Вера Камша - Млава Красная Страница 59

Не встретив никакого сопротивления, войска прусские и ливонские устремилися в пробитую ими брешь, и лишь внезапно поднявшаяся метель замедлила их продвижение настолько, что заслышавший пальбу полковник Росский, проявив недюжинную расторопность, успел выйти на предписанные ему позиции и при помощи гусар подоспевшего Софьедарского полка полковника Княжевича задержать основные силы фон Пламмета.

Благодарение Господу, в разгар боя к Заячьим Ушам подошёл Володимерский пехотный полк под началом полковника Фелистова, который смог окончательно остановить вражеское продвижение. Увы, сам полковник Фелистов при этом погиб, с саблей в руке увлекая свой полк в атаку. Повестив Ваше Василеосское Величество о храбрости и геройской гибели сего достойного офицера, не могу не молить Ваше Величество не оставить Своими заботами вдову и семейство погибшего. Тем более что подвиг сей знаменовал изрядное затруднение успешной адвантации неприятеля в наши пределы вдоль Ливонского тракта. Противнику нанесены также изрядные потери: согласно донесению полковника Росского, урон вторгшихся в Отечество наёмных и ливонских войск составил под Заячьими Ушами не менее двух тысяч только убитыми. Захвачено также четыре орудия.

В то время как фон Пламмет, опрокинув и рассеяв почитавшиеся надёжными и готовыми к сражению части, основными силами продвигался вдоль Ливонского тракта, охватывая фланги корпуса, один из его полков, используя сведения, полученные у пленных, нанёс удар по моему штабу. Благодаря своевременному предостережению, о чём я подробно скажу ниже, штаб корпуса смог, уже под пулями, покинуть Лабовскую мызу. На пути в Кёхтельберг конвой наш, однако, был перехвачен чёрными драгунами фон Пламмета и принуждён был к неравному бою. Описывать действия всякого генерала, штаб– и обер-офицера я не в силах, а отличная оных храбрость доказана тем, что почти треть их истреблена на месте.

Собрав рассеянные остатки штабного конвоя, я принял решение, атаковав штыками, прорываться к лесу, что и было сделано. Наступавшая темнота и сильная буря способствовали нашему предприятию. Во время атаки в дополнение к полученной в первые мгновения нападения ране я был контужен, потерял сознание и был вынесен с поля боя нижними чинами. Командование принял генерал-лейтенант Ломинадзев, коий и доставил штаб в местечко Кёхтельберг, где я, ощущая бремя долга на плечах своих, вновь принял на себя управление корпусом.

Соединив в Кёхтельберге рассеявшиеся было части Пятой и Шестой пехотных дивизий, общим числом восемь пехотных и два егерских батальона вкупе с одной пешей батареей, я для удобнейшего укомплектования потерпевших войск и при наседавшем противнике в силах не менее двух дивизий пехоты и драгунской конницы при 60 орудиях велел отступить от Кёхтельберга, местоположение при котором нашёл весьма невыгодным для обороны. Вверенные мне части в полном порядке совершили ретираду на один марш к деревне Ягодки, расположенной на Ливонском тракте. Однако позиция наша и там не отличается выгодностью, и я не готов ещё отдаться на произвол сражения, ибо потери наши чрезмерно велики и исчисляются в две полные дивизии, поелику кроме вышепомянутых полков Пятой и Шестой дивизий понесли также тяжёлые потери Володимерский пехотный, Софьедарский гусарский и гвардейский гренадерский полки; полностью погибла, будучи со всех сторон окружена неприятелем, конноартиллерийская бригада полковника Карпина, и судьба его самого неизвестна, что заставляет меня подозревать худшее. Из состава Четвёртой пехотной дивизии такоже весьма велик урон в застигнутых на марше Желынском пехотном и Закаменском егерском полках.

Тешу себя надеждой, что, правдиво повествуя Вашему Василеосскому Величеству о собственных ошибках и упущениях, вину в коих не отрицаю ни в малейшей степени, я не отвращу Вашего Василеосского внимания от явленных примеров храбрости офицеров и нижних чинов штабного конвоя и собранных нами отступающих батальонов. Штыками проложив себе дорогу на Кёхтельберг, мы заставили неприятеля ретироваться, нанеся ему изрядные потери: до тысячи убитыми и ранеными, что почитаться может за немалый успех при рассмотрении того состояния, в коем оказались расстроенные наши части.

Из числа же югорских стрелков в расположение главных сил корпуса вышло их до полуроты, утративших знамя и имевших при себе лишь дюжину ружей. Местоположение подполковника Сажнева неизвестно. В случае его обнаружения в числе живых считаю необходимым предать его военно-полевому суду с разжалованием и ссылкой в линейный батальон Капказского корпуса нижним чином.

Не могу также скрыть от Вас, Всемилостивейший Государь, что число дезертиров весьма умножилось. Только вчера полковник Свиты Вашего Василеосского Величества по квартирмейстерской части Горяинов собрал их до восьмисот, но против сего зла уже приняты строжайшие меры.

Перехожу теперь к самой горестной части моего донесения, к повествованию о наших потерях. Выше я уже сказал вкратце, что исчисляю их в две дивизии, однако сие включает и убитых, и раненых, и просто рассеявшихся по лесам.

Сведения, у меня имеющиеся, получены большею частью из докладов уцелевших гг. офицеров и путём опроса младших чинов различных полков, что поневоле заставляет подозревать неполноту и неточность оных подсчётов.

Число только убитых простирается до восьми тысяч, число раненых же относительно невелико. Сие есть результат злодейского и хладнокровного истребления наших раненых бесчеловечным неприятелем. Отставших по ранению во время бегства вышепоименованных пехотных полков и стрелкового батальона наёмные немецкие войска и ливонская милиция безжалостно добили вместо оказания им помощи, как положено законами воинским и христианским. Ужасная погода, облегчив в известной степени отступление организованных частей наших, в то же время совершенно безжалостна оказалась по отношению к отставшим и раненым, многие из которых, не в силах идти, стали добычей холода и немилости врага. До двадцати тысяч человек числим пропавшими без вести, однако имею изрядную надежду думать, что они просто рассеялись по лесам и в ближайшее время будут собраны. Сие, однако, не отменяет того факта, что сейчас Второй армейский корпус имеет лишь одну свежую дивизию, Девятнадцатую. С имеющимися у меня силами буду, несмотря ни на что, противостоять вторгшемуся неприятелю, уповая на безграничную милость Божию и храбрость офицеров с нижними чинами.

О неприятеле же никаких сведений у нас нет, кроме того, что лёгкими войсками открывать можно или ведать от взятых нами, несмотря на трудности отступления, пленных. По их показаниям, явственно путанным и противоречащим одно другому, выходит, что против нас фон Пламмет имел самое меньшее четыре дивизии и драгунскую бригаду, коя почти равна силой нашей кавалерийской дивизии. Уже к вечеру 28 октября все воинские части неприятеля являли собой собранный воедино кулак.

Таково положение, в коем находится ныне вверенный мне Второй корпус Действующей Армии. Никоим образом не снимая с себя вину за бедственное состояние, в коем он оказался, и будучи готов понести любое наказание, верноподданнейше прошу обратить Ваше Василеосское внимание на подвиг генерал-майора Аристарха Богдановича Ейсмонта, погибшего при отражении натиска противника на штабной конвой, и не оставить милостию своею его вдову и детей, а такоже на мужество и распорядительность спасшего штаб корпуса генерал-лейтенанта Ломинадзева. Всемилостивейше прошу Ваше Величество обратить благосклонное внимание своё на заслуги полковника Росского, коий согласно приказу в труднейшем положении дал бой на указанных ему позициях и сковал дальнейшее продвижение фон Пламмета.

Кроме означенного генерал-майора Ейсмонта, погибли у меня на глазах, изрубленные драгунами фон Пламмета, генералы Свиты Вашего Василеосского Величества Гаев и Саковнин, уже мёртвыми попавшие в руки неприятеля.

Тело же испустившего дух с именем Вашего Василеосского Величества на устах генерал-майора Ейсмонта, согласно его предсмертной просьбе, в сопровождении адъютанта покойного, князя Крупицкого, отправлено в Анассеополь, дабы было оно предано земле в Андриано-Печерской лавре рядом с почившим от полученных во Второй Буонапартовой кампании ран родителем.

Дерзну поведать также Вашему Василеосскому Величеству о более чем достойном поведении Михаила Шигорина, коий, отбывая наложенное на него наказание, нижним чином состоял в Темрюкском гусарском полку и первым явился ко штабу корпуса с предупреждением об опасности и в дальнейшем, при отступлении штабного конвоя в Кёхтельберг и Ягодки, являл изрядную храбрость. Постоянно пребывая в сабельных стычках с наседавшими драгунами неприятеля, упомянутый Михайло Шигорин не оставлял позиции, ободряя других нижних чинов и призывая оных не жалеть жизней во имя Вашего Василеосского Величества. Льщу себя надеждой, что храбростию своей сей отпрыск достойнейшего и древнейшего рода Державы смог хоть в малой степени загладить часть вины своей перед Вашим Величеством, за каковую вину, несомненно, понёс заслуженное наказание.