:

  - Прошу вас больше не пить, царевич, одного бокала хватит.

  - Хорошо, больше не буду, - согласился Алексей и спросил дьяка: - Где просители?

  - Первые уже во двор дворца входят.

  - Надо идти?

  - Не сейчас. Пусть еще минут десять пройдет, большая толпа соберется, тогда и выйдете.

  Алексей кивнул подбородком, откинулся на спинку вычурного резного кресла, в котором любил отдыхать еще его дедушка царь Алексей Михайлович Романов, и задумался о своей жизни и судьбе.

  Как только родился, царевич стал объектом интриг, и с самого раннего детства от него постоянно чего-то требовали. Будь достоин своего отца! Помни, что ты защитник православия! Бойся Бога! Учись! Живи в строгости! Покайся во грехах! Каждый чего-то хотел от Алексея, а он мечтал только об одном, о том, чтобы его оставили в покое и позволили жить самой обычной жизнью.

  Шли годы, царевич рос и не подавал совершенно никаких надежд. Почти все в нем разочаровались и признали его никчемной пустышкой, балбесом и нерешительной безвольной куклой. Но дурачком царевич не был, и хотя с нервами у Алексея не все было в порядке, сказывалось влияние среды, он все же был неглупым человеком, многое понимал сам, без подсказок со стороны, а главное, научился очень неплохо скрывать свое истинное лицо. Все это вместе помогало ему выжить и многое перетерпеть. И вот, пришел час испытаний. Он наследник престола, но на деле никто. Что он имеет? Ничего. Верных людей рядом нет, денег нет, влияния нет и армия сама по себе. Церковь в лице своих архиепископов и митрополитов стращает его Божьим Судом. Дворянство желает надавить на него и получить больше привилегий. Военные хотят наград и крепостных душ за службу, а чиновники думают только о том, как бы чего-нибудь украсть. Народ к нему относится довольно прохладно и жалеет его как убогого, хотя в последнее время, с подачи Ромодановского, что-то удалось исправить в лучшую сторону. И все же рядом никого, на кого можно уповать и полагаться, за исключением Федора Юрьевича и нескольких настоящих людей, которые служат только царю, как наместнику бога на земле, а более никому.