Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер Страница 58

Дальше тревога только усиливалась. До обеда редакторша сидела на своем месте и что-то торопливо писала. Потом принялась выдвигать ящики своего стола, пересматривать все подряд бумаги. Что-то возвращала на место, что-то сминала и бросала в мусорную корзину. Мы все сидели тихо и только переглядывались. Где-то в полдень в дверь редакции постучали.

— Я открою! — сказала Антонина Иосифовна и неожиданно быстро сорвалась со своего места. Это было так непривычно. Обычно она двигалась плавно и медленно, будто под водой. А тут — стремительно, даже суетливо… Пришедшего она не впустила, вышла к нему за дверь сама.

— Что происходит? — одними губами спросил я и посмотрел на Эдика. Тот пожал плечами. Даша на меня не смотрела. Она уткнулась в стол и тоже что-то торопливо писала. Или делала вид, что пишет.

Антонина вернулась минут через десять. Оглядела нас всех потускневшим взглядом.

— Ребята, вы заканчивайте тут свои дела, а мне нужно уйти, — сказала она.

И вышла.

— Так что у нас происходит? — повторил я свой вопрос и посмотрел на Дашу.

— Директора арестовали, — сказала она. — Я видела милиционеров у его кабинета.

— Может они по другому делу тут были, — нахмурился Эдик.

— Не думаю… — Даша поджала губы и снова уткнулась в свой блокнот. Я присмотрелся к ней внимательнее. Что-то с ней тоже определенно не так. Сегодня она была сильнее накрашена. Обычно она довольно умело пользовалась макияжем — реснички подкрасить, блеск для губ, там… А сегодня прямо полная боевая раскраска, как будто она не на работу, а на дискотеку собралась. На шее повязан пышным бантом шелковый шарфик. Раньше она так тоже не делала.

Она подняла голову и бросила на меня короткий взгляд. Опа… У нее что, синяк? И какой-то след на шее, чуть-чуть краешек заметно поверх шарфика.

Семен и Эдик принялись выдвигать версии, почему милиция у кабинета директора — это еще не означает, что его арестовали. Мол, сигнал могли принести. Может вообще награду, в прошлом году один инженер, когда был в патруле народной дружины, умудрился преступника задержать, так милиция приехала ему медаль вручать, все видели. А может директор их сам вызвал, потому что из его кабинета что-то украли. Ну и вообще, у директора может быть друг-милиционер, приехал навестить, что такого-то?

— Вы вообще слепые, да? — неожиданно зло воскликнула Даша. — Глаза-то откройте. Медаль ему приехали вручать… Да еще с прошлой недели было ясно, что к этому все идет. На заводе проверка была, выявили хищение в особо крупных размерах. Тоже мне, журналисты!

Даша с грохотом отодвинула стул и бросилась к двери почти бегом. Эдик и Семен ошалело переглянулись.

— Что это с ней сегодня? — проговорил Эдик и посмотрел на дверь. Даша, выходя, грохнула ей так, что с потолка до сих пор сыпалась штукатурка.

— Она странная сегодня… И Антонина тоже… — задумчиво сказал Семен. Который уже второй день ходил с постоянной улыбкой во все лицо. По его веселому и жизнерадостному виду было понятно, что поход с Настей в театр был вполне успешным. — Кстати, я недавно читал, что на женское настроение как-то влияют лунные циклы. Ну, что в полнолуние они могут быть раздражительными и злыми, а на растущую луну…

Дослушивать познавательную лекцию я не стал. Поднялся и пошел догонять Дашу.

Она стояла у окна в самом конце коридора. Плечи ее вздрагивали.

— Даша, — я обнял ее за плечи. — Ты плачешь?

Она повернулась ко мне. Глаза ее были сухие, но красные, воспаленные. Теперь, вблизи, стало отчетливо видно, что синие тени маскируют свежий кровоподтек под бровью. На скуле тоже синяк. Умело замазанный тональником, но все равно заметный, если приглядываться.

— Даша? — я вопросительно заглянул в ее глаза. — Хочешь рассказать мне, что произошло?

Глава двадцать пятая. Как сложить слово "вечность"?

— А сам-то как думаешь? — зло огрызнулась Даша. Потом сжала губы, отвернулась и прильнула ко мне. Спрятала лицо у меня на груди. — Ваня, во что мы с тобой ввязались, а?

Она заговорила быстрым шепотом. А я слушал. Игорь, конечно. Вчера у них случился разговор на повышенных оборотах, в котором мой брат сначала громко и фальшиво возмущался дашиной распущенностью из-за того поцелуя, который он застал. Потом его вроде как попустило, он еще раз признался в любви и начал задавать туманные вопросы. Сначала про меня. Зондировал, насколько мы близки, и что из того, что я знаю, я рассказал Даше. Увещевал, что на самом деле я вовсе не такой простой парень, каким пытаюсь казаться. Что на самом деле я запудрил Даше мозги, чтобы было сподручнее вынюхивать. Что Такое уже было, чтобы Даша не обманывалась. И что он ее прощает, потому что она чистая и наивная девочка и просто поддалась моему обаянию, а я ее просто использую и брошу, когда добьюсь того, что мне нужно.

А потом перешел к другому разговору. Еще более неприятному. О Прохоре. О том, что он, Игорь, подозревает, что Прохор хочет его кинуть.

— И он хочет, чтобы ты шпионила за Прохором? — спросил я.

— Ну… да, — Даша крепко зажмурилась.

— И что ты ответила? — спросил я.

— Чтобы он поискал себе какую-нибудь другую Мату Хари, — горько усмехнулась Даша. — И тут он вспылил. И вывалил на меня кучу ругательств. Обозвал такими словами, которых я даже никогда не слышала. Сказал, что если я сейчас не начну думать головой, а не каким-то другим местом, то он завтра же пойдет в комитет партком и расскажет всем, что я распущенная девка. Чтобы меня на товарищеском суде пропесочили, а то и выпнули с завода с волчьим билетом. Потом сменил пластинку. Сказал, что я дура недальновидная, и что можно ради будущего и немного потерпеть, а не разыгрывать тут целочку. И что если ему удастся от Прохора избавиться, то мы с ним будем жить как сыр в масле. «Дашенька, ты же хочешь быть обеспеченной дамой, а не женой вшивого инженера на одной зарплате».

— Да уж, — я погладил Дашу по волосам.

— И вот что мне теперь делать? — девушка отстранилась и снова отвернулась к окну. Посмотрела на троих рабочих, сгрудившихся вокруг забарахлившего погрузчика и что-то громко и экспрессивно